Версия для печати
Вернуться к списку

АКАДЕМИК ДЫНКИН: НАУКЕ НЕОБХОДИМА ПОДДЕРЖКА БИЗНЕСА

Форма без содержания. Пожалуй, именно так можно охарактеризовать положение дел в российской Науке. За огромные деньги отстроена система, сравнимая с лучшими западными образцами, однако у этой системы все отчетливее наблюдается асфиксия. Специфический тип удушья, когда внутрь системы не поступает кислород — Инновационные продукты.

О том, почему это происходит, чем инновация отличается от изобретения и что со всем этим делать — в нашем интервью.

Александр Александрович Дынкин

(род. 30 июля 1948, Москва) — российский экономист, академик РАН (2006), директор ИМЭМО РАН (с 2006 года), академик-секретарь Отделения глобальных проблем и международных отношений РАН (с 2010).

— Как Вы оцениваете потенциал российской науки на фоне мировых достижений и перспектив?

— Мы очень тщательно изучаем и оцениваем потенциал российской науки. Потенциал высок, а с производством наукоемкой продукции у нас плохо. Я думаю, что сегодня обобщенная оценка невозможна, потому что существуют дисциплины, где российская наука находится на мировом уровне, а есть, где она очень сильно отстала.

— Как бы Вы определили роль современного ученого в строительстве инновационной экономики России?

— Я против термина «строительство инновационной экономики», мы все время что-то строим в нашей истории. Строить ничего не надо, у нас есть все звенья, все элементы стандартной инновационной системы, которые существуют в разных странах мира, плюс собственные. Это и технопарки, и экономические зоны, и академии, университеты, только нет инноваций. У нас достаточно сильный пробел в структурных элементах инновационной системы, практически нет или очень мало крупных наукоемких корпораций. В современном мире именно крупная наукоемкая корпорация является системным интегратором нововведений. Если нет этого звена — это плохо. Но еще большая проблема, на мой взгляд, в том, что у нас нет действенных институтов, прежде всего, института конкуренции, института защиты интеллектуальной собственности, что, безусловно, тормозит развитие. Наша инновационная система не имеет институционального фундамента.

— Ни для кого не секрет, что государство, мягко говоря, недостаточно финансирует российскую науку. На что, в первую очередь, должна быть направлена эта поддержка? Можно ли наладить отношения между государством, наукой и бизнесом?

— Моя точка зрения заключается в том, что государство вкладывает в науку столько, сколько может. Проблема национальной инновационной системы в том, что у нас почти ничего не вкладывает в науку бизнес. Во всем мире государство финансирует 40% национального бюджета, а 60% бизнес. В Японии и того меньше — государство финансирует 30%. Если бы наш бизнес хотя бы сравнялся по объему финансирования с тем, что вкладывает государство, этого для начала было бы уже достаточно. Поэтому задача — стимулировать бизнес, создать для него систему институциональных сигналов, которая его бы подталкивала к вложениям, а не уповать исключительно на госбюджет.

— Какие могут быть пути стимулирования РАН относительно продвижения науки, связи с бизнесом?

— Российская академия наук — это гордость отечественной истории, это институт, который почти так же устойчив, как Русская Православная Церковь. У него очень большие исторические корни. Но РАН не может отвечать за инновационную динамику. Задача Академии наук в большей степени — фундаментальные и, отчасти, прикладные исследования, но отнюдь не вывод продукции или услуг на рынок. Я не согласен с современным трендом о переключении основных бюджетных средств из Академии наук в пользу ВУЗов. Это ошибочная политика, которая может привести к тому, что ВУЗы не оправдают возлагаемые на них надежды. Хотя за последнее время мы получили 1000 ставок молодых исследователей в Академии наук. Это очень правильный шаг в нужном направлении. Также была получена возможность предоставлять квартиры молодым исследователям, что тоже правильно. Естественно, финансирование направлений, уже сложившихся и имеющих высокий престиж в мире, необходимо увеличить или как минимум сделать те же шаги, которые сделаны в отношении ВУЗовской науки, выбрать ведущие институты Академии, активно их профинансировать, как сделано в ВУЗах, когда были отобраны Национальные исследовательские университеты. На мой взгляд, Академия наук сама по себе является крупнейшим и важнейшим исследовательским университетом в стране. Практически все ученые РАН читают лекции в ВУЗах. Официальная статистика говорит о том, что 34% академических ученых занимаются преподавательской деятельностью, и только 17% ВУЗовских работников занимаются научными исследованиями.

— Существуют ли различия между инновациями, которые делались в советское время и сейчас? Поменялась терминология… А как обстоят дела в целом?

— В головах многих людей существует путаница между изобретениями, высокими технологиями и инновациями. Инновации — это исключительно экономическое событие, не технологическое, в отличие от изобретения или высоких технологий, связанных, например, с военно-космическими разработками. Поэтому инновации — это тот продукт или та услуга, которая нашла спрос, нашла свою нишу на рынке. С этой точки зрения у нас больших успехов нет. Я могу привести несколько удачных советских инноваций, которые нашли рыночную нишу, признанную во всем мире. Первая — это автомобиль «Нива». Инновации рождаются на пересечении платежеспособного спроса и технологий, либо, говоря более грамотно, на пересечении технологий и общественной потребности. Тогда у нас была передовая итальянская автомобильная технология, и был заказ Министерства сельского хозяйства и Министерства обороны на производство такого автомобиля повышенной проходимости, с улучшенными характеристиками, чем имевшиеся на то время. Это был достаточно серьезный шаг вперед в автомобилестроении. Был изобретен так называемый первый «паркетный» джип, то есть кроссовер без рамы, обладающий большой популярностью, пользовавшийся спросом в Европе. В Австрии даже был создан сборочный завод, где собирали «Ниву», которая как горячие пирожки разлеталась в Европе.

Другой пример инновации — суда на воздушных крыльях. Была военная технология, был огромный спрос на сообщение в Восточной Сибири, где большие реки, где отсутствует дорожная сеть. И вот сочетание этой потребности с технологией родило еще одну инновацию. Все военно-космические инновации практически не имели у нас коммерческого применения. Это были выдающиеся достижения, но не инновации.

— Какие направления, на Ваш взгляд, будут определять современную научную мысль в ближайшем будущем?

— Это опять же связано с общественными потребностями. Я думаю, что на фоне демографической ситуации будет развиваться все связанное со здравоохранением. Возможно, на смену информационному обществу придет так называемая биоэкономика. Другое направление — это, безусловно, информационно-коммуникационные технологии.

— Модернизация России, о которой сейчас много говорят, на Ваш взгляд, увенчается успехом?

— Есть два подхода к модернизации. Первый — технократический, заключающийся в заимствовании технологий, и второй, заключающийся в заимствовании не только технологий, но и институтов. Если будет ориентация только на технологии, то модернизация будет неполноценной. Заимствование институтов, таких как институт охраны прав собственности, в том числе интеллектуальной, и института конкуренции, необходимо для поддержания такой широконаправленной модернизации, какая проводится в нашей стране.

— Как Вы оцениваете перспективы строительства центра коммерциализации разработок в подмосковном Сколково?

— Я думаю, что лучше строить Центр разработок в Сколково, чем казино или товарно-вещевые рынки. Это шаг в правильном направлении. И, конечно, этот Центр создается в результате административных усилий, но потенциально он может стать концентратором современных технологий и бизнеса. Возможно, это запустит отсутствующий сегмент нашей национальной инновационной системы и включит бизнес в процесс коммерциализации науки и технологий. Однако окончательную оценку можно будет сделать только тогда, когда мы увидим отечественный продукт или услугу, родившуюся в Сколково на мировых рынках. Типа «Скайпа» или «Айпеда».

— Спасибо за беседу.