http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=c5e742e2-3e88-4bc8-b662-541f00846df4&print=1© 2024 Российская академия наук
Подсчитаем теперь значение произведений амплитуд волновых функций». Иллюстрация из рецензируемой книги
В 1952 году выходит монография «Квантовая теория поля». Она составлена из двух раздельно написанных работ: А.А. Соколов, «Квантовая электродинамика»; Д.Д. Иваненко, «Введение в теорию элементарных частиц». Я здесь буду говорить только о второй, иваненковской части. И вот почему.
Еще в 1950–1960-е годы любой старшеклассник в Советском Союзе на вопрос, чем прославился Дмитрий Иваненко, уверенно отвечал: «Он открыл атомное ядро». Что, конечно же, было сильным преувеличением. Но в 1932 году, сразу после экспериментального обнаружения Джеймсом Чэдвиком нейтрона, Иваненко высказал в короткой заметке (подписана 21 апреля 1932 года, опубликована в журнале Nature 28 мая 1932 года) гипотезу, что атомное ядро состоит только из протонов и нейтронов. Так родилась протон-нейтронная модель атомного ядра. Сам Иваненко никогда не забывал настойчиво подчеркнуть свой приоритет в создании этой модели. «Упоминание большого вклада Гейзенберга, первым начавшего успешно развивать эту модель, вполне оправдано, утверждение же о будто бы «независимом» предложении модели Гейзенбергом, очевидно, является неточным; сам Гейзенберг в первой своей статье о строении ядра, направленной в печать 7 июня 1932 года, ссылается на публикацию советского автора» (то есть на заметку Д.Д. Иваненко в Nature).
«Он так и не стал академиком и прожил свою долгую жизнь обычным профессором. Но он разгадал тайну нейтрона – что еще надо истинному ученому для полного счастья!» – отмечают Г.В. Эрлих и С.Н. Андреев в своей книге «История ядерной физики в зеркале алхимии: От начала XX века до сенсационных открытий сегодняшних дней» (М., 2017).
Действительно, в истории советской, а возможно, и всей отечественной физики не было фигуры, вызывавшей столь диаметрально противоположные оценки – причем и в плане личных качеств, и в плане научных достижений, – чем Дмитрий Дмитриевич Иваненко (1904–1994). Пожалуй, даже Лев Давидович Ландау по этому «параметру» уступит ему. Диапазон этих оценок парадоксально широк. От пафосных, восторженных, подобных приведенной выше, до, например, строчек будущего академика и нобелевского лауреата по физике Виталия Лазаревича Гинзбурга, который отмечал в 1949 году: «Я, например, не считаю нужным и уместным всюду цитировать статьи Д. Иваненко и А. Соколова просто потому, что отношусь к большинству этих работ отрицательно, не считаю их ценными и подвергал их критике публично и в печати».
Вполне объяснимо, что иваненковская часть, «Введение в теорию элементарных частиц», заканчивается таким абзацем: «Было бы наивно полагать, что развитие физики элементарных частиц не встретится с новыми трудностями, в частности следует иметь в виду возможность появления новых попыток идеалистических извращений понятий и закономерностей, возникающих в данной области, со стороны представителей буржуазной идеологии. Советская физическая наука, вооруженная гениальными трудами классиков марксизма-ленинизма, должна быстро разоблачать всевозможные попытки идеалистических толкований и противопоставить этим попыткам построение теории на материалистической основе. Нет сомнений, что построение теории, рассматривающей во взаимосвязи все известные частицы, является прогрессивным. В этой связи мы вновь должны прежде всего руководствоваться указаниями И.В. Сталина, что «любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих явлений».
Справедливости ради надо отметить, что Дмитрий Иваненко – безусловно высококвалифицированный физик-теоретик – по-видимому, все же старался вести себя так, чтобы его имя не ассоциировалось с философскими дискуссиями вокруг борьбы с идеализмом и махизмом, развернувшейся в конце 1940-х годов в СССР.
А в 1958 году состоялось I Всесоюзное совещание по философским вопросам естествознания. Оно запомнилось тем, что «впервые была преобладающей сравнительно корректная и взвешенная философская трактовка теории относительности и квантовой механики» (К исследованию феномена советской физики 1950–1960-х гг. Социокультурные и междисциплинарные аспекты / сост. и ред. В.П. Визгин, А.В. Кессених и К.А. Томилин. СПб.: 2014. – 560 с.). Среди участников совещания был и Дмитрий Дмитриевич Иваненко. В одном из интервью 1972 года он признавался: «Кульминация приходится на 1932–1935 годы. Я помню, что в то время, гуляя по набережной Невы, говорил себе, что я – первый теоретик в мире. Это было мое убеждение».