Согласно
принципу неопределённости Гейзенберга, в основе Вселенной, а значит, и
человека, и экономики, придуманной человеком, лежит хаос. В некоторых странах
его стремятся хотя бы немного упорядочить. Создать предсказуемые правила игры
хотя бы на относительно минимальном горизонте планирования. Лет так на
сто–двести.
У нас
же наоборот. Даже, казалось бы, логичные экономические и социальные решения при
прикосновении шаловливых ручек наших экономминистров и иже с ними превращаются
в хаос в кубе. Например, провозгласить себя суперкомпьютерной державой с цифровой
экономикой, забыв, что мы почти не производим ни отечественной элементной базы,
да и своих суперкомпьютеров практически нет. Как и денег на всё это. Зато мы
делаем ракеты и перерыли весь Бурей! Что же будет дальше с отцифрованной
родиной и с нами, «АН» спросили у председателя Совета РАН по приоритету
научно-технологического развития, научного руководителя направления Южного федерального
университета академика Игоря КАЛЯЕВА.
Слуга
или господин
–
Игорь Анатольевич, в вашем университете занимаются суперкомпьютерами и
искусственным интеллектом. Вещи это взаимосвязанные. Насчёт ИИ во власти
недавно говорили все кому не лень. Насчёт СК – молчок. Успехи наши тут на
уровне условного Гондураса. Как так можно?
–
Мне не нравится термин «искусственный интеллект», поскольку всё, что сейчас
понимается под ним, – это просто те или иные компьютерные программы, созданные
человеком. У человеческого же интеллекта в отличие от компьютерного, бывает то,
что называется озарением, когда непонятным образом[end_short_text] и непонятно
откуда появляется такое решение проблемы, которого человек до этого не знал и
никто его этому не обучал.
Поэтому,
с моей точки зрения, правильнее суть явления отражает термин «интеллектуальные
компьютерные технологии» (ИКТ), то есть технологии, усиливающие и расширяющие
интеллектуальные и функциональные возможности человека.
Под
это определение подпадают, например, и суперкомпьютеры, решающие такие
вычислительные задачи, с которыми человеческий мозг просто не может справиться.
И системы поддержки принятия решений, успевающие обработать большие потоки информации
и снабдить человека-оператора вариантами правильных действий в той или иной
ситуации; и робототехнические системы, заменяющие человека при работе в
условиях, опасных для его здоровья и жизни;
и т.п. Но тем не менее термин «искусственный интеллект»
уже признан и широко используется во всём мире, и поэтому и мы вынуждены его
использовать.
–
То есть слуга человека? Не панацея, как нам говорят госмужи?
–
Все создаваемые цифровые и интеллектуальные технологии есть и должны оставаться
только лишь инструментом для усиления возможностей человека, т.е. его «слугой».
Ни в коем случае этому «слуге» нельзя отдавать право принятия решения, особенно
в критически важных областях. И не потому, что он может «захватить власть», как
нас пугают в различных футуристических фильмах, а потому, что компьютерные
системы становятся настолько сложными, что практически невозможно предсказать
варианты их поведения в той или иной ситуации и поэтому любой сбой в программе
может привести к непредсказуемым и, возможно, даже катастрофическим последствиям.
Поэтому в критически важных областях интеллектуальные системы могут и должны
использоваться только в качестве советчиков (систем поддержки принятия
решений), а конечное решение должно оставаться за человеком.
–
Но идёт интересный процесс. Слугу нам (я говорю про Россию, не знаю, как в
других странах) преподносят как нового спасителя. А самого человека постепенно
нивелируют до слуги через упрощение образования, снижение качества и доступности
здравоохранения, падение реальных доходов, нарастающее социальное расслоение
общества (которое неминуемо усилится за счёт роботизации немногочисленных
оставшихся промпроизводств). Какой-то весьма загадочный путь развития
человечества вырисовывается…
–
Проблема действительно очень сложная. Безусловно, повсеместные компьютеризация
и роботизация имеют и другую сторону медали – это и сокращение работников, и
появляющиеся из-за этого социальные проблемы. Но мировой технический прогресс
не остановить. Во все времена истории человечества технический прогресс, с
одной стороны, повышает производительность труда, но, с другой, порождает и
глубокие социальные проблемы.
Однако
появляются новые сферы применения человеческих сил. Например, компьютерная
революция породила такие профессии, о которых мы раньше и не знали: это и
блогеры, и администраторы компьютерных сетей, это и специалисты по компьютерной
безопасности… Конечно, старшему поколению очень трудно привыкнуть ко всему
новому, и это, безусловно, очень болезненный момент. А молодое поколение уже
научилось успешно жить в «компьютерной среде».
Происходящая
сегодня компьютерная революция, как и любая другая революция, потрясает основы
всего мирового сообщества и несёт не только плюсы, но и большие беды для всего
человечества. И то, что сейчас происходит в мире, – всё это тоже результат
компьютерной революции. Но хотим мы этого или не хотим, мировой технический
прогресс мы остановить не сможем, и поэтому надо постараться по крайней мере не
отстать от него. А ещё лучше – возглавить.
На
велосипеде за «Сапсаном»
–
Возглавить? Вы серьёзно? Возглавить суперкомпьютерную революцию можно, только
имея свои суперкомпьютеры. У нас их в ТОП-500 всего три, а весной будет два!
–
Вы совершенно правы, создание интеллектуальных компьютерных и в первую очередь
интеллектуальных производственных технологий требует наличия суперкомпьютерных
мощностей, которые должны успевать в реальном времени обрабатывать большие
данные, моделировать различные ситуации и принимать оптимальные решения.
В
настоящее время все ведущие страны мира создают национальные суперкомпьютерные
центры, ориентированные на решение задач искусственного интеллекта и
цифровизации экономики. К сожалению, мы сильно отстаём в этом плане. И это
отставание продолжает нарастать.
На
нашем Совете РАН по приоритету научно-технологического развития мы рассмотрели
и поддержали концепцию программы развития СКТ в нашей стране. Эта концепция была
представлена и одобрена также на Общем собрании РАН. Теперь дело за чиновниками.
Но
что касается производительности отечественных СК, то я считаю, что наша страна,
как ведущая мировая держава, по крайней мере не должна отставать от наших
западных «партнёров» и иметь хотя бы один национальный суперкомпьютерный центр
мирового уровня с машиной производительностью не менее 100 Пфлопс (у американцев
уже есть машина на 200 Пфлопс), а также сеть региональных суперкомпьютерных
центров, оснащённых машинами с производительностью до 10 Пфлопс.
Любят
говорить, что у нас нет задач для машин такого уровня. Да потому их и нет, что
нет таких машин. Можно провести аналогию с астрономией: пока не был запущен
космический телескоп «Хаббл», то и не было задач исследования дальнего космоса,
отвечающих его возможностям.
–
О необходимости своих суперкомпьютеров вы говорили ещё в 2015 году на
Президиуме РАН. Предложили и своё решение: вместо универсальности СК для
решения различных задач делать узкоспециализированные машины…
–
Всё должно определяться в первую очередь экономической целесообразностью. Те
СК, которые создаются в нашем центре, наиболее эффективны при решении так
называемых потоковых задач, т.е. задач обработки больших массивов (потоков)
данных по одному и тому же алгоритму. К задачам такого типа в первую очередь
относятся задачи цифровой обработки сигналов и изображений, молекулярного
моделирования и т.п.
В
то же время они недостаточно эффективны в случае, когда алгоритмы решения задач
должны часто меняться либо когда задача требует выполнения большого числа
условных переходов, что свойственно, например, для задач моделирования и
принятия решений. Поэтому выбор того или иного вычислительного средства для
решения различных задач цифровой экономики должен определяться экономической целесообразностью,
требованиями и условиями решения данной задачи.
Причём,
если задача может быть решена, например, с помощью простейшего персонального
компьютера, не надо использовать для её решения сложный и дорогостоящий
суперкомпьютер, как это у нас зачастую делается, поскольку это будет сродни
стрельбе из пушки по воробьям.
–
На дорогостоящий вам и денег не дадут!
–
В США ежегодные затраты крупнейших корпораций только в области искусственного
интеллекта оцениваются в 20 миллиардов долларов. И ещё венчурные инвестиции
составляют около 5 миллиардов долларов в год. На этом фоне выделяемые у нас на
многолетнюю программу цифровизации экономики 3 триллиона рублей смотрятся
совсем не впечатляюще. Вообще доля цифровой экономики в ВВП России в настоящее
время составляет около 1, 5%, а среднегодовой долларовый рост в 2010–2017 годы
составил около 5%, что ниже темпов роста в странах-лидерах (Китай – 20%, США и
Великобритания –
8–9%).
В то же время предполагается, что внедрение программы цифровой экономики в
нашей стране позволит к 2021 году получить прирост добавленной стоимости,
сопоставимый с общими доходами бюджета от нефтегазового сектора.
–
Вот мы и произнесли магическое – «цифровая экономика». Ох, как я люблю это
слышать из уст наших чиновников, ни бельмеса в этом не понимающих! Они в свою
программу цифровой экономики даже строительство фабрик для производства своей
элементной компонентной базы не заложили. Сильно мы отстаём? Есть ли «боковой»
путь? Который позволит повернуть плачевную ситуацию в иную сторону, где мы
будем лидерами? Или так и будем догонять на велосипеде «Сапсан»? Только ли
деньги тут важны?
–
Имеющиеся в настоящий момент в нашей стране технологии создания ЭКБ на порядок
отстают от зарубежных, и делать на их основе конкурентоспособный с зарубежными
аналогами цифровой продукт практически невозможно. Что же делать? Конечно, в
первую очередь нужно развивать отечественные технологии создания ЭКБ. И
важность этого сейчас стала понятна всем. В частности, у нас действует специальная
программа развития ЭКБ, возглавляемая академиком Г.Я. Красниковым. Есть ряд
идей о том, каким образом можно сократить имеющееся отставание в области ЭКБ за
счёт нестандартных решений. Вы знаете, как ни странно, но наше отставание в ЭКБ
играет и определённую положительную роль, поскольку заставляет наших учёных и
инженеров придумывать такие решения, которые позволяли бы «догнать и перегнать
Америку» с использованием нашей отсталой ЭКБ. И, как вы знаете, в целом ряде
областей, в первую очередь в оборонной, наши системы, созданные на основе отечественной
ЭКБ, по уровню своей интеллектуализации и другим техническим характеристикам не
только не отстают от зарубежных, но и опережают их. Поэтому ЭКБ хотя и является
основой основ цифровизации всего и вся, но в то же время составляет, наверное,
не более 40% успеха в этом деле. А ещё 40% зависят от мозгов учёных и инженеров,
чем наша страна всегда славилась.
ПРАВДА, оставшиеся 20% зависят от наших чиновников,
которые постоянно придумывают такие препоны и ограничения, которые резко
снижают конкурентоспособность нашей продукции на мировом рынке. Тут недавно мы поставляли
одно из наших изделий даже не за рубеж, а в союзное государство – Белоруссию.
Так мы столкнулись с таким количеством проблем и препон со стороны различных
органов, «защищающих» нашу страну от экспорта высокотехнологичной продукции,
что в следующий раз хорошо подумаем, стоит ли этим экспортом вообще заниматься.
В
то же время должен отметить, что среди приоритетов Стратегии
научно-технологического развития России ЭКБ в явном виде отсутствует, что с
учётом вышесказанного выглядит странно.
По
реке плывёт топор
-
Игорь Анатольевич, вы, как говорится, «главный по тарелочкам» в цифровой
экономике. Вам и карты, то есть деньги – более 3 триллионов рублей в руки!
–
Это не совсем верное утверждение, что я «главный по тарелочкам». Я отвечаю за
реализацию данного направления в рамках Стратегии научно-технологического
развития страны. В то же время у нас есть программа «Цифровая экономика»,
которой руководят совершенно другие люди. Кроме того, каждое уважающее себя
министерство имеет свою ведомственную программу цифровизации, которой управляют
третьи люди. Имеется и так называемая Национальная технологическая инициатива,
в которой основополагающую роль также должны играть цифровые и интеллектуальные
технологии, и там есть своя команда и т.д. При этом работы, реализуемые в
рамках всех перечисленных программ, зачастую дублируются, не согласуются друг с
другом и т.д. В общем, получается «картина маслом», когда все занимаются
цифровой экономикой, а «головы» у этого «зверя» нет. А если нет головы, то и
результат будет соответствующий. И о тех триллионах, о которых вы упомянули, я
пока в основном слышу из СМИ, в то время как даже бумагу для деятельности
нашего совета приходится покупать за счёт средств «из собственного кармана».
Теперь
о том, что же всё-таки следует понимать под цифровой экономикой. Я лично под
цифровой экономикой понимаю замену человека компьютером или роботом при
выполнении тяжёлых физических или монотонных работ, не требующих больших умственных
усилий, либо при выполнении работ в условиях, опасных для его жизни. Очевидно,
что компьютер может лучше, быстрее и эффективнее справиться с такого рода
работами, поскольку он «не устаёт», может работать круглосуточно, у него нет
каких-либо «домашних проблем» и т.п. Поэтому производительность труда у компьютера
будет значительно выше, чем у человека при проведении таких работ, и,
соответственно, такая замена позволит получить существенный экономический
эффект.
–
Что важнее в этом термине: прилагательное «цифровая» или существительное
«экономика»? До этого были экономики инновационная и модернизационная
(благополучно почившие в бозе), тоже никто не понимал, что это такое.
–
Вы совершенно правильно заметили, что прилагательные меняются, а существительное
остаётся. Поэтому, безусловно, главенствующую роль здесь играет существительное
– «экономика». Мы не должны осуществлять цифровизацию только ради цифровизации,
а любая замена человека компьютером в той или иной отрасли должна быть
оправдана как экономически, так и с социальной точки зрения, то есть приносить
экономический или социальный эффект государству или обществу.
–
Создаётся такое впечатление, что идёт подмена понятий: вместо развития реальных
секторов экономики ищется новое прилагательное – новая игрушка, и какое-то
время с ней носятся как с писаной торбой. Затем вновь всё сначала. И так по
кругу. А экономика как-то сама по себе плывёт как топор в проруби. Например, в
программе ЦЭ я не нашёл ни слова о реиндустриализации страны, о каких-нибудь
новых промышленных предприятиях или отраслях. Но нет промышленности – нет экономики?
–
Программа ЦЭ в первую очередь направлена не на создание новых производств, а на
перевод уже существующих производственных цепочек на принципиально новые технологические
рельсы, основанные на широком применении новых компьютерных и интеллектуальных
технологий, что должно, по идее, повысить их конкурентоспособность на мировом
рынке.
Приведу
пример. В 2017 году в нашей стане был выращен рекордный урожай. Но что в
результате получилось? Во-первых, значительная часть этого урожая была
потеряна, поскольку не хватало хранилищ, отсутствовала необходимая транспортная
логистика и т.д. А во-вторых, большой урожай привёл к падению цен на
сельхозпродукцию, в результате чего прибыль от её реализации значительно
уменьшилась.
А
если бы существовала некая интеллектуальная система поддержки принятия решений
– «виртуальный Госплан», войдя в которую сельхозпроизводитель мог бы получить рекомендации
об оптимальных условиях производства сельхозпродукции, её транспортировки,
хранения и реализации, основанные на актуальных данных о погодных условиях, аэрокосмических
данных о текущем состоянии полей, данных о наличии свободных хранилищ и транспортных
средств, рыночном спросе на ту или иную продукцию и т.д., то всех этих потерь
можно было бы избежать или по крайней мере существенно их снизить.
Но
для создания такого «виртуального Госплана» необходимо разработать и создать
целый ряд цифровых технологий сбора и обработки больших данных и принятия
интеллектуальных решений на их основе. Кроме того, необходимы соответствующая
инфраструктура, технические средства, такие как спутники дистанционного зондирования
Земли и беспилотные летающие аппараты, обеспечивающие сбор оперативной
информации о состоянии полей; интернет-инфраструктура, доведённая до каждого
фермера; суперкомпьютеры, обеспечивающие обработку больших данных в темпе их
поступления; и т.д.
–
Одно из направлений цифровизации всея Руси является госуправление. У нас
оно весьма специфическое. Как это согласуется со строгими математическими
формулами?
–
Наш российский хаос никакими математическими формулами описать не получится.
Помните, как в старом анекдоте: «пока в стране бардак (по-научному – хаос) мы
непобедимы».