http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=bfe0fa3c-d9d4-4a09-bd29-4467184c32d8&print=1© 2024 Российская академия наук
Какие реформы нужны российской науке?
В "РГ" за 22 апреля с.г. была опубликована статья "Метры и мэтры", в которой ученый Константин Северинов, ставший в США полным профессором и вернувшийся в Россию, затронул болевые точки российской науки.
Он, в частности, доказывает, что уверения руководителей РАН о высокой эффективности и конкурентоспособности нашей науки - не более чем лукавство. Статья вызвала множество откликов, с некоторыми из них мы знакомим читателей.
Георгий Георгиев, академик РАН, Институт биологии гена РАН:
- В статье Северинова многие факты искажены. И прежде всего далеко от истины его утверждение, что во всех тех недостатках нашей науки, на некоторые из которых он справедливо указывает, виновата РАН. Несомненно, что при тех же затратах за счет рациональной организации мы могли бы в 3-4 раза поднять и уровень фундаментальной науки, и ее инновационный потенциал.
Однако за большинство проблем в организации науки ответственность несет не РАН, а другие структуры. Деньги на науку в этом году РАН выделяет более своевременно. Программы Президиума РАН начали работать в марте. Руководство РАН также не отвечает за бесконечные сложности с покупкой оборудования и реактивов, которые приводят к тому, что у нас они в два раза дороже, чем в США, и к тому же поступают несвоевременно.
Автор доказывает, что мы резко отстаем от Запада по такому показателю, как "цена статьи". Не имея полной статистики по всем наукам, остановлюсь только на молекулярной и клеточной биологии. В США на это направление только Национальный институт здоровья выделяет около 30 млрд долларов в год. В России эта сумма составляет три миллиарда рублей, что в 300-3000 раз меньше, чем в США. Мы опубликовали в 2008 году 350 статей в престижных журналах. Следовательно, чтобы сделать "цену" одной статьи одинаковой, на наши 350 публикаций должно приходиться от 100 тысяч до миллиона американских публикаций. Это нерельно при всем уважении к их успехам.
Утверждение о том, что все наши прорывные работы выполнены на Западе, является более чем "лукавым" (по терминологии Северинова). Практически все работы сотрудников Института биологии гена РАН, публикуемые в престижных международных журналах, выполняются в России. Более того, в совместных работах (их немного) нашим ученым, как правило, принадлежит ведущая роль.
Примерно такая же ситуация и с публикациями других институтов биологического профиля. Большинство работ программы Президиума РАН "Молекулярная и клеточная биология", опубликованных в международных журналах, выполнены в российских лабораториях. При выдаче грантов специальное внимание уделяется тому, чтобы работа велась в России.
Еще одно "лукавое" утверждение Северинова - что авторам из России не труднее печататься в наиболее рейтинговых журналах, чем их западным коллегам. На самом деле труднее. Причины разные: тут и менее развитые персональные контакты, и предубеждение к русским в некоторых лабораториях, и, наконец, хорошо теперь известный "двойной стандарт". Редакция, манипулируя подбором рецензентов, всегда может завалить даже самую хорошую статью. Если уж наша статья прошла в высокорейтинговый международный журнал, то это действительно первоклассная работа, чего, кстати, далеко не всегда можно сказать о работах западных ученых в этих журналах.
Михаил Гельфанд, доктор биологических наук, профессор:
- Константин Северинов покусился на "святая святых": наглядно показал, что тщательно культивируемый миф о необыкновенной эффективности российской науки ("статей-то мало, но ведь денег-то уж совсем мало") основан на очень лукавом использовании статистики. И тут уже не помогут ссылки на мнимую пристрастность редакторов международных журналов к статьям из России.
К сожалению, оценить реальную эффективность российской науки, по-видимому, невозможно. Для этого просто нет открытых данных (закрытых, похоже, тоже). Да и сама структура расходов несопоставима с западной. Если в США и в большинстве европейских стран финансирование фундаментальных исследований осуществляется в основном через гранты, то в России основная часть бюджета академических институтов и университетов формируется по сметному принципу. А проводимые конкурсы - и в РАН, и в минобрнауки - обычно являются таковыми только по названию.
В результате современное оборудование, которого в стране на самом деле не так уж мало, попадает не к тем, кто в состоянии на нем работать на мировом уровне. Если сравнить список регулярно публикующихся в престижных журналах российских ученых - а такие еще не перевелись - со списком тех, кто получает многомиллионные гранты, то пересечений окажется не так уж много.
Еще одна проблема, верно отмеченная в статье Северинова, - инфраструктура, организация научной работы. Многочисленные ограничения, казалось бы направленные на борьбу со злоупотреблениями (вроде пресловутого закона о госзакупках 94-ФЗ, разнообразных казначейских инструкций и т.п.), на самом деле мешают как раз тем, кто реально работает. Если бы финансирование группы, лаборатории, института зависело от реального уровня и результативности, а не от административного ресурса руководителя и его способности красиво рассказать еще более высоким руководителям про "инновации" и "нанотехнологии", в этих бюрократических рогатках не было бы никакой нужды: нормальный ученый не будет обеспечивать себя лично за счет проводимых исследований.