Версия для печати
Вернуться к списку

Выиграна битва, но не война: ФАНО нет, но РАН расслабляться рано

СОВЕТ ФЕДЕРАЦИИ УТВЕРДИЛ ЗАКОНОПРОЕКТ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЙ СУДЬБУ СВЯЗАННЫХ С АКАДЕМИЕЙ НАУЧНЫХ ИНСТИТУТОВ

Совет Федерации одобрил президентский законопроект, определяющий полномочия, функции и задачи Российской академии наук (РАН). Главная новация — это закрепление за руководством академии права последнего слова по любым организационным действия с институтами РАН. Хозяйственный и финансовый контроль за учреждениями при этом остается у государства — функции упраздненного ФАНО переданы Миннауки. В РАН приветствуют появление нового закона, называя его «победой» над ФАНО в конфликте, который длился с 2013 года — с момента начала реформы РАН. Ученые, опрошенные «Штормом», более сдержанны при оценке документа.

«Очень большим шагом вперед» назвала принятие законопроекта советник президента РАН по СМИ и связям с общественностью Светлана Попова. Она напомнила о главном предмете спора между академией и ФАНО, который спровоцировал пять лет назад, по ее словам, «информационную войну».

«Все институты были переданы ФАНО. Агентство, таким образом, стало собственником, претендовало и на научное руководство. Сейчас с [этой угрозой] окончательно разобрались: ни один институт не может быть преобразован, присоединен к другому без согласования с президентом РАН. Ни один директор не может быть снят с должности без согласования с [академией]. Раньше ФАНО могла влиять на организационные перестановки», — объяснила Попова.

Доктор физико-математических наук, один из основателей сообщества «Диссернет» Андрей Ростовцев отметил важность закрепления за РАН права управления собственными институтами, однако выразил обеспокоенность, что новое наступление на академию более чем вероятно.

«Политика двух ключей — это звучит хорошо, но нужно посмотреть, как эти положения будут выполняться [РАН и Миннауки] на практике,— сказал собеседник «Шторма». — Понимаете, кто распоряжается материальной составляющей научной деятельности, тот всегда искушаем большим соблазном начать управлять и самими учеными».

Миннауки, скорее всего, займется перераспределением финансовых потоков по грантам. Сохранив за собой такой рычаг давления, чиновники смогут постоянно «отодвигать границу» в свою пользу в спорах с РАН. «В каком-то смысле академия пока сумела выиграть лишь сражение, но не войну», — отметил Ростовцев.
Ярым сторонником реформы РАН в 2013 году выступал ученый-генетик Константин Северинов, работающий в Ратгерском университете (США) и в Сколковском институте науки и технологий. В беседе со «Штормом» он назвал РАН «интеллектуальным кладбищем» и подчеркнул, что новый закон никак не отразится на реальном состоянии российской науки.

«Я считаю, что то, что делалось [в рамках реформы РАН 2013 года], — это правильно, — сказал Северинов. — Вспомните, сколько было криков о том, что может случиться что-то страшное [с наукой в стране]! Но науке от этого не стало хуже — ей стало только лучше после того, как появился РНФ [Российский научный фонд], другие новые конкурсы».

«Сталинская модель науки», которую из себя представляет РАН, по его словам, не может существовать в современных открытых и демократических обществах, — она способна решать лишь точечные задачи, как, например, создание атомной бомбы или запуск человека в космос: «Не надо переоценивать советскую науку. Например, в той области, которую представляю я, мы старательно все разрушили, хотя у нас были возможности стать мировыми лидерами [в генетике] еще в 1920-1930-х годах. Теперь мы лишь пожинаем плоды: от невысокой продолжительности жизни до отвратительных продуктов питания».

Северинов заключил, что если «наука вообще останется» в России, то она будет по преимуществу сконцентрирована в университетах и вузах и РАН точно не сохранит за собой роль некоего интеллектуального центра.

Представитель «Диссернета» Ростовцев не согласен с такой оценкой РАН и российской науки в целом: «Публикационная деятельность — это кровеносная система науки. В масштабах России статьи представителей РАН, по сравнению с публикациями вузов и университетов, конечно, выигрывают в качестве и в количестве. Я это заявляю совершенно ответственно — более высокого уровня[авторов, чем из РАН] у нас нет». Как правило, их публикации касаются фундаментальной науки, подчеркнул Ростовцев.

Рассматривая вклад РАН в мировую науку, он также отметил ее значение, несмотря на далеко не лестные оценки, которые получают академики в международных рейтингах по количеству публикаций и их цитируемости в журналах. По его словам, при составлении рейтингов используют специфические критерии и не всегда результаты, представленные в них, отражают реальное положение вещей.

«Например, в проекте создания большого адронного коллайдера (БАК) в Швейцарии роль у РАН была далеко не самая последняя. До сих пор там работает большое количество российских ученых-физиков и инженеров. Сами руководители ЦЕРН признают, что именно без научного вклада России был бы совсем другой уровень научных результатов», — напомнил Ростовцев.

Реформирование Российской академии наук (РАН) было начато правительством России летом 2013 года. РАН были оставлены только исследовательские функции. Все, что касалось управления имуществом академии, в том числе недвижимым, было передано под управление Федерального агентства научных организаций (ФАНО).

Еще на стадии обсуждения всех планов реформа подверглась острой критике со стороны академиков. Принятие же законопроекта «О Российской академии наук» в Госдуме осенью 2013 года сопровождалось острыми дискуссиями в парламенте между представителями «Единой России» и КПРФ. Официально реформа РАН была завершена лишь в марте 2018 года — за два месяца до расформирования ФАНО и передачи большинства функций агентства новообразованному Министерству науки и высшего образования.