http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=b826bade-b092-43c6-a4cc-b24305ff497f&print=1© 2024 Российская академия наук
Китайские деньги
- В 1990-х я училась в КНР. Помнится, тогда китайская национальная валюта "плавала" в районе 8-9 юаней за американский доллар. Если валюты других развивающих стран с каждым годом теряют свои позиции, то юань, наоборот, укрепляется. Как бы вы объяснили сей факт? Связано ли это с политическим курсом Поднебесной?
- Несомненно, курс ревальвации и постепенный выход на конвертируемость юаня связан с известным глобальным проектом создания "Великого Китая", то есть новой сверхдержавы. Очевидно, что в этом случае страна должна иметь валюту, которая, как минимум, будет выступать в качестве одной из мировых (региональных) резервных. Когда это случится, точно не скажет сегодня никто. Однако перспективы самого процесса интернационализации юаня уже сегодня можно определить. Я бы выделил четыре ключевых компонента в этом процессе.
Первый. Ведущие китайские банкиры говорят, что в качестве текущей оперативной меры необходимо расширить функции безналичной валюты (расчетного средства) МВФ, сделав ее ключевым платежным средством международной торговли и финансовых сделок. Причем в "корзину" данной единицы предлагается включить валюты всех важнейших в экономическом отношении стран мира. Здесь просматривается намек на некое негласное право КНР начать подготовку к созданию и новой валютной системы мира.
Второй. В Пекине предлагают следующую "логистику" интернационализации юаня: а) сегодня необходимо готовиться к превращению юаня в валюту международных расчетов (на основе конвертируемости); б) в дальнейшей перспективе должно произойти превращение юаня в ключевую инвестиционную (мировую) валюту. Наконец (в), итогом станет превращение юаня в международную резервную валюту.
Третий. Китайский народный банк уже разрешает покупать и продавать юань для финансирования международных торговых сделок, инвестиций и кредитования. 135 тысяч компаний, занимающихся китайским экспортом, используют юань (минуя доллар) в международных операциях. Аналогичный тренд формируется в китайском импорте. И если в 2010-м в юанях проводилось около 4% импортных операций, то в прошлом году напрямую ими было оплачено уже 39,5% китайского импорта. То есть совершенно точно можно предположить, что через пять-шесть лет около половины всех внешнеторговых операций Китая будет переведена на юаневую основу.
Наконец, четвертый компонент касается проблемы "заниженного" курса китайской валюты, о чем постоянно говорят американцы. Курс постепенно будет повышаться. Как известно, китайская валюта с 2005-го стала медленно двигаться к так называемому управляемому курсу, когда была начата реформа с его корректировкой. Понятно, что в ходе постепенного ослабления фиксации к американской валюте должно последовать усиление влияния рыночного спроса и предложения на юань с привязкой его к корзине валют. Скорее всего, "плавающий" юань будет и дальше медленно идти вверх, что, собственно, и происходило в период с 2005-го по 2009-й, когда он вырос на 21%. Однако этот тренд не главный в готовящейся реформе интернационализации китайской валюты, это скорее некий компромиссный шаг, чтобы усыпить бдительность Запада.
Китайское чудо
- О чудодейственной китайской модели экономических реформ написано немало книг и снято много фильмов. В чем, на ваш взгляд, заключается этот феномен и насколько данная модель применима в других странах?
- В полном объеме она, скорее всего, нигде не применима. Отдельные ее компоненты используются во Вьетнаме, теоретически они могут быть применены, но не применяются в КНДР. Нынешний вариант китайской модели - это транзитная система, которая находится в постоянной динамике и по ходу развития меняет свои характеристики. Неизменными остаются сильная государственная (социалистическая) власть и влияние КПК на уровень рыночных отношений. Государство уходит полностью из микроэкономики, частично из макроэкономики. Другая особенность заключается в том, что китайский опыт объединяет, казалось бы, несоединимое - социалистический и частный рынок, либеральную и государственно-социалистическую экономику, сильное государство и либеральные процессы. По западным канонам, наоборот, слабое государство ("ночной сторож") органично сосуществует с рыночной стихией и крайним либерализмом. В то время как сильное государство ограничивает либеральные, рыночные законы. Китай же оказался способен синтезировать прямо противоположные явления и институты. Делает он это достаточно легко, без потрясений и надрыва. Видимо, эта способность формировалась в китайской нации тысячелетиями и напрямую связана с ее цивилизацией, культурой и менталитетом. Морально-этические "законы" только усиливали адаптивные способности китайцев. В конце XX - начале XXI веков эти уникальные качества нации и опыт оказались востребованными в полной мере. Специфичны и источники роста КНР. На начальном этапе развитие осуществлялось за счет экстенсивных факторов - привлечения внешних ресурсов, активной торговли, низких социальных затрат, дешевой рабочей силы и т.д. В настоящее время взят курс на расширение емкости внутреннего рынка, устранение дисбаланса между потреблением и накоплением, интенсификацию и новые технологии. Китай стремится стать не только мировой фабрикой, но и крупнейшим потребителем мировых товаров и услуг. Есть прогнозы, что КНР к 2015-му будет иметь очень емкий внутренний рынок. Его удельный вес вырастет с 5,4% до 15,6%, и он станет вторым в мире после американского.
Другая новация - отказ от установки на количественный рост ВВП в пользу улучшения его качественных, прежде всего социальных характеристик. Один из показателей - увеличение ВВП на душу населения (сегодня Китай по этому критерию занимает 104-е место в мире). Поэтому когда китайцы говорят, что для строительства реального социализма им потребуется еще, как минимум, 50 лет, им можно верить. Исходя из всего того, что сделано в КНР (успешные либерально-экономические реформы, открытость страны, уверенная модернизация и быстрое развитие), можно говорить об успехах в реализации новой модели, некоего "третьего пути". Появился даже специальный термин, обозначающий особенности китайской модернизации и подчеркивающий альтернативность тому, что происходило и происходит в США, Европе и отдельных азиатских странах, - "Пекинский консенсус". Правда, в оценках этого термина имеются некоторые разночтения. Одни ученые склонны видеть в китайском варианте некую постбиполярную версию по теории Гэлбрэйта о конвергенции социализма и капитализма. Однако эта теория, как мне представляется, была логична и понятна в эпоху "классического противостояния" сверхдержав - СССР и США. К тому же она носила исключительно теоретический характер. Другие говорят, что китайский синтез формален и в конечном итоге приведет к полной либерализации, включая политическую систему и идеологию. Последний подход вызывает возражения, поскольку признаков "цветных", арабских и иных революций, а также тенденций к демонтажу роли КПК в Китае не наблюдается, и вряд ли они будут наблюдаться в ближайшем будущем. Нравится КПК или нет, но именно она породила и вырастила этого "ребенка" - "китайское экономическое чудо". Сегодня он встает на ноги и приносит реальную пользу своим "родителям". Понятно, что в чужие руки КПК его не отдаст. Ключевой момент заключается в следующем: при всей уникальности китайской модели отдельные ее компоненты (умелое использование западных инвестиций и технологий, создание собственных технологий и внедрение достижений науки в производство, опыт государственного регулирования и управления и пр.) вполне применимы в других странах".
Китайская мечта
- Чуть больше года назад к руководству страной пришел представитель пятого поколения китайских лидеров - Си Цзиньпин. Как бы вы его охарактеризовали?
- Тут можно проанализировать его же последнюю новацию - идею о "китайской мечте", которая органично легла на ожидания и запросы жителей КНР. Спектр их желаний сегодня широк - от личного процветания и обогащения до удовлетворения коллективного запроса на "историческое возрождение нации" и доминирование Китая в мире. Эти настроения чутко улавливаются нынешним председателем КНР. Население страны воспринимает "китайскую мечту" гораздо шире рамок "социализма" (даже с китайской спецификой) - как общенациональную и одновременно личную, то есть для каждого гражданина, программу "возвышения Китая".
Впервые эту концепцию новый генсек озвучил сразу после своего избрания, 29 ноября 2012-го, в ходе осмотра выставки "Дорогой возрождения" в национальном музее. Си Цзиньпин говорил тогда о "национальном унижении китайцев", о том, что именно западные державы 175 лет не позволяли Китаю реализовать идею возрождения нации, развязав "опиумные войны" и навязав "несправедливые договоры". Отдельные китайские эксперты, подливая масла в огонь, стали вспоминать о наличии "исторических счетов" КНР к иностранным государствам по широкому кругу вопросов, включая территориальные. Другими словами, "мечта" в ее исторической части вольно или невольно разжигает некие обиды у китайцев. И если согласиться с базовым посылом об изначальной виновности Запада во всех бедах Китая, то у неискушенного читателя возникает закономерный вопрос: а простил ли нынешний Китай колонизаторов прошлого? И нет ли у нынешнего китайского руководства искушения как-то наказать иностранцев за "исторические обиды и унижения"? Вопрос хотя и риторический, но актуальный, особенно для "провинившихся иностранцев", если учесть растущую день ото дня экономическую и военную мощь КНР.
Другая сторона "мечты" Си Цзиньпина косвенно связана с уже апробированной "американской мечтой". Очевидно, что китайский вариант - это некая альтернативная концепция "личного процветания", которая, правда, до конца еще не понятна миру. Американский жизненный идеал хорошо известен - личное, прежде всего материальное, благополучие и индивидуализм. К слову, в Китае найдутся миллионы, которые бы с готовностью подписались под этими критериями. Либеральные идеи и западные ценности в Поднебесной быстро набирают силу. Идеологи Поднебесной объясняют ценность доктрины председателя КНР тем, что она "вобрала в себя лучшие традиционные китайские представления об общечеловеческих ценностях". Речь идет об акцентах на духовное (гармоничное) начало, о приоритете общественных ценностей и т.д. На наших глазах формируется китайская сверхдержава, идущая на смену "старой" американской. Понятно, что в китайской модели великого государства выдвинутая Си Цзиньпином "мечта" будет определенное время нести идеологическую и ценностную нагрузку, являться одним из обязательных атрибутов этой модели. Принципиально важно, чтобы сегодняшняя "мечта" не превратилась в исключительно "военную" или "националистическую". Или в некий симбиоз первой и второй.
Китайская власть
- Безусловно, новый китайский лидер очень популярен. Но во время моей недавней поездки в КНР у меня сложилось впечатление, что простой народ не менее любит и уважает его главного оппонента - Бо Силая, который был обвинен в коррупции и сегодня отбывает наказание. Как бы вы это объяснили, и какой вы представляете дальнейшую судьбу Бо?
- Судебный процесс над 64-летним Бо Силаем, который до недавнего времени был одним из перспективнейших китайских руководителей, готовившихся войти в ядро нового, 5-го, поколения, стал неординарным событием. Злая ирония заключалась в том, что он был обвинен в коррупции и взяточничестве - а ведь именно против них он яростно и энергично боролся все последние годы. Шаги Бо Силая на этом поприще поддерживались миллионами простых китайцев. В КНР, как известно, идет быстрое социальное расслоение, растет коррупция, появляются новые бедные и новые богатые, включая сотни миллиардеров, входящих в перечень журнала "Форбс". Поэтому отрицательная реакция на судебный процесс со стороны простых людей понятна и объяснима.
К слову, в 2006-м в прессе и общественном мнении возникла дискуссия о "первородном грехе" буржуазии. Она явно была ориентирована на некое возрождение идей и духа Мао Цзэдуна, популярных в годы "культурной революции". В отдельных партийных комитетах секретарями инициировались левые, революционные кампании, пение революционных песен, отмена развлекательных сериалов и показ вместо них "правильных" программ о революционной борьбе с буржуазией и пр. Неформально эти процессы возглавлял Бо Силай, объявивший в руководимом им Чунцине войну коррупции и роскоши, которую, однако, многие расценили и как вызов либералам. До 2012 года "левизна" Бо Силая внешне лояльно воспринималась тогдашним председателем и генсеком КПК Ху Цзиньтао. Бывший премьер Госсовета Вэнь Цзябао, являвшийся сторонником углубления экономической (и политической) либерализации, похоже, не разделял взгляды Бо Силая. Но в то время эти "нестыковки" оставались сугубо внутренним аппаратным делом и не выносились на обсуждение. Более того, в Чжуннаньхае (место работы высшего руководства КНР) санкционировали пропаганду так называемой "чунцинской модели" управления региональной экономикой и социальными процессами. Десятки высоких делегаций из провинций и столицы ездили к товарищу Бо "учиться правильно управлять". Видимо, перелом в отношении к Бо Силаю произошел в период подготовки смены руководства. Трудно точно сказать, что именно послужило триггером для начала официальной кампании. Однако можно с уверенностью предположить, что политически судебный процесс был обусловлен обострением противостояния между приверженцами "левой" идеи, с одной стороны, и сторонниками углубления либерализации, с другой. Пришедших к власти руководителей можно условно назвать "партией центра". Любое резкое движение Си Цзиньпина "вправо" или "влево" нарушит хрупкий баланс и стабильность. Понятно, что Бо Силай в эту "партию" явно не вписывался. Он явно раскачивал "китайскую лодку" - и крен нужно было устранить. Кстати, руководство КНР охладило и пыл "правых", сократив их представительство в составе Постоянного комитета политбюро.
Таким образом, все было сделано в лучших китайских традициях - "соблюдать гармонию между белым и черным". Что же касается лично опального политика, то он проиграл, возможно, из-за переоценки возможностей и ресурсов своего влияния или влияния его единомышленников. Итог известен - высшая мера наказания с "пожизненной отсрочкой". Некоторые западные наблюдатели сравнивают этот процесс с судебными заседаниями 1981-1982 годов по делу Цзян Цинн, бывшей жены Мао Цзэдуна и руководителя экстремисткой группы, обвиненной в попытке захвата государственной власти. Прямой аналогии здесь нет, поскольку официально в деле Бо Силая не фигурирует политика. Однако все вокруг данного процесса и внутри него насквозь пропитано политикой и бескомпромиссной борьбой этого человека за свое видение будущего Китая. Свою партию Бо проиграл, но миллионы его сторонников в стране, видимо, считают, что главная игра еще впереди.
Китайская угроза
- Раньше было принято считать, что китаец - прекрасный семьянин, а китайская семья - самая крепкая. Но, если верить статистике, сегодня в стране каждый третий брак заканчивается разводом. Кстати, такая же ситуация в Казахстане. Не значит ли это, что восточная мудрость и хваленое восточное воспитание канули в Лету?
- По этому поводу позволю себе высказать такую версию. Возможно, в условиях существовавшего на протяжении трех последних десятилетий принципа "Одна семья - один ребенок" (в рамках известной политики ограничения рождаемости) выросло целое поколение молодых китайцев, для которых семья была их "императорским домом", где они находились в центре внимания родителей, бабушек и дедушек. Т.е. конфуцианские ценности почитания старших, уважения к институту семьи были так или иначе размыты. Сформировалось новое поколение с индивидуалистическими запросами и ценностями. Это коснулось как мужчин, так и женщин. И это поколение достаточно легко относится к институту семьи и брака. Как следствие, увеличилось число разводов, причем именно в демографической группе от 25 до 40 лет. Хотя, несомненно, есть и иные причины - например, урбанизация Китая.
- Интернет и некоторые СМИ изобилуют материалами о мрачных перспективах, вызванных нашим соседством с Поднебесной. Многие так называемые "аналитики" пишут или говорят о том, чтобы мы были бдительными, дабы не допустить "китайского нашествия". К слову, недавно я наткнулась на статью "Россия защитит Казахстан от китайской угрозы". Как вы думаете, надо ли нам бояться Китая? Какую роль здесь играет другой большой сосед - Россия?
- Действительно, о китайской угрозе пишут и говорят много, особенно в последнее время в связи со зримым и ощутимым (особенно в экономическом плане) "возвышением Поднебесной". Причем китайское давление носит неотвратимый и системный характер, и его чувствуют практически все государства мира - от американской сверхдержавы, которая торгует с Китаем с большим пассивом (более 300 млрд. долларов) и вынуждена была продать ему свои ценные бумаги на 1,3 трлн. долларов, до средних и малых стран, включая Россию и Казахстан. То есть речь идет об общемировом тренде, от которого невозможно, да и не нужно прятаться. Другое дело, что каждое государство по-своему использует китайский фактор, получая необходимые для себя инвестиционные и кредитно-финансовые ресурсы. Ярким примером являются китайско-казахстанские и китайско-российские связи в сфере углеводородов и энергетики в целом. Понятно, что здесь существуют потенциальные риски - в частности, попадание под монопольное влияние (контроль) китайских компаний. Но пока мы видим дозированное участие их капитала в казахстанском и российском ТЭК. При этом китайский ресурс чрезвычайно важен для экономик обеих стран, и говорить о неизбежности "китайской экспансии" в настоящее время не приходится. Здесь есть возможности, но имеются и риски. Так всегда бывает в политике, особенно при взаимодействии с могучим соседом. Поэтому сотрудничать нужно, но при этом не стоит ослаблять бдительность. Что касается потенциальной демографической экспансии Поднебесной в отношении РК и РФ, то здесь тоже пока нет фактов массового заселения китайцами, в частности, российского Дальнего Востока и Сибири. И вряд ли в ближайшее время это произойдет. Поэтому целесообразно развивать некий энергетический, инвестиционный и инфраструктурный треугольник "Россия - Казахстан - Китай", сохраняя дистанцию и используя возможности и преимущества кооперации.