Конец моратория

В 2013 году в России началась реформа науки, и началась с большого скандала. По подготовленному в строжайшей тайне законопроекту три большие академии — Российская академия наук, Российская академия медицинских наук и Российская академия сельского хозяйства — распускались, а вместо них создавался новый клуб ученых, не имеющий права управлять исследованиями, финансами и имуществом.
После вмешательства президента Владимира Путина в закон внесли поправки: за объединенной академией останутся экспертные функции и руководство научными исследованиями, но всеми институтами будет управлять Федеральное агентство научных организаций (ФАНО), главой которого назначили бывшего замминистра финансов Михаила Котюкова. Хотя вопросы госполитики в области науки оставались в ведении Минобрнауки, львиную долю средств на фундаментальные исследования (47 млрд на три года) передали еще одной новой организации — Российскому научному фонду.
Ученые встретили новую структуру управления наукой с тяжелым пессимизмом. Как руководить исследованиями, не имея доступа к бюджету и административному управлению в институтах? И главное, никто не понимал, какую именно науку хочет получить государство с помощью такой причудливой схемы управления. Однако тогда президент снова снизил градус недовольства, объявив о моратории: ФАНО год не имело права увольнять директоров и передавать имущество РАН в казну для дальнейшего неизвестного использования.
К началу 2015-го мораторий закончился, и ФАНО приступило к полноценному управлению научными учреждениями. Появился большой план реструктуризации институтов, хотя до сих пор неясно, как объединять или закрывать их, если не была проведена экспертная оценка их работы. Но тем не менее начались увольнения директоров без согласования с руководством РАН, слияния академических институтов из разных областей в единые юрлица.
Например, в Кабардино-Балкарии пытались принудительно загнать в один региональный центр историков, филологов, математиков и биологов, добавив к ним Баксанскую нейтринную обсерваторию. Новой структурой ФАНО назначило руководить 73-летнего Петра Иванова, директора Института информатики и проблем регионального управления. Диссертационный совет, который прежде возглавлял Иванов, был лидером среди академических институтов по количеству фальшивых диссертаций. За что, собственно, и был закрыт. Пока нейтринная обсерватория и Институт экологии отбились от поглощения, остальные под давлением согласились на слияние.

Планы на пятилетку

А совсем недавно Минобрнауки подготовило и вынесло на обсуждение два новых важных документа: проект распоряжения правительства «Об утверждении Программы фундаментальных научных исследований в Российской Федерации на долгосрочный период» и проект ведомственного приказа «Об утверждении методических рекомендаций по распределению субсидий, предоставляемых федеральным государственным учреждениям, выполняющим государственные работы в сфере научной-исследовательской и научно-технической деятельности».
Первый из них выглядит попросту нереализуемым. Например, планируется увеличить число публикаций в журналах Web of Science за пять лет на 31%, а финансирование исследований, по итогам которых эти самые публикации появятся, вырастет только на 16% за те же самые пять лет. То есть денег с учетом инфляции станет меньше, а хороших результатов должно стать на треть больше.
Однако добиться резкого и масштабного роста качественных публикаций можно, только увеличивая деньги на исследования в разы. Китай, например, с 1999 года ежегодно увеличивал средства на исследования и разработки на 20%. С 2007 по 2011 год финансирование выросло со $102 млрд до $180 млрд. В итоге китайские ученые сейчас занимают второе место в мире по публикациям, за десять лет увеличив их в семь раз. В России же за те же 2007–2011 годы расходы на науку увеличились примерно с $26 млрд до $33 млрд, что лишь позволяет поддерживать уровень 32–33 тысяч публикаций в год.
Кроме того, программа фундаментальных исследований раньше формировалась «снизу»: предложения шли от самих ученых и потом облекались в форму госзаданий, так как трудно представить, что чиновник министерства знает, какие именно исследования необходимо проводить. Теперь этот принцип нарушается.
Второй же документ, «методические рекомендации», четко дает понять, что число научных сотрудников придется заметно сократить. По оценке Центрального совета профсоюзов работников РАН, даже временным финансированием в рамках госзадания будут обеспечены не более 30% научных сотрудников: в документе прописана сложная схема оплаты труда научных работников ФАНО, на реализацию которой требуется около 250 млрд руб., тогда как бюджет ФАНО — 83 млрд. Как оставшиеся после сокращения исследователи увеличат количество публикаций в WoS на треть, если это и при нынешнем числе ученых сделать не получается?
Кроме того, если раньше базовое финансирование институтам выделялось в рамках сметы, то теперь 50% бюджетных средств они должны получать по конкурсу. Между тем базовое финансирование и так небольшое, оно обеспечивает выживание научных коллективов. Полноценная работа ведется там, где есть дополнительные средства из других программ и грантов. При сокращении гарантированных денег наполовину не то что планировать исследовательскую работу станет невозможно, нельзя будет дотянуть до следующего конкурса.

Не выгодно никому

Минобрнауки и ФАНО постоянно встречаются и взаимодействуют с общественными научными организациями, вроде Совета по науке при МОН и Общества научных работников. Министерство и ФАНО — среди самых открытых к диалогу ведомств. То есть у ученых возможность донести свою мысль до чиновников есть. А повлиять на исход возможности нет, потому что решения принимаются не там и не с теми, с кем идет диалог. А кем именно, ученые не понимают. И получается, что у реформы в нынешнем виде нет бенефициара, одни пострадавшие.
Путин, конечно, может опять в последний момент вмешаться и смягчить прописанные в новых документах требования. Но план генеральной реконструкции российской науки он нарисовать не может: этот план может родиться только в диалоге между учеными и авторами реформы. А пока последних в публичном поле нет, ученые и дальше будут писать алармистские письма главе правительства Дмитрию Медведеву, сокрушаться о потраченном времени и потерянных деньгах и ждать новых потрясений.