http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=b1cd3dde-0e4b-414d-8a2e-6d98a58b497a&print=1© 2024 Российская академия наук
«Национальная академия наук РК была составной частью и является прямой наследницей АН СССР (ныне – РАН), трехсотлетний юбилей которой состоится через 2,5 года. Академия была основана еще указом Петра I с подачи титана эпохи Просвещения – Лейбница. В цивилизованном мире подобные институции берегут как зеницу ока. Данный шаг (возвращение государственного статуса НАН РК – ред.) несет в себе и экономический, и культурный посыл, так что вполне логично, что именно государство проявило инициативу по сохранению и развитию академии, укрепляя таким образом и себя» – профессор базового факультета Казахстанско-Британского технического университета Чокан Лаумулин дал Ia-centr.ru развернутое интервью о современном состоянии и будущем казахстанской науки.
Доктор Чокан Лаумулин является профессором базового факультета Казахстанско-Британского технического университета, советником президента НАН РК (Алматы, Казахстан); научным сотрудником Кембриджского Центрально-Азиатского форума (Колледж Иисуса, Кембриджский университет), членом комитета по образованию Британско-Казахстанского Общества (Великобритания); наблюдателем комитета по устойчивой энергетике ЕЭК ООН (Женева, Швейцария). Его исследования в области развития посвящены научной политике, образованию, организации и развитию науки в связи с индустрией, обществом и модернизацией.
– Чокан Турарович, как Вы можете прокомментировать выступление президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева на юбилейной сессии Национальной академии наук Казахстана? Осталось ли у сегодняшней НАН РК что-то, что стоило бы возвращать в госсреду, или это чисто политический жест? Какие есть примеры в мире, когда наука в условиях рынка была бы «национализирована»?
– В своем интервью двухгодичной давности я уже говорил, что фактическое уничтожение института Академии наук было ошибкой, которую теперь пришло время исправлять. Современная экономика начинается именно с науки.
В советских учебниках по политэкономии, к примеру, подчеркивалось, что наука является прямой производительной силой и что «малейший застой в науке немедленно отражается на развитии народного хозяйства, снижая темпы роста национального дохода».
Кроме того, Национальная академия наук РК была составной частью и является в казахстанских условиях прямой наследницей АН СССР (ранее и ныне – РАН), трехсотлетний юбилей которой состоится через 2,5 года. Академия была основана еще указом Петра I с подачи титана эпохи Просвещения Лейбница. В цивилизованном мире подобные институции берегут как зеницу ока.
Данный шаг (возвращение государственного статуса НАН РК – ред.) несет в себе и экономический, и культурный посыл, так что вполне логично, что именно государство проявило инициативу по ее сохранению и развитию, укрепляя таким образом и себя. С внутриполитической точки зрения, АН КазССР была вторым по значимости и полунезависимым демократическим институтом власти в республике после партии и правительства. Академия задавала вектор устойчивого развития. Демонстрация определенной преемственности положительных сторон советского развития, которые глава государства впитал, еще будучи успешной составной частью тогдашней системы, не может не обнадеживать.
Позволю себе напомнить, что начальный этап карьеры президента Токаева состоялся в посольстве СССР в КНР при легендарном после Олеге Трояновском. Которого, кстати, наш президент цитирует время от времени. Китайская академия наук, основанная при помощи СССР чуть позже нашей АН КазССР, на сегодня, согласно индексу исследований Nature, возглавляет список научно-исследовательских организаций в мире. Китайская институция значительно количественно опережает идущие за ней западные организации.
Как известно, во время самого крупного технологического трансферта в истории, СССР инвестировал в КНР 7,7 % своего ежегодного валового национального продукта в период с 1950-го по середину 1960-х годов. А началось все как раз с создания института Академии наук и, в том числе, после удачно апробированной модели индустриализации Казахстана и Узбекистана.
Данная модель индустриального развития может служить каноном для развивающихся стран: во главу поставлены развитие фундаментальной науки и политехнического образования.
Через эту призму чаще всего идут адаптация технологического трансферта, развитие собственных инжиринга и технологий, становление новой инновационной экономики. Нарастающий оглушительный глобальный прогресс Китая стоит связывать именно с невероятно успешной научно-технологической и образовательной политикой, заложенной в те десятилетия и возобновившейся на последовательной основе после «культурной революции».
Кроме того, в КНР пост президента КАН равен по значимости рангу вице-премьера. Научная дипломатия является важнейшим фактором современного развития, ученые всегда ведут диалог равных. С этой точки зрения, укрепление НАН РК потенциально несет в себе и не полностью видимый, но очень существенный дипломатический подтекст.
Наука начинается не со званий, должностей или красивых зданий. Важно наполнять посылы реальным и современным научно-исследовательским содержанием, что невозможно без масштабных инвестиций в научно-экспериментальную инфраструктуру, повышения оплаты труда и престижа ученых и науки. Здесь можно использовать как исторически сложившийся институт академии наук, так и создавая новые инструменты.
– Еще одно масштабное предложение президента страны – разделить министерство образования и науки на ведомство младшего и среднего звена – с одной стороны, и министерство высшей школы и науки – с другой. Чего можно ожидать от такой инициативы?
– На мой взгляд, данное предложение означает повышение приоритета этих направлений в государственной политике, которое внешне повторяет контуры советского подхода в области образования.
В СССР также существовали министерства просвещения и высшего образования, но Академия наук их непосредственной частью не являлась, оставаясь вне правительства и Госплана.
Одним из проявлений реализации успешной научной политики в любой промышленно продвинутой стране, что, собственно, и служит отправной залогом индустриального развития последней, является дебюрократизация, в идеале стремящаяся к нулю, науки.
Это труднодостижимо, если ученые находятся в прямом подчинении и под контролем национальной бюрократии, вне зависимости от политического режима. Бюрократам всех стран крайне трудно дается решение о финансировании ученых в их попытках познания законов природы – а этим наука в своем генезисе и занимается.
Отсюда мы и наблюдаем развитие разнообразной наукометрии, ставшей особенно популярной в постсоветской среде. Например, импакт-фактор научных изданий или различных индексов.
Хотя «изначально импакт-фактор журнала создавался компанией Thomson Reuters как инструмент отбора журналов для пополнения библиотечных фондов, а не как показатель качества научного исследования, представленного в статье», говорится на сайте «Сан-Францисской декларации об оценке научных исследований», подписанной уже более 21000 ученых из 158 стран мира.
Институты вроде академий наук одной из своих задач ставят сохранение должной культуры научной политики и популяризации науки на национальном и глобальном уровнях, что невероятно важно для будущего всей цивилизации.
К примеру, в Великобритании это Лондонское Королевское общество, как самая старая и уважаемая в мире академия наук, и университетская среда, возглавляемая Оксбриджем (Оксфордский и Кембриджский университеты).
Поэтому в британском обществе и идет попытка сформулировать с научной точки зрения контуры даже отдаленного будущего. Так, только пару месяцев назад прошло заседание палаты лордов, где обсуждалась политика для обеспечения квантового будущего Британии до 2070 года, на полвека вперед. Это возможно в силу, в первую очередь, высокого уровня образования формирующих институциональную политику лиц.
Таким образом без должной компетенции реформы столь значимых для будущего Казахстана министерств не осуществить, что задает высокий уровень ожиданий от новых назначений.
Среди семнадцати целей устойчивого развития ООН до 2030 года, на деле, четырнадцать невозможно достичь, не обладая развитой научно-образовательной средой как экосистемой.
В задачу одного министра, с моей точки зрения, входит не угробить, но сохранить и преумножить богатый, доставшийся со времен СССР и все еще работающий потенциал начальной и средней школы. Я это говорю как профессор одного из ведущих технических ВУЗов страны.
Задача другого министра – осуществить реформу научно-технологической политики в духе сближения науки и высшей школы. Встроить их в индустриальную и социальную политику для становления общей системы, способной к качественному росту.
– С недавних пор активизировались интеграционные процессы между российским и казахстанским сегментами высшей школы. Но тут, как мы понимаем, РФ после долгого вхождения в Болонский процесс решила отказаться от него. В свою очередь, Казахстан вроде бы «укорачивает» сроки обучения студентов. Как быть с этим «диссонансом»?
– В первую очередь, речь идет об уже реализуемой инициативе президента Токаева о сотрудничестве казахстанских университетов с флагманами высшего технического образования РФ.
Для ведущих мировых университетов Болонский процесс остается лишь форматом обучения. Он способствует только определенным сторонам образования – вроде академической мобильности. Тогда как издержки для обучения в рамках специалитета сильные мировые университеты решают через подгонку и временами, увы, сжатие своих образовательных программ. Так что процесс интеграции, на первый взгляд, это вопрос компетенции ректоров и систем управления, который не представляется непреодолимым.
К тому же некоторые из данных уважаемых российских университетов, вроде МФТИ и МИФИ, сами являют собой образцы гибридного сочетания разных школ образования, которое привнесли в их создание отцы-основатели, советские нобелиаты Петр Капица и Лев Ландау. По примеру Кембриджского университета, где студенты на самых ранних годах обучения вовлечены в научно-экспериментальную работу вместе со своими наставниками.
Гораздо более основательным поводом для беспокойства является факт отсутствия базы для подобной работы у казахстанских университетов-визави.
Это способно низвести значимую инициативу до уровня пустой риторики.
Думается, что одной из главных задач нового министерства науки и высшего образования РК как раз должно стать соответствующее стремительное оснащение инфраструктурой казахстанских университетов под совместным научным руководством обеих сторон.
С другой стороны, подобной базой сможет выступить «Алматинский центр передовых науки и технологий», над запуском которого я работаю уже в течение ряда лет, под контролем и управлением ведущих мировых ученых из Кембриджского университета. Они предложили данную идею с мыслью о дальнейшем развитии научного потенциала Северной Евразии. Данный проект подходит вплотную к началу реализации за счет частного институционального капитала для обеспечения возврата инвестиций и коммерческой окупаемости проекта в горизонте 5-10 лет. Доход – за счет сертификации, испытаний, бизнес- и технико-промышленного консалтинга.
Затраты только компаний горнорудного сектора в Казахстане на такие услуги через сертифицированную лабораторию мирового уровня сегодня достигают 200-600 млн долларов в год, аналогичные потребности существуют и у нефтегазового и агропромышленного секторов экономики для сертификации своей экспортоориентированной продукции.
Осуществление передовых фундаментальных исследований, как показывает яркий пример ведущих научных центров, как магнит притягивает индустриальные исследования и дает рождение новым технологиям и инновационной экономике. Гибкость современных научных приборов позволила бы параллельно осуществлять обучение студентов, подготовку специалистов и дать старт становлению научных школ.
– Если вернуться к деятельности научных организаций в стране, то наблюдается некоторая деградация социального характера. Проблема коррупции в казахстанской науке решаема?
– Проблема коррупции в казахстанской науке, если речь идет о многочисленных скандалах с распределением научных грантов, решаема, наверное, до такой же степени, до какой этот вопрос решаем вообще в любом обществе.
При правильных постановке проблемы и привлечении настоящих научных кадров – я более чем уверен – что все решаемо. Тем более, что «мышцы и нервы» нашей системы помнят, какое должно осуществляться взаимодействие.
– Создается впечатление, что на протяжении ста лет после открытий начала XX века, с мировой наукой ничего нового не произошло. Если это так, то где и когда ждать прорыва?
– Подавляющее большинство нынешних технологий есть следствие развития фундаментальных открытий, осуществленных в 50-70 годы XX века .
Хороший пример – технологии связи. Во многом они развивались благодаря открытию полупроводниковых гетероструктур покойного советского физика, нобелевского лауреата 2000-го года Жореса Алферова.
Гетероструктуры представляют собой комбинацию устройств на уровне микрочипов, созданных путем создания интерфейса между двумя различными полупроводниковыми материалами для появления новых оптических и электронных свойств, которые имеют решающее значение для высокоскоростной передачи и оптоэлектроники.
Президент Шведской академии наук тогда на вручении премии прямо сказал, что именно благодаря Алферову мы имеем возможность передавать такой огромный объем данных со спутников и обратно на Землю. Сегодня, даже несмотря на экономический спад, капитализация тех же Microsoft, Apple, новой компании Zoom – только растет. Это один из примеров как индуцированные фундаментальной наукой технологии создают экономику.
Мир науки продолжает видоизменяться. Думается, что время ученых-одиночек во многом прошло. Сегодня она представляет собой очень сложные исследования. Если открыть любой ведущий научный журнал, то невооруженным глазом можно увидеть, что даже над каждой даже очень узкой научной проблемой работает приличный коллектив иногда в десятки человек из разных стран. И они, в свою очередь, дробят эту проблему на узкие соединяющиеся места. Наука стала еще более интернациональной и интегрированной между учеными разных стран.
В отличие от предыдущих промышленных революций, которые были вызваны сравнительно небольшим количеством фундаментальных открытий, нынешняя революция происходит по множеству направлений, в которых копится критическая масса знаний, готовых перейти в новое качество.
Это действительно беспрецедентная в истории цивилизации ситуация, обрушивающая все прогнозы и привычные циклы, меняющая наш уклад и множащая как возможности, так и вызовы. На последние человечество не в состоянии ответить без науки как единственного действенного средства.
К примеру, осуществить, согласно Парижскому соглашению, энергетический переход, который невозможен в рамках существующего пакета технологий. Более того, даже трансфер якобы готовых технологий представляет собой не покупку в супермаркете, но происходит как явление в плотной научно-исследовательской среде. Исполнение данного отдельного соглашения ведет к крупной перестройке мировой экономики, включая Казахстан. Это настоятельно требует развития образования для строительства новой экономики взамен исчезающей старой. Наличие минеральных и сырьевых ресурсов – благословение, которое может быть использовано для этого при должном развитии человеческого капитала.
Повторюсь, что стимулирование развития фундаментальных исследований и образования на деле является единственным способом создать новую, более ориентированную на знания экономику, тем более что исследования во многих нижеследующих областях входят в свою последнюю милю перед фазовым переходом в новое качество.
Это передовые исследования в области материаловедения, сохранения и транспортировки энергии (например, сверхпроводимости), криогеники, квантовой материи, астрофизики, оптической физики, физики высоких энергий, опто- и микроэлектроники (в частности, некремниевой электроники), теории сжатого вещества, цифровизации и больших данных, биологии, химии, биотехнологии, онкологии и медицины, науки о Земле и многих других.
Вовлеченность в данный мировой процесс может позволить Казахстану перейти на более высокие уровни в глобальных цепочках создания стоимости. Более того, что немаловажно, это могло бы помочь вернуть человечество к более гармоничному мировоззренческому взаимодействию двух исторически сложившихся на протяжении тысячелетий оседлого и кочевого мировоззрений. Без эволюции философской мысли и культуры научно-технологический прогресс недостижим.