http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=c6c7a3db-a8c4-4a80-8bc2-ff88064f7546&print=1© 2024 Российская академия наук
Как цифровые технологии позволяют избежать конфликта интересов при получении грантов, помогает ли государство с цифровизацией науки или ограничивается только инициативами и какую пользу от «цифры» получат обычные ученые, рассказал в интервью Indicator.Ru генеральный директор компании Digital Science Russia Игорь Осипов.
— Игорь, расскажите, чем занимается Digital Science Russia?
— Digital Science Russia и Digital Science как глобальная компания, по сути одно и то же. Проект Digital Science вырос из холдинга Holtzbrinck Publishing Group и Nature как компания ученых-основателей и несколько лет активно расширяет свое присутствие в основных научных регионах мира. Учредитель российского Digital Science — это немецкий информационный холдинг Holtzbrinck и английская компания Digital Science. Холдинг Holtzbrinck Publishing Group владеет MacMillan, SpringerNature, всем портфелем компаний Digital Science и целым рядом крупных активов STM-рынка (STM расшифровывается как science, technology, medicine — наука, технологии, медицина, — прим. Indicator.Ru). По суммарному богатству контента и решений для ученых, университетов, правительств, с точки зрения науки и инноваций, это, пожалуй, крупнейший мировой игрок, наряду с компанией Elsevier.
Digital Science Russia невольно сразу же «попала в точку» по тематике цифрового развития, цифровой экономики, цифровой науки уже своим названием. Можно даже увидеть прямую связи с появлением цифровой стратегии 2030 (Стратегия развития информационного общества в Российской федерации на 2017-2030 годы, – прим. Indicator.Ru), но если говорить серьезно, то компания существует с 2012 года.
— Как на ваш взгляд сейчас обстоят дела с цифровизацией науки, исследовательской инфраструктуры в России и в мире и какие наблюдаются тренды?
— Цифровая инфраструктура для науки и образования у нас находится на начальном этапе развития, но скорость в направлении движения к цифровизации феноменальные. Есть запрос со стороны государства, общества, бизнеса, однако решения пока фрагментарны и распределены неравномерны. Причем это характерно для всех уровней системы, начиная с ученых в лабораториях и заканчивая государственным управлением. Digital Science уже делал несколько проектов по формированию взаимосвязанных элементов инфраструктуры в других странах. И этот опыт очень ценен. Как международная коммерческая компания, независимая от государства, мы можем предлагать решения, выстроенные под конкретную страну и конкретные задачи.
Приведу пример цифровой инфраструктуры. Если мы посмотрим на ученых на уровне университетов, начиная с кафедр и заканчивая университетским управлением, то здесь нам необходимо не просто создать инфраструктуру, чтобы ученые делали свою работу, но и правильным образом структурировать информацию, чтобы она была между собой связана, и чтобы не мешала исследовательскому процессу лишними формальностями, как это часто бывает. На втором этапе начинается финансирование науки фондами или государственными программами. Здесь Digital Science имеет уникальные решения, например, Dimensions, который охватывает несколько сотен крупнейших мировых научных фондов и имеет базу по научным грантам, выданным государствами и негосударственными фондами, в размере более 1,2 триллиона долларов. По сути мы имеем огромный массив данных, который позволяет делать точные и проверяемые оценки того, какие научные области развиваются, как они финансируются. Мы много лет ориентируемся на публикации, но публикации появляются уже после того, как проект состоялся. А в момент оценки проекта и принятия решения, нужно ли его финансировать до момента появления первой публикации иногда может проходит от трех до пяти лет.
Дальше мы можем проследить судьбу результатов исследовательских проектов, что из них получилось, пошли ли они в патенты или в клинические исследования, были ли использованы в аналитических отчетах или процитированы медиа-ресурсами. Как это было связано с тем, что профинансировало государство, с теми работами, которые были сделаны на уровне кафедр? С новыми технологиями мы можем все это увидеть.
— То есть вы планируете сотрудничать с РНФ, РФФИ и другими фондами и предлагать им свой сервис, который будет вместе с экспертами отбирать проекты?
— Так далеко мы не забегаем, однако надеюсь, что какие-то элементы или уникальные данные из систем Digital Science будут использованы и у нас в России – там, где они полезны. Мы уже взаимодействуем со всеми крупнейшими фондами, и российские эксперты изучают, например, Dimensions. Это крупнейшая в мире аналитическая платформа больших данных по научно-технологическому финансированию. В текущий момент самая полная, и в этом смысле, конечно, она будет полезна для российских фондов, агентств и организаций, принимающих решения по финансированию исследований. В некоторых крупнейших мировых фондах платформа используется для того, чтобы упростить первоначальный этап отбора заявок, исключать двойное или тройное финансирование проектов. Она позволяет увидеть, что, например, заявка по схожей тематике уже подавалась в такие-то фонды и получила финансирование. Тут важно отметить, что мы работаем только с открытыми данными, поэтому видим только профинансированные проекты. Речь идет об оптимизации государственных средств и средств университетов и увеличении прозрачности – ведь для этого и создается «умная» цифровая экономика во всем мире.
Второй важный момент здесь связан с тем, что платформа показывает наличие или отсутствие конфликта интересов при формировании экспертных советов. Например, человек подает заявку на грант, а в его команде есть участник, который может быть в экспертном совете. Или он может быть исполнителем того же проекта, представитель которого есть в экспертом совете. Если есть такая связь, нежелательная с точки зрения объективности, система помогает ее сразу обнаружить. Таким образом, упрощается работа, которую многие фонды вынуждены проводить вручную.
Также у нас есть платформа Altmetric, позволяющий отслеживать общественный резонанс той или иной работы: что и кто о ней пишет, интересна ли обществу данная тематика, попадает ли эта информация в открытые документы, которые принимаются государственными органами власти в разных странах. В Европейском союзе данные о финансировании и о патентах используются для того, чтобы смотреть новые тренды в исследованиях и привлекать венчурных капиталистов к финансированию этих исследований на ранних этапах для развития экосистемы инноваций и их связи с научными инвестициями государства. Когда у нас будет возможность видеть полноценную картину, тогда можно будет говорить, что у нас появилась цифровая инфраструктура для научно-технологических исследований в национальном масштабе.
— Это все касается фондов, что вы предлагаете университетам?
— Университеты или институты Российской академии наук сложно отделить от всего разговора, поскольку они – получатели и исполнители грантов. Задача реформы российской науки и образования которую мы с вами хорошо понимаем – создать более глубокую интеграцию науки внутри университетов и между университетами и Академией. Можно будет более точно определять партнеров, которые получают гранты на аналогичную тему, или же публикуются по схожей тематике. Это новый срез для исследователей, который позволяет увидеть своих партнеров как в России, так и за рубежом. Также можно увидеть срезы по новым исследованиям в тех или иных предметных областях, которые растут (по финансированию) или же напротив уже не получают должного внимания и финансирования в ведущих научных странах мира, а мы наоборот хотим их развивать. Бывают исключения – прорывные результаты не всегда исходят их моды на темы – но иметь «большую картинку», карту научного финансирования в мировом масштабе – всегда полезно. Я сам имею прямое отношение к университетской науке и понимаю пользу этого.
Есть целый пласт решений, которые упрощают работу с журналами. Например, они дают доступ ко всем возможным шаблонам для публикаций статей в журналах всех крупнейших издательств. Вам не надо будет готовить формат подаваемой статьи под конкретное издательство ручным способом, он уже содержится в автоматизированном виде. Вы выбираете, например, шаблон издательства Wiley, Nature или любого другого крупного издательства, и там есть все кроме, разумеется, содержания, что соответствует требованиям данного издательства. Так что мы сделали все, чтобы упростить работу ученых.
Важно отметить – наша страна всегда идет своим путем. Наверняка будут создаваться и агрегированные университетские репозитории, и системы хранения и обработки научных данных. В русле этих инициатив у нас теперь есть возможность посмотреть все самые свежие технологии международной цифровой науки, сделанные Digital Science и применить те из них, которые будут полезны и научному сообществу, и государству в том формате, который даст России наибольшее преимущество в международном контексте.
— Недавно ОЭСР представила статистику, согласно которой Россия занимает третье место по количеству инициатив в сфере цифровизации…
— Главное слово тут – инициативы. Нам всем – не отделяю себя от российской университетской науки как действующий исследователь – важно видеть внедренные и работающие результаты.
— Да, это можно критиковать, можно не критиковать, но насколько сейчас наше государство реально заинтересовано в цифровизации инфраструктуры и ощущаете ли вы, как бизнес, эту поддержку?
— Это хороший вопрос. Мы приняли решение открыться летом этого года в России. До этого я консультировал крупные проекты Digital Science в Европе, чтобы воочию посмотреть, что и как делает компания в международном масштабе. Первое, что было сделано у нас в России до открытия компании — проведены широкие консультации со всеми крупнейшими игроками в этой сфере — университетами, фондами, ключевыми государственными структурами — на предмет осмысленности проекта. На некоторые переговоры специально привозил основателей компаний портфеля Digital Science, чтобы наши руководители, принимающие решения, увидели, что за люди стоят за решениями и продуктами, и могли сформировать свое мнение и дать обратную связь. Она положительная, поэтому у нас уже есть целый ряд партнеров, с которыми мы работаем, так что поддержка, безусловно, есть. Без поддержки и заинтересованности сообщества работать, по-моему, бессмысленно. Содержательная часть всегда превалирует над коммерческой.
— Что вы думаете о будущем системы «научных коммуникаций»? Как она будет развиваться?
— Научные коммуникации по большей части уже перешли в цифровой формат. Как они будут развиваться, зависит от тех платформ и решений, которыми будут пользоваться как университеты, так и министерства, и другие важные игроки, которые, скажем так, «заказывают музыку» и в зависимости от приоритетов государства стараются направить научную общественность в ту или иную сторону. Тут у нас картинка с двумя видами. С одной стороны, это творчество ученых и как оно отображается во внешнем пространстве. А с другой, приоритеты государства, которое направляет ученых с помощью финансирования, KPI и так далее.
Цифровые технологии помогут сделать работу ученых более открытой внешнему миру – там, где это возможно. Меняется сам ландшафт научной деятельности. Раньше достаточно было опубликоваться в высокорейтинговом журнале и это означало успех и признание. Но сейчас научная информация становится более открытой. На этапе, когда статья еще не опубликована, вы уже видите в социальных сетях, на научных порталах либо препринты, либо другую информацию о научном исследовании. И она молниеносно распространяется через блоги, ВКонтакте, Facebook и другие каналы коммуникаций.
Ученый больше не сидит в «башне из слоновой кости», расстояние между ним и обществом предельно сократилось. Наша задача теперь – суметь выбрать качественную информацию из все увеличивающегося огромного массива.
Наличие инструментов, которые позволяют измерять то, что вызывает наибольшее внимание, хорошо цитируется или привлекает финансирование, важно, в первую очередь, для государства и руководителей, а также и для ученых – чтобы быть на одной странице. Задача государства – помочь ученому реализовать свои проекты и померить, насколько эффективно он это делает с точки зрения приоритетов.
— Работаете ли вы со стартапами? Какую поддержку им оказываете?