Об авторе: Кирилл Михайлович Барский – кандидат исторических наук, профессор, и.о. заведующего кафедрой дипломатии МГИМО МИД России, чрезвычайный и полномочный посол; Роман Отмарович Райнхардт – кандидат экономических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой дипломатии МГИМО МИД России.

Международное право незыблемо, особенно в свете того, что многие международные договоры носят универсальный характер 

Еще в апреле прошлого года ректор МГИМО, академик Анатолий Торкунов говорил о необходимости «сохранения международности»

Из всех форм общественной деятельности дипломатия однозначно относится к самым древним и долговечным. Напрямую завися от международной конъюнктуры, дипломатия всегда превозносится над конъюнктурой. Будучи неразрывно сопряжена с внешнеполитической тактикой, она, как правило, оперирует категориями стратегическими. В то же время тактические и конъюнктурные соображения подчас заслоняют собою и стратегию, и здравый смысл.

Кризис дипломатии или дипломатов

Переживаемый современным миром острый момент развития усугубляется тем, что на Западе разучились говорить на языке дипломатии, утратили способность чувствовать баланс интересов, отбросили элементарные правила дипломатического этикета. Для некоторых западных дипломатов теперь в порядке вещей не отвечать на ноты и письма, если они поступили из посольства России, не здороваться при встрече и не подавать руки даме, если перед ними – российский коллега и его супруга. Не говоря уже о таких немыслимых в правовом государстве вещах, как отказ в выдаче виз официальным делегациям, следующим на многосторонние переговоры, создание препятствий для нормальной деятельности дипломатических представительств, конфискация дипломатической недвижимости.

Кажется, что в той части мира, где кичатся званием родоначальников дипломатии, забыли прописные истины дипломатической науки, согласно которым основное предназначение дипломатии – налаживание дружественных отношений между государствами независимо от существующих между ними различий. Некоторые известные западные дипломаты даже считают, что «дипломатия умерла». Такого мнения, например, придерживается бывший министр иностранных дел Австрии доктор Карин Кнайсль. Так ли это?

Убеждены, что нет. Дипломатия жива уже потому, что без нее невозможно существование мира, в котором мы живем. Пока существуют государства, между ними будут противоречия, но будет и потребность в нахождении согласия. Все войны кончаются миром, а о мире необходимо договариваться. Есть международное право, которое незыблемо, особенно в свете того, что многие международные договоры носят универсальный характер. Как, например, Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 года, регулирующая деятельность государств в общении друг с другом. Или Устав ООН, первая статья которого призывает «развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов». А этим может заниматься только дипломатия.

Одновременно важно понимать, что дипломатия – это важнейшее средство защиты наших интересов. Дипломатические контакты с США и европейскими странами сегодня, увы, сведены к минимуму. Но и в этом, «скадрированном» диалоге мы продолжаем настаивать на том, чтобы наши интересы безусловно уважались. Чтобы все завоеванное кровью и потом героев Второй мировой войны, все, что было выстроено ценой огромных усилий нашими предшественниками в послевоенный период, все, что досталось нам в наследство, не подвергалось ни малейшему сомнению. Никогда не забудем один из самых щемящих заветов легендарного советского министра иностранных дел А.А. Громыко: «Если мы им уступим, то прокляты будем всеми замученными и убитыми. Когда я веду переговоры с немцами, то, случается, слышу за спиной шепот: «Не уступи, Андрей, не уступи, это не твое, а наше…».

Не отступать, не сдаваться, будучи уверенными в своей правоте, отстаивать эту правоту имеющимися в нашем распоряжении политико-дипломатическими средствами. Здесь уместна еще одна цитата Андрея Андреевича: «Нельзя позволять манипулировать собой ни с помощью грубых, ни с помощью изощренных средств. Американцы знали, что на меня давить бесполезно».

Но если на западное меньшинство сошел «саморазрушительный морок», освобождение от которого потребует определенного исторического периода, то в отношениях с «мировым большинством», с нормальными государствами Евразии, Азиатско-Тихоокеанского региона, Африки, Латинской Америки мы продолжаем неукоснительно соблюдать принципы международного права, нормы дипломатического протокола и правила дипломатического этикета.

Разворот России в сторону Востока и Юга не только усиливает позиции нашей страны, укрепляет международный мир и безопасность, отражает всеобщее стремление к формированию многополярного миропорядка, но и свидетельствует о том, что именно на прочной основе дипломатии сохранившие здравомыслие государства намерены выстраивать межгосударственные отношения в ХХI веке. И здесь перед нашей внешней политикой открываются поистине безграничные возможности!

«Сохранение международности»

Современная дипломатия – понятие многогранное, включающее в себя различные направления, формы и векторы. Один из них – научная дипломатия. Сфера, может быть, и не такая новая – не в пример, скажем, цифровой дипломатии, но абсолютно востребованная в условиях, когда на отдельных треках межгосударственных отношений «взорваны все мосты», однако задача сберечь отношения между народами стоит в полный рост.

Еще в апреле прошлого года ректор МГИМО, академик А.В. Торкунов говорил о необходимости «сохранения международности». Сейчас, по нашему мнению, имеет смысл сказать уже об императиве возрождения международности в новых реалиях. Такое возрождение, в свою очередь, должно базироваться на принципах научного патриотизма. Что это значит на практике?

Во-первых, научный – в прямом смысле этого слова – поиск новых форм взаимодействия с партнерами и контрагентами. Очевидно, что в контексте резкого изменения характера трансграничного взаимодействия отдельные институты и механизмы уже объективно не могут работать так, как прежде. И дело не только в снижении их эффективности и соответственно необходимости перенастройки, но в общих принципах, зависящих от входных параметров.

Казалось бы, какое международное научно-техническое сотрудничество в условиях гибридной войны? О какой научной дипломатии может идти речь, когда большинство ведущих глобальных игроков – в первую очередь на Западе – заняты санкционными состязаниями, в том числе в сфере науки? «Забыть и не вспоминать». Но мы так делать не хотим и не будем. Мы вместе будем искать новые пути, иной раз нетривиальные, и, уверен, найдем их. Ведь мы, ученые и дипломаты, потомки М.В. Ломоносова и Д.И. Менделеева, А.М. Горчакова и А.А. Громыко.

Во-вторых, по-прежнему представляется принципиальным постулат о многовекторности российской научной дипломатии. Вспомним здесь одного из убежденных сторонников данного принципа – Научного Дипломата (с большой буквы) академика Е.М. Примакова. Как и его разворот над Атлантикой, переориентация на друзей в Азии (прежде всего на Востоке и Юге), в нынешних условиях объективно оправдана, более того – безальтернативна. Нам, например, еще только предстоит в полной мере использовать потенциал научного партнерства с Китаем, который во многих сферах прикладной науки обогнал самые передовые страны мира.

В наших отношениях с западными странами «все сложно» – пожалуй, как никогда. В то же время, значит ли это, что нужно решительно и бесповоротно ставить крест, например, на Европе? По нашему мнению, едва ли. И все-таки наш жизненный приоритет сейчас – это БРИКС и в более широком плане страны Востока. Скорее всего Евгений Максимович бы с этим согласился.

Наконец, в-третьих, популяризация, культивирование и впоследствии масштабирование научной дипломатии. В этой связи следует отметить, что в МГИМО данное направление работы имеет богатые традиции, носит системный и инновационный характер.

В 2021 году в университете был создан первый и пока единственный в стране Центр научной дипломатии. Решением Ученого совета в декабре 2022 года он был преобразован в Центр научной дипломатии и перспективных академических инициатив в составе Института международных исследований. Ведется последовательная работа по его развитию.

Развиваются и институциональные дружественные связи с ведущими научно-дипломатическими центрами в России и за рубежом. Среди них особое место занимает Российский центр научной информации (РЦНИ, бывший Российский фонд фундаментальных исследований), с которым год назад вуз подписал комплексное Соглашение о сотрудничестве, распространяющееся прежде всего именно на область научной дипломатии. Основа данного взаимодействия была заложена еще в 2017 году, когда МГИМО и РФФИ совместно с британским Королевским обществом провели первую международную конференцию, посвященную опыту научной дипломатии Великобритании и России. Были времена. Вернемся ли мы к такому диалогу – вопрос сложный. Немаловажную роль здесь, вероятно, будет играть в том числе и фактор личности научных дипломатов.

Ученые на дипслужбе и дипломаты в науке

В ряду выдающихся деятелей, работавших в советское время на руководящих должностях в Министерстве иностранных дел, было немало действительных членов и членов-корреспондентов Академии наук. Надо назвать имена И.М. Майского (полпред в Финляндии, полпред/посол в Великобритании, академик с 1946 года), П.Ф. Юдина (посол в КНР, академик с 1953 года), Н.Т. Федоренко (посол в Японии, постпред при ООН, член-корреспондент с 1956 года), В.Г. Солодовникова (посол в Замбии, член-корреспондент с 1966 года), С.Л. Тихвинского (занимал ответственные дипломатические должности в Китае и Японии, академик с 1981 года).

Такие люди служат ориентирами для новых поколений мидовцев, равно как и для студентов, которых мы обучаем. В лучшие свои минуты некоторые из нас ощущают себя как бы суммой этих в буквальном значении научных дипломатов. Однако всегда меньшей, чем любой из них в отдельности.

Надо сказать, что и сейчас в российском МИДе трудится немало ученых. Для справки: среди действующих дипломатов 19 имеют ученую степень доктора наук, и 395 – кандидата. Если добавить к ним работников школ при наших посольствах, то эти цифры возрастут до 22 и 421 соответственно. МГИМО играет важную роль в воспроизводстве таких кадров. Ежегодно для подготовки диссертаций к нам прикрепляются 30 соискателей из числа сотрудников министерства. Большинство из них успешно защищаются.

Нельзя забывать и о деятельности научного совета при министре иностранных дел, в который входят многие известные члены Отделения глобальных проблем и международных отношений, действующие и почетные руководители институтов РАН. Академики А.Г. Арбатов, В.Г. Барановский, В.В. Журкин, В.В. Наумкин, С.М. Рогов, члены-корреспонденты И.О. Абрамова, Ф.Г. Войтоловский, В.Н. Гарбузов, В.М. Давыдов – вот далеко не полный список тех, кто принимает деятельное участие в работе этого совещательного органа.

В целом же то, что МГИМО, институты РАН, равно как и другие профильные учреждения (Дипломатическая академия, иные гуманитарные и технические вузы), занимаются научной и академической дипломатией, не требует дополнительных пояснений настолько же, насколько то, что МИД занимается дипломатией традиционной, то есть классической. Перефразируя известное высказывание Маргарет Тэтчер, быть дипломатом – то же самое, что быть леди. Если вы вынуждены говорить окружающим, что вы – дипломат, то вы не являетесь таковым. Это не наш случай.

Ведущие российские университеты и научно-исследовательские центры как системообразующие элементы академической инфраструктуры являют собой бастион научной дипломатии. Даже в столь непростые времена, как сейчас. Хвастаться они не любят, однако всегда рады щедро делиться накопленным в этой области опытом и идеями с товарищами и партнерами, единомышленниками и людьми доброй воли со всего мира. Уверены, что дипломатия жива. И она еще скажет свое веское слово.