http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=c501eece-6191-43d3-9d7c-8e7ea8915084&print=1© 2024 Российская академия наук
Несмотря на вводимые Западом санкции, мировое научное сообщество не отказывается от совместных проектов с Россией в космической сфере. Это подтверждает участие американских и украинских ученых в проекте биологического спутника "Бион" и подготовка совместных уникальных экспериментов для годовой экспедиции на МКС. О перспективах научного сотрудничества, а также о том, какие эксперименты подготовили российские ученые для британской певицы Сары Брайтман, и может ли пригодиться восточная медицина для космонавтов, рассказал в эксклюзивном интервью ИТАР-ТАСС директор Института медико-биологических проблем РАН Игорь Ушаков.
- Как повлияли санкции Запада на сотрудничество российских и зарубежных ученых?
- Что такое санкции в нашей области, я не очень представляю. Сотрудничество с американскими, европейскими и другими партнерами по науке, космической медицине и биологии идет как раньше, по многим направлениям оно даже расширяется, то есть не зависит от политических процессов. Намечены большие совместные научные планы и на МКС, и в наземных экспериментах, и по другим направлениям. Запланированные встречи не отменяются и, надеюсь, не будут отменяться.
Ядром научного сотрудничества, конечно, является МКС, но идет взаимодействие и по линии медико-биологических программ на биоспутниках. Например, по космическому аппарату "Бион" № 2 сотрудничаем и с американскими, и с украинскими партнерами. Никто пока не отказался от участия в этом проекте. Полет космического аппарата намечен на 2018 или на 2019 год.
- Весной 2015 года космонавт Роскосмоса Михаил Корниенко и астронавт НАСА Скотт Келли проведут на борту МКС целый год. Какие эксперименты подготовил для них ваш институт?
- В программу годового полета включено 22 исследования и эксперимента, из которых 15 полетных экспериментов и еще семь пройдут в до- и послеполетные периоды.
Два эксперимента проведем совместно с американскими коллегами: "Флюид Шифт" и "Полевой тест". "Флюид Шифт" - совершенно новый тест. Он направлен на изучение функциональных и структурных изменений глаз, которые могут быть связаны с повышением внутричерепного давления в космическом полете вследствие перераспределения жидкостей в организме в направлении головы.
С помощью эксперимента мы определим системные и тканевые факторы, отвечающие за индивидуальную предрасположенность к развитию повышенного внутричерепного давления и, соответственно, изменение зрения. Такие временные изменения отмечались у астронавтов. Эксперимент будет проводиться с использованием российской аппаратуры "Чибис" и "Гамма".
"Полевой тест" уже выполняется со второй половины 2013 года. Он проводит ся непосредственно до и после посадки космонавтов, определяет, какова работоспособность организма, особенно в первые дни, первые часы после перехода от невесомости к гравитации Земли или к гравитации Луны, либо Марса. Сейчас такой эксперимент проводится после полугодового полета.
После полета человеку тяжелее двигаться, выполнять какие-то сложные движения, перешагивать через препятствия. Но какова степень этих изменений, как они компенсируются, в какие сроки - вот это очень интересно, очень важно для планирования будущих межпланетных полетов с десантированием на другие планеты. После годового полета есть такие опасения, что изменения будут более выраженными.
- Ранее ряд СМИ сообщил, что в 2017 году подобный годовой полет на МКС может быть повторен. Принято ли уже официально решение по второму полету? Поддерживаете ли вы эту идею?
- Официально эту информацию я подтвердить не могу, но знаю, что наши американские партнеры предлагают провести годовой полет не только в 2017 году, но еще несколько раз. Если состоится пять годовых полетов, то это уже 10 человек (два космонавта в годовом полете), это уже серьезная статистика.
Надо отметить, что годовые полеты для российских космонавтов уже не новость: Валерий Поляков, Муса Манаров, Владимир Титов и Сергей Авдеев совершили такие полеты. Но нужна дальнейшая статистика, и с этой точки зрения мы как врачи, как ученые поддерживаем не только этот годовой полет, но и будущие. Кроме этого, данные, полученные в условиях годового полета, будут бесценным материалом для совершенствования средств профилактики.
С моей точки зрения, было бы еще интереснее совершить полуторагодовой полет, но это пока не обсуждалось.
- Проявляет ли интерес Европейское космическое агентство к участию в этих годовых полетах?
- У нас недавно была встреча с Немецким космическим агентством. Коллеги проявили значительный интерес к годовым полетам, но я не располагаю информацией, есть ли кандидаты на годовой полет среди европейских астронавтов. Мы бы поддержали такую ситуацию.
- Осенью 2015 года на МКС в качестве космического туриста должна отправиться британская певица Сара Брайтман. Готовит ли ИМБП для нее специальную научную программу?
- Да, действительно, два года назад Сара Брайтман успешно прошла медицинское обследование и получила допуск к подготовке. За полтора-два месяца до полета, осенью 2015 года, она еще раз пройдет главную медицинскую комиссию по освидетельствованию космонавтов в общем порядке, который утвержден в России для участников космических полетов.
Что касается научной программы для туристки, то она, конечно, не будет такой обширной, как для профессионалов. Как принято в таких случаях, она формируется из личных предложений космического туриста, тех идей, которые будут преподнесены ее соотечественниками, и наших идей.
С нашей стороны, мы хотим предложить ей оценить или зарегистрировать ее профессиональные качества, то есть качества певицы. Проще говоря - спеть в космосе. Интересно, как космический полет влияет на профессионально важные качества. Это также было бы интересно для нее самой и для ее поклонников.
- Сейчас на подъеме сотрудничество между Россией и Китаем, развивает ли ИМБП сотрудничество с китайскими коллегами?
- В прошлом году наша делегация посетила Китай, в ходе этого визита был подписан рамочный протокол. Мы надеемся на расширение сотрудничества и на то, что в будущем оно выйдет на орбитальный уровень, то есть будут проводиться совместные исследования в полете.
- Чему можно поучиться у китайских ученых?
- Перенимать, прежде всего, стоит ту энергичность и ту быстроту, с которой они умеют адаптировать мировые разработки, в том числе в космической медицине и биологии, в реальные технические устройства и проекты. А часть разработок восточной медицины могла бы, наверно, быть интересна для длительных полетов.
Что касается сотрудничества, на МКС мы многого сделать уже не успеем (программа полета МКС пока рассчитана максимум до 2020 года. - ИТАР-ТАСС). Если будут у нас совместные полетные проекты с Китаем, то либо на российском сегменте, либо на китайской станции.
- Вы как ученый видите целесообразность в продлении эксплуатации МКС после 2020 года?
- На сегодняшний день научная программа на МКС развернута до 2020 года. Возможность продления эксплуатации станции до 2024 года рассматривается. Научная общественность поддержит такое решение - есть значительные планы в области научного обеспечения полетов на МКС.
Кроме того, сейчас готовятся к отправке на станцию новые модули - многофункциональный лабораторный модуль, узловой модуль и научно-энерге-тический модуль. И если эти модули будут вводиться в строй к 2017, 2018 году, то, конечно, продление ресурса до 2024 года представляется интересным, чтобы поработать не один-два года на новых модулях, а четыре-пять.
- Какие задачи прорабатывает ИМБП для российских лунных программ?
- Обитаемая база на Луне может служить своеобразным полустанком для временного пребывания экипажей пилотируемых космических кораблей, возвращающихся из дальнего космоса. Во-первых, из-за необходимости внеземного карантина, в особенности после предполагаемых выходов на поверхность небесных тел, во-вторых, для реабилитации экипажей в условиях пониженной силы тяжести. Однако на Луне человек окажется вне привычного магнитного поля Земли, то есть без защиты от потока заряженных частиц с Солнца и галактических космических лучей.
В наземной атомной технике используется защита веществом, в космосе такая защита осложнена тем, что при торможении высокоэнергетичных протонов космических лучей в веществе возникает вторичное нейтронное бета- и гамма-излучение, радиационная опасность от которого может превысить радиационную опасность от первичных протонов. Поэтому необходимо переходить к иным принципиальным решениям, соответствующие подходы сейчас нами разрабатываются.
Основной способ защиты от радиации - это защита веществом, расстоянием и сокращением времени облучения. Мы хотим летать дольше - соответственно, временем мы уже защищать не можем. Поднять вес большой в космос тоже не можем, поэтому здесь идет проблема оптимального решения с точки зрения выбора меньшего из многочисленных зол, которые может нести радиация. Полностью защититься в идеальном варианте, как это можно сделать на Земле, в космосе нельзя.
Можно защититься всем комплексом факторов, и когда физических методов защиты не хватает, можно применять фармакохимические вещества. Такие вещества также разрабатываются у нас в институте, в том числе и для длительных полетов.
- В последнее время, когда говорят о пилотируемом полете на Марс, все чаще можно слышать прогноз, что осуществить его можно будет лет через 20. Когда, по вашему мнению, возможно осуществление этой миссии?
- Я не совсем поддерживаю такой временной прогноз. Хотя бы потому, что временные прогнозы по достижению человеком того или иного рубежа чаще всего связаны не с какими-то научными предпосылками, а с общей ситуацией, которая есть в мире, в стране, в науке. При сильной мотивации по всем этим направлениям, конечно, этот полет мог бы состояться значительно раньше. И мы рассчитываем, что так и будет.
- Ранее сообщалось, что бывший начальник ЦПК Сергей Крикалев возглавит новую структуру, которая займется стратегическим развитием пилотируемой космонавтики. В состав этой структуры должен войти ЦУП. Войдет ли ИМБП в структуру, возглавляемую Крикалевым?
- Решение о создании такой структуры принято в рамочном порядке, а формализация этого решения состоится в ближайшее время. ИМБП не войдет в этот центр, а будет тесно взаимодействовать с ним.
Мы сейчас являемся институтом РАН, административная и финансовая деятельность нашего института обеспечивается Федеральным агентством научных организаций (ФАНО). Мы - структура РАН и ФАНО, соответственно, входить еще куда-то мы в такой конфигурации не можем, но мы можем функционально, оперативно взаимодействовать с этим центром. И если будет какая-то ассоциация с этим центром, то мы в эту ассоциацию войдем.
- А войдет ли в создаваемую структуру Международный центр по изучению пилотируемых полетов, здание для которого строится сейчас на территории ИМБП?
- На территории ИМБП строится клинико-лабораторный комплекс института. Говорить сейчас о Международном центре, предложение о создании которого действительно имело место быть, пока рано. Пока мы имеем дело с завершающимся строительством корпуса ИМБП в рамках инвестиционного контракта РАН. В корпусе будет новейшая аппаратура и современные стенды. На его базе нужно проводить работы с нашими европейскими, американскими, азиатскими партнерами, это несомненно.
Интерес к этому они высказывают, но когда дело дойдет до проектов, конкретных подписанных документов, тогда уже можно будет уверенно говорить, что движение обретает административные рамки. Пока можно говорить только о предложениях такого центра и поддержки такой идеи со стороны российских и зарубежных партнеров.
Что касается аппаратуры для нового корпуса, то определенные контракты на ее приобретение уже заключаются. Постараемся, чтобы аппаратура была лучшая в части, касающейся моделирования тех или иных факторов космического полета. Мы будем выбирать лучшие европейские, российские и мировые разработки в этой области.