http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=c7fd63c2-c384-41db-bd95-271c204db03c&print=1© 2024 Российская академия наук
– Ашот Аракелович. Из-за ваших служебных командировок мы дважды переносили нашу встречу, Песня «старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути…», написана про вас. А где вас застала война?
– В Севастополе. 1941 году я поступил в Высшее военно-морское инженерное училище. Не успев начать учебу, оказался на фронте. Прошел ускоренную подготовку, и был направлен под Куйбышев. Оттуда прибыл на Карельский фронт, где возглавил взвод автоматчиков. Участвовал в боях на Онежском направлении. В январе 1943 года принимал участие в боях на Лоухском направлении. В мае 1943 года в Беломорске прошел курс младших лейтенантов. Был назначен командиром взвода минометной роты.
В 1944 году заменил убитого в бою командира роты. Участвовал в боях за освобождение Никеля, Петсамо, Киркенеса и других городов Советского Заполярья и Норвегии. Эти бои вошли в историю как Петсамо-Киркенеская операция. К сожалению, сегодня о ней знают мало, а между тем эта операция по освобождению Заполярья по праву считается одной из пятидесяти операций, имевших стратегическое значение в ходе Великой Отечественной войны. Она завершила изгнание оккупантов с нашей территории и повлияла на расстановку сил в Европе.
– После войны доводилось бывать на местах былых сражений?
– Да, и всякий раз я получал от этих поездок огромное удовольствие. Норвежцы, узнавая, что я освобождал их города, выражали свою радость и благодарность. Они возили нашу делегацию по разным местам, просили оставлять свои отзывы в книге посетителей, при этом непременно указывать, что я освобождал их территорию. Таксист, который вез меня в аэропорт, оказался как раз из Петсамо. Узнав, что я освобождал его родной город, от волнения не мог продолжать движение. Остановил машину и стал зазывать меня в гости. Это было приятно. Особенно на фоне поведения некоторых европейских стран, «подзабывших» уроки истории, а то и намеренно их искажающие.
– Весною 1945 года вас отозвали с фронта и вновь зачислили в родное училище. С тех пор ваша научная деятельность тесно связана с ним. Назовите основные «этапы большого пути».
– Это непросто, но попробую. Итак, в 1950 году я окончил училище с отличием и занесением на мраморную Доску почета. Экстерном завершил обучение в Ленинградском университете. Служил на кораблях Балтийского флота. Затем адъюнктура родного училища. Работал преподавателем, читал лекции по курсу – атомные подлодки. С этого времени и началась моя активная научная деятельность. Уже в 1955-57 годах мне довелось быть организатором международных научных конференций по проблемам радиационной безопасности. А в 1971 году я был назначен начальником Севастопольского училища.
– Что было самое сложное в работе начинающего руководителя?
– Правильно определиться в стратегическом плане. Начал я с построения в училище атомного реактора для проведения научно-исследовательской работы. Тогда это было неслыханной дерзостью. По всей стране ядерных реакторов были единицы. Своего реактора не было даже в МИФИ! Мне пришлось долго доказывать его необходимость Главкому ВМФ, а также министрам среднего машиностроения и здравоохранения. Сегодня, я бы сам сказал, что это невозможно. Но тогда я был убежден в необходимости этого. Надо было догнать США, которые уже достигли научно-технического уровня для создания атомных субмарин. Позднее нам удалось добиться паритета по атомоходам – носителям стратегического оружия.
– Сегодня можно сказать, благодаря вам Севастопольское училище превратилось в передовое учебное заведение страны. Затем ваша научная деятельность шагнула за его пределы. Так, по заказу Европейского банка реконструкции и развития Вами разработан план утилизации выведенного из эксплуатации атомного флота и реабилитация радиационных объектов на Северо-Западе РФ. Расскажите об этом проекте.
– Это была не просто работа, а решение экологических проблем глобального масштаба. Чего греха таить, в свое время мы строили подводные лодки ударными темпами. Вскоре они начали выходить из строя, оказавшись в 40–50 раз опаснее, чем осадки, выпадавшие на землю при испытаниях ядерного оружия. Подлежащих утилизации лодок насчитывалось более двухсот. Кроме того, требовалась экологическая реабилитация объектов инфраструктуры: береговые технические базы. Впервые для решения такой колоссальной работы был разработан стратегический мастер-план. Он четко определяет приоритеты и имеет системный подход, исключающий параллелизм. А это дает огромную экономию. Наряду с этим этот план позволяет использовать все современные технические средства. Проект получил высокую оценку Европейского банка реконструкции и развития, который был не только заказчиком, но и оператором проекта. Наша работа получила одобрение на российском государственном уровне, а также стран «большой восьмерки». Был создан Международный экспертный совет, куда вошли представители 13 стран, а возглавил Совет английский специалист высокого уровня – лорд Вильямс Лоуренс. Я шесть раз отчитывался перед членами совета. В результате высокую оценку получил весь проект в целом. Мне довелось бывать на американском хранилище радиоактивных отходов в штате Вашингтон. Могу авторитетно заявить: наш отечественный пункт хранения радиоактивных отходов более совершенен в техническом отношении.
– Сегодня удается ли использовать наработанный опыт?
– Конечно. Так, в районе Челябинска находится производственное объединение «Маяк». В свое время там произошла авария. В результате был загрязнен каскад водоёмов. Для спасения ситуации был разработан стратегический мастер-план, в основу которого лег тот, о котором мы с вами говорили. Тот же принцип был использован и при реабилитации нескольких объектов РАН, где были обнаружены источники радиоактивного воздействия на окружающую среду. Нужно было наводить порядок. И мы вновь использовали опробованную методику. В результате мастер-план оказался очень плодотворным. Скажу больше, наш стратегический мастер-план можно бы столь эффективно применить при решении проблемы нераспространения ядерного оружия. Многие годы политики и специалисты разных стран ломают над нею копья. Проводятся политические, научные и практические конференции, расходуются огромные средства, а воз и ныне там. Завершая тему, скажу: наш мастер-план позволил сэкономить стране полтора(!) миллиарда евро.
– «Желтая» пресса пугает: «в Россию завозят ядерные отходы». Называют даже обратные адреса опасных «поставок». Скажите, какова доля истины в этих страшилках?
– Не так страшен черт, как его малюют ваши коллеги. А причина их рождения в технической неграмотности. В свое время было принято решение, что наша страна обязуется утилизировать отработанное ядерное топливо тех атомных станций, которые были построены нами в тех или иных странах. Вот мы, на основе этих договоров и забираем отработанное топливо для его последующей переработки на наших комбинатах. Российские комбинаты оснащены всем необходимым для этого оборудованием. Такое решение абсолютно правильное и не таит в себе ничего экстраординарного и не представляет никакой угрозы для экологии. А сверх этого мы ничего не берем, никаких хранилищ, и «могильников» у себя не создаем. Если не считать саркофага в Чернобыле.
– Кстати, о Чернобыле. После той страшной катастрофы все специалисты отечественной ядерной энергетики искали пути предотвращения таких аварий в будущем. Удалось что-либо сделать в этом направлении?
– Да. Я предложил создать тренажеры для обучения персонала российских атомных станций. И это было прекрасным решением для максимального снижения риска. Причем, не только в нашей стране, но и во всем мире. Скажем, при взрыве на японской атомной электростанции «Фукусима-1» масштабы катастрофы могли быть значительно больше, если бы не чёткая и слаженная работа прекрасно подготовленных специалистов.
– Под вашей редакцией в РАН вышла книга «Российская наука — Военно-Морскому Флоту», а также «Российская наука – фронту». Вы принимали участие в работе над книгой?
– Нет, но мною написана книга «Воспоминания. Встречи. Размышления» о Великой Отечественной войне. Кроме того, под моей редакцией вышел фолиант «Роль Российской науки в создании отечественного подводного флота». В свое время мне пришлось принять участие в полемике по вопросу «Роль Сталина в Великой Отечественной войне». Я хорошо представляю все допущенные им ошибки и преступления в мирное время. Но его роль в минувшей войне исключительно велика. В «Вестник РАН» поступила рукопись, автор которой резко выступал против роли Сталина в минувшей войне. Члены редколлегии попросили меня высказать свою точку зрения: как ученого и как участника войны. Что я и сделал. Моя статья вызвала огромный поток откликов. Почти все наши академики активно поддержали мою точку зрения. Более того, на мою статью обратили внимание профессиональные историки. Они пригласили меня для участия в издании 12-томника «Истории Великой Отечественной войны». Ввели меня в состав редколлегии, а затем я внес свою лепту в выпуск 6 –томного издания о Первой мировой войне уже в должности заместителя Главного редактора. Вот так, вопреки собственной воле, я стал историком. Но я рад, поскольку такая работа сегодня очень важна для воспитания молодого поколения.