Михаил Ковальчук назвал цели «собирательства»
институтов в новый «атомный проект»
Об
истоках реформы РАН, о том, с какой целью Курчатовский институт собирает под
своей крышей другие научные организации, ранее принадлежавшие Министерству
науки и высшего образования, впервые отвечая на вопросы «МК», рассказал для
широкой общественности президент НИЦ «КИ» Михаил Ковальчук.
Получить
ответы удалось в минувшую среду, во время пресс-конференции, посвященной
торжественному подписанию договора о сотрудничестве между институтом и фондом
«Росконгресс». Михаил Ковальчук, как и советник президента РФ Антон Кобяков,
находился на мероприятии в качестве почетного гостя.
Все
присутствовавшие отметили большое значение подписанного директорами фонда и
института – Александром Стуглевым и Маратом Камболовым – соглашения. По словам
Михаила Ковальчука, роль совместных проектов Росконгресса и Курчатовского
института должна возрасти в связи с развивающимися связями России со странами
Латинской Америки, «где давно пошатнулось американское влияние», а также Африки
и Индокитая. «Те страны, которые зависели от Америки и боялись пикнуть,
понимают, что появился новый центр силы», – сказал Ковальчук.
Похвастался
президент НИЦ первой разработкой отечественных дрожжей, так необходимых
виноделам, которые вырастили на основе грибка виноградного сорта «Саперави», а
также исследованиями в области биоразлагаемых материалов.
В
заключительной части пресс-конференции Михаил Ковальчук ответил на вопросы
обозревателя «МК», связанные с февральским решением правительства передать
Курчатовскому институту ряд естественно-научных институтов, таких как
Институт высокомолекулярных соединений, Институт химии силикатов,
Научно-исследовательский центр «Кристаллография и фотоника»,
Научно-исследовательский институт системных исследований, Институт проблем
проектирования в микроэлектронике, Институт сверхвысокочастотной полупроводниковой
электроники им. В. Г. Мокерова, Физико-технологический институт им. К. А.
Валиева. Напомним, что передача их состоялась довольно неожиданно –
настолько, что директора некоторых научных организаций узнали о переходе «под
Ковальчука» как о свершившемся факте только из прессы... Широкой общественности
тем более никто-ничего не разъяснял.
–
Расскажите подробнее о том, с какой целью Курчатовский институт собирает под
своей крышей институты, принадлежавшие Минобрнауки,
– задала я вопрос спикеру.
–
Раз уж вас так это беспокоит, я отвечу, начав с событий того времени, когда
распался Советский Союз.
Глубокий
экскурс в историю был неожиданным, но послушать расширенную версию о реформе
отечественной науки от Михаила Ковальчука было интересно: все-таки это тот
самый человек, который приближен к президенту и который является одним из
инициаторов реформы РАН, начавшейся в 2013 году. Напомним, что в результате
реформы к большой РАН были присоединены Российская академия медицинских наук и
Российская академия сельскохозяйственных наук. Все они лишились
академических институтов, которые перешли под управление ФАНО
(Федерального агентства научных организаций), а после его ликвидации в 2018
году – под Министерство науки и высшего образования РФ.
Спасение
требовалось институтам, а поддержали вузы
Но
сначала вернемся в 90-е годы. Руководитель НИЦ напомнил, что с распадом Союза
наша страна в одночасье лишилась большей части своей науки с отпавшими от нее
национальными академиями: «Лучшая спектроскопия была в Эстонии, химия – в
Латвии, прекрасные лазеры и полупроводники – в Литве. Это была частичная,
точечная наука, но это было продолжением ленинградской и московской научных
школ», – рассказывал Ковальчук. О белорусской и украинской науке и
говорить нечего: там, по его словам, было много своих сильных направлений.
Как, впрочем, и в Молдавии, и в Закавказье, и в Средней Азии...
«Мы
лишились этой всей науки и оказались в опасном положении, – говорил президент
«Курчатника», – оставалось 8-10 центров по стране, хватило бы десятка
бомбовых ударов, чтобы полностью вывести весь научный потенциал из строя. И
надо сказать, что тогда было принято беспрецедентное решение – заместить
фактически выпавшую науку, которую мы потеряли. Лицом тех решений был
министр Фурсенко (Андрей Фурсенко – ныне советник президента РФ. – Авт.)».
Спасать
российскую науку, по словам Ковальчука, решили тогда за счет вузов. Поскольку
академические институты в силу отсутствия заказов от военных и от промышленности
были не востребованы, многие из них зависели только от западных грантов, ставку
сделали на университеты, которые все-таки еще работали.
«Хотя
у нас модель науки – академическая, было принято решение резко усилить
вузы, – сказал Михаил Валентинович. – Первое: указом президента были усилены
два университета: Московский и Санкт-Петербургский, и дальше решением
правительства было создано 10 федеральных университетов.<...> Кроме того
на конкурсной основе министерство отобрало еще 29 исследовательских или
инновационных университетов, таких как Бауманка, Политех, МИФИ, Томский Политех
и другие. Таким образом в короткий срок был создан оплот из почти 40
университетов по всей стране. А затем принята программа по финансированию
инфраструктуры этих вузов, были закачаны огромные деньги».
Реформа
РАН
Далее
разговор зашел о реформе РАН 2013 года. Решение о ее проведении, по словам
Ковальчука, принял президент страны по предложению председателя правительства.
Тут уместно вспомнить, что на июньском заседании правительства в 2013 году
несколько ключевых министров: Сергей Шойгу, Сергей Лавров, Владимир Колокольцев
и министр сельского хозяйства Николай Федоров – высказали свое опасение или
откровенное несогласие с поспешно принимаемой реформой РАН (копия стенограммы данного
заседания имеется в редакции). Но, по словам, Ковальчука, все шло по плану:
«У
нее (реформы) было несколько целей, из которых достигнуты две. Первая –
объединение трех естественно-научных академий. Прорывы всегда были на стыке
наук... У нас были академии сельскохозяйственных, медицинский наук и общая.
Представьте, у вас есть генетика – соедините ее с медицинской
тематикой, и вместо конкуренции вы будете иметь мощнейший потенциал для
прорыва и конкурентоспособности на рынке».
В
чем-то, наверное, можно было бы согласиться с Михаилом Валентиновичем, но факт
остается фактом: через 2-3 года после реформы особым распоряжением гаранта
ведущие медицинские НИИ все же были выведены из-под Минобрнауки и переданы в
Минздрав. Что-то не понравилось в слиянии трех академий директорам НМИЦ
онкологии им. Н.Н. Блохина, Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им.
Бакулева, НМИЦ нейрохирургии им. Бурденко и Центра педиатрии, если они написали
письмо с просьбой перевести их. Буквально в прошлом году в профильное министерство
«ушли» также и 11 аграрных научно-исследовательских институтов. Получается,
сама практика показала, что та конвергенция, о которой говорил Ковальчук, не
всем пошла на пользу?
Рассмотрим
теперь вторую «достигнутую цель», о которой упомянул президент Курчатовского
института:
«Были
забраны институты из управления Академией наук. РАН, по сути, превратилась в
клуб... Но она не просто превратилась в клуб, а в главную научную организацию
страны, где собрано две тысячи яйцеголовых по сути людей (простите за жаргон),
и в этом смысле это сублимированная как бы, интеллектуальная элита. И дальше
было поручено этой системе заниматься не руководством институтов, не
хозяйственной деятельностью, а идеологией. На первом месте – экспертиза и
прогнозирование, предсказание, куда идти и что делать. То есть были
возвращены те функции, которые были ранее присущи АН СССР».
Да,
в прежней академии ученые тоже не утруждали себя думами о щетках и ведрах, но
что касается вывода институтов, тут можно было бы поспорить с Михаилом
Ковальчуком. Потому что, обозревая работу академии на протяжении всех лет после
реформы, я не встретила ни одного ученого от младшего научного сотрудника до
академика, который был бы рад отделению академических институтов от академии,
превращению ее в пустой каркас, оставшийся от некогда наполненного жизнью
большого дома. Идеология, конечно, осталась за академией, но что толку от нее,
если деньги и все остальные рычаги управления – в руках чиновников, и они
зачастую не склонны прислушиваться к научному люду?
Время
собирать... институты
Теперь
вот и сам Ковальчук принялся, по его словам, «собирать камни», то
есть институты.
«Ими
конкретно никто глобально не руководил, – сказал Ковальчук, объясняя мне
причину недавнего перевода группы институтов под управление Курчатовского
института. – То есть что происходит – в Библии сказано:
есть время разбрасывать камни, а есть — собирать. Было время настрогать тысячи
институтов, когда развалился Советский Союз <...> Многие собирались по
делу, но дела исчезли. И получилось так, что эти институты «провисли», как и
вся наука целиком. Но теперь возник тренд на конкретные вещи, появилась программа,
стратегия развития природоподобных технологий <...>. Две программы
запущены указом президента: по генетике и по синхротрону. Сразу прорыв:
Курчатовский институт указом президента и правительства назначен головной
научной организацией. Чтобы реализовать эти программы, надо собирать потенциал.
Этот потенциал собрать проще, если он будет конкретно сформирован в одном
месте.
А
сейчас нам поручено председателем правительства участвовать еще и в развитии
микроэлектроники. И к нам прямым решением председателя правительства
присоединены еще семь институтов.<...> Мы собираем мощный потенциал для
нового «атомного проекта». Вот вам ответ: он разворачивается и вдарит так, что
никому мало не покажется».
–
Вы не ставите перед собой цель «пересобрать» Академию наук под Курчатовским
институтом? – спросила я Михаила Ковальчука после
пресс-конференции.
–
Нет конечно, нам этого не нужно. Мы пересобрали академию по-другому. Я написал
письмо вместе с новым президентом Академии наук (Геннадием Красниковым. – Авт.)
и с министром (Валерием Фальковым. – Авт.) председателю
правительства. Мы просили поднять роль Академии наук. <...> Вышло
постановление правительства, по которому академия теперь осуществляет над
Курчатовским институтом научно-методическое руководство. Что и было в советское
время. Мы поднимаем роль РАН. У нее роль мозгового центра, а не управления
институтами, а мы (Курчатовский институт) – оператор конкретный, успешный,
который создал ядерное оружие. Вот о чем идет речь.
ПОДПИШИТЕСЬ НА ЛУЧШИЕ СТАТЬИ "МК" В
TELEGRAM
ПОДПИСАТЬСЯ