Версия для печати
Вернуться к списку

СВИСТАТЬ ВСЕХ НА КОРАБЛЬ! НИКОЛАЙ РИМСКИЙ-КОРСАКОВ — О НАУКЕ, ИСТОРИИ И БОРОДЕ ПРАДЕДА

В рабочем графике одного из руководителей Института океанологии РАН в разное время стояли погружение в Байкал, исследование радиоактивных веществ, наблюдение за белыми медведями. Его жизнь полна удивительных контрастов...

- Легко ли в XXI веке быть Николаем Андреевичем Римским-Корсаковым?

- За 60 лет я уже привык. В школе поддразнивали, но не сильно. Пятерок по музыке не было. Еще в детстве выяснилось, что слуха у меня нет, потому родители не очень нагружали. А вот братьев пытались учить — правда, безрезультатно. Меня же зарядили на английский язык и на плавание. Я принимал участие в соревнованиях в клубе «Динамо» и даже стал обладателем третьего взрослого разряда.

ХОДИТЬ В БОЛЬШОЙ ДОРОГОВАТО

- И все же давайте поговорим о музыке. Что из Римского-Корсакова любите?

- Произведения прадеда мы в детстве с братьями слушали регулярно. Когда родители вели в театр, старались выбирать именно его. Больше всего мне нравится «Садко»... Сейчас в опере я бываю нечасто. Признаться, и билеты в Большой дороговаты. В Ковент-Гардене и то дешевле. Едешь в командировку на конференцию, заказываешь билет по интернету заранее и идешь в театр. А вообще мои дети чаще бывают в театре. Нам бы с женой скорее на дачу…

- Огородничаете?

- Нет, наслаждаюсь природой… и в компьютере сижу. Еще дрова колю.

- А музеи предка посещаете?

- Конечно, музеев у композитора много. Весной на день рождения меня приглашают в один музей, в июне на день смерти — в другой.

СЕМЬЯ-ТО БОЛЬШАЯ...

- А сколько всего в мире Римских-Корсаковых?

- Сейчас уже меньше. Ветвь, откуда происходит композитор, считается самой слабой. Однако так вышло, что после революции пострадали все — кроме нас. Это не удивительно, ведь многие другие Римские-Корсаковы были офицерами, служили в царской армии. А мы в годы репрессий выжили — в том числе и благодаря известному письму Горького по поводу сохранения интеллигенции. Сейчас из потомков Николая Андреевича — моя семья: я, жена и две дочки. В Санкт-Петербурге брат с супругой, дочкой, сыном и двумя внуками, а также семья двоюродной сестры. Есть еще группа родственников из побочных линий в Москве. Нас немного — зато есть долгожители. Моя тетка дожила до девятого десятка, папа умер в 92 года.

- Есть ли у вас родные эмигранты?

- Лично знаю одного Жан-Пьера Римского-Корсакова. Да, он пишет свою фамилию на немецкий манер — Жан-Пьер Римский-Корсакофф. Этот господин несколько раз приезжал в Россию. Симпатичный дядька — правда, по-русски не разговаривает. В переписке использует исключительно переводчик Google. Занимается солнечными батареями.

- Вы все время называете прадеда композитором. Для вас он персонаж из истории музыки?

- Да, наверное, так. Он жил давно. Вот дедушку — сына композитора — я помню. Он издал несколько книг-воспоминаний. Скрупулезный человек. Когда дед писал письмо, он вручную — представьте себе — копировал текст себе в стол, чтобы знать, что и кому послал.

Научное судно «Профессор Штокман» посетило почти все районы мирового океана в более чем 100 рейсах

- Римского-Корсакова представляют таким, каким он изображен на портретах. Не планируете отрастить такую же окладистую бороду?

- Нет! Вы что - меня же из дома выгонят! Полагаю, композитор с с детства не брился — вот и вырастил.

- Николай Андреевич служил во флоте. Даже в кругосветном плавании побывал. А его брат — Воин Андреевич — мореплаватель, гидрограф. У вас морская династия?

- В нашем роду были и генералы, и адмиралы. Вообще Морским корпусом в разное время командовали три Римских-Корсаковых. Воин — дольше всех — около 8 лет. Композитор был начальником всех морских оркестров. Должность специально под него сделали. Сейчас ее нет. Зато теперь оркестр ВМФ зовется его именем. Мой отец был ученым и служил во время войны на Каспийском море и на Дальнем Востоке по линии размагничивания судов и разминирования акваторий.

Помню, как после войны мы с родителями ездили на юг — отец участвовал или руководил морскими экспериментами, а мы с мамой отдыхали.

НА ДНЕ

- Как вы пришли к океанологии?

- Отец хотел направить меня в техническое русло. Да и сам я тяготел к инженерным делам. Не добрав баллов для поступления на физфак МГУ, я пошел в Горный институт на кафедру гидроакустики. Во время учебы занимался подводным плаванием. Попал на практику в Институт океанологии, в отдел техники подводных исследований.

Здесь занимались разработкой подводных телеуправляемых аппаратов. Меня сразу отправили в Геленджик в экспедицию. Я провел три месяца в Голубой бухте на Черном море.

- Мечта!

- Я участвовал в создании макета подводного аппарата! С тех пор работал в отделе, защитился, стал заведовать своей лабораторией. 90-е годы были неприятными. Платили мало. Выживали как могли. Многие ученые тогда ушли в бизнес...

Зато по грантам Географического факультета МГУ обошли всю Нижнюю Волгу, издали атлас по русловой морфодинамике. Работали и с нефтегазовыми компаниями.

ПРИРОДНЫЙ ИНТЕРЕС

- Воин Андреевич Римский-Корсаков тоже был морским исследователем...

В первую очередь он был морским офицером, а потом исследователем. Самостоятельно, по прибытии на Дальний Восток, он выполнил гидрографические исследования в Татарском проливе и устье Амура. Процесс таких исследований в то время был сложный и требовал нечеловеческих усилий.

Корабль заходил в неизведанные акватории и управлялся не мотором, а парусами. Впереди шла шлюпка с лотом. Хорошо, если море было спокойным. А если шторм? Да, первые исследователи были героями. Атмосфера их деятельности, полная неустроенного быта, опасностей и тяжелой работы, хорошо передана в книге адмирала Невельского «Подвиги русских офицеров на Дальнем Востоке». За годы техника рванула вперед. Не буду говорить о том времени, но, когда я сам начинал работать, точность измерения координат места в океане составляла 100–150 метров. Сейчас это доли метра!

Новая земля, 2013 год. Во время экспедиций ученые нередко встречают белых медведей, но подходить к ним близко не рекомендуется. Все же косолапые — опасные хищники

- Задачи науки изменились?

- Основная тенденция — детализация исследований природы Мирового океана. Комплексные исследования в океане выполняются с борта научно-исследовательских судов. Отбираются пробы воды, грунта, образцы флоры и фауны. Измеряются гидрологические характеристики акватории и состояние приповерхностной атмосферы. Все это делается одновременно на так называемых станциях судна. Одновременное изучение разных параметров окружающей среды позволяет выяснить их взаимосвязь и понять природу соответствующих им явлений.

Площадные непрерывные в пространстве измерения проводят с помощью автономных и буксируемых необитаемых аппаратов. Благодаря современным электронным устройствам стало возможным накапливать большое количество информации. Чтобы собрать ее, зачастую не требуется судно. Установленная на дно или в толще воды автономная станция может, например, в течение года собирать данные измерений параметров среды на разных горизонтах по заданной программе. Периодически станция всплывает и передает в центр сбора информации накопленные данные через спутник или, не всплывая, — по подвод ному кабелю.

- А ученые тогда вообще зачем?

- Ученые анализируют полученную информацию, подтверждают и опровергают модели явлений, разрабатывают новые теории. А с помощью технических средств собираются первичные данные. Ученые всегда будут нужны.

ОСТРОВ ПЯТНИСТЫХ ТЮЛЕНЕЙ

- Вы были на островах, названных в честь Римского-Корсакова?

- Видел, когда проходил мимо на судне через Японское море, но на самих островах не был. Знаю только, что там живут пятнистые тюлени.

- Расскажите о ваших последних исследованиях.

- Это экспедиция на Новую Землю в Карском море по контракту с МЧС. Было тяжело. Наше судно «Профессор Штокман», базирующееся в Калининграде, ремонтировалось. Говорят, ремонт — не действие, а состояние. Вот и у нас все затянулось. Вышли во второй половине октября.

Море было бурным. Я не страдаю от качки, но в этот раз нас изрядно потрепало. Как заходили в заливы — отдельная история. В шторм видимость ужасная, горло заливов, как правило, узкое… Зато, когда судно зашло в залив от качки можно отдохнуть. В смысле — спокойно работать.

- Над чем?

- Мы обследовали потенциально опасные подводные объекты, представляющие собой твердые радиоактивные отходы, затопленные там еще в советские времена. Затапливались реакторные отсеки аварийных подводных лодок, аварийные суда, отходы ВМФ и Атомфлота. Отсек вырезали, герметизировали и отправляли на Север для захоронения во фьордах Карского моря Новой Земли. Эксплуатационные отходы помещались в стальные контейнеры и затапливались там же, как правило, россыпью. Многие из контейнеров разгерметизированы.

Один мы нашли вообще развалившимся… Кроме того, известно, что на Новой Земле проводились подземные ядерные взрывы, а в период разработки ядерного оружия — взрывы в атмосфере.

- Три года назад вы погружались в воды Байкала…

- Да, мой «рекорд» — 1400 метров. Это было техническое погружение. По негласным правилам начальник экспедиции должен погрузиться первым, продемонстрировав безопасность и надежность технических средств. Удалось обойти озеро три раза. Побывали во всех заповедных местах — даже в Баргузинском заповеднике, основанном еще до революции, куда заход судов строго запрещен. Под водой в Байкале впечатляет даже не дно. У озера крутой подводный склон, «украшенный» разноцветными сочетаниями выходов горных пород. В центральной котловине обнаружены выходы газовых гидратов. Это вещество, которое образуется из воды и метана при низкой температуре и высоком давлении. Плавает в воде как лед. А вот если его поднять, он испарится на глазах.

ТРОГАТЬ ЗАПРЕЩЕНО!

- Говорят, на дне Байкала хранится золото Колчака. Вы верите в это?

- Об этом золоте я узнал только, когда началась экспедиция. Всегда хочется верить во что-то таинственное и загадочное. Да нет… Думаю, если бы оно было, мы бы его нашли!

- А вот, предположим, нашли. Что тогда?

- Нас бы не допустили до золота, в смысле его присвоения, конечно. При погружениях на «Титаник» наши многочисленные экспедиции ничего не поднимали. Но то случай несколько другой. «Титаник» — это своеобразный мемориальный музей на дне. «Трогать» запрещено. Как было, так и есть — все под водой.

- Вам приходилось находить настоящие сокровища?

- Совместно с департаментом археологии Мексики на деньги местной телекомпании экспедиция Института с гидролокаторами и «Мирами» (глубоководный аппарат. — «ВМ») искали галеон «Нуэстра сеньора де Аточа» в Мексиканском заливе. Но не вышло. Заказчики были недостаточно подготовлены. В ходе работ начали корректировать информацию о месте гибели галеона. А ведь все это должно быть известно заранее. Участвовали также в поисках японской подводной лодки в Атлантике, во время войны она везла в Германию стратегический материал. Не дошли совсем немножко, как выяснилось, когда нашли конкуренты. Потом «Миры» детально обследовали в другой экспедиции. Оказалось, что лодка везла никель в слитках, а думали — золото.

- Если уж про сказочные богатства зашла речь, давайте — и о фантастике. Верите в Бермудский треугольник?

- Есть много сообщений, о том, что там есть нечто сверхъестественное. Но много и опровержений. Через треугольник столько судов ходит!

- Недавно министр обороны Сергей Шойгу предложил снимать про русских путешественников фильмы...

О работах института уже снят целый сериал. В 2003 году я взял на работу сотрудника, окончившего ВГИК, потом — кинооператора. Создана серия картин про экспедиции. Участвовали в конкурсах документального кино. Фильмы про все — от белух из Балтики, опасные объекты в Арктике до тюленей с Дальнего Востока.

- Какое животное опасно ученому?

- Белый медведь. Может и съесть. Это зверь хитрый. Ждешь его появления с берега, смотришь с биноклем, за это всегда отдельный человек при высадке отвечает, а он в воде — подплывает с моря. Резину лодки перекусит и перевернет, а там...

- Приходилось спасаться от мишки бегством?

- Нет, я же начальник экспедиции, обычно сам слежу за зверем. Чуть что — свистать всех на корабль!