http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=9d7abcf9-bf37-4a07-a3a3-01a046bb164a&print=1© 2024 Российская академия наук
Эти слова произносит великий конструктор XX века Анатолий Иванович Савин
<description>ЕСЛИ ЭКОНОМИСТЫ знакомятся с его книгами, то они убеждены, что имеют дело с коллегой, который углубленно занимается системами управления производством, методами увеличения интенсивности труда, прибавочной стоимостью и капиталом.
Художники уверены, что его специализация в искусстве - пейзажная живопись. Они удивляются, когда узнают, что мастерству он учился самостоятельно, главным образом в залах Третьяковки и Эрмитажа.
А среди спортсменов слава его прочно обосновалась на теннисных кортах, где он тренируется пару раз в неделю, в плавательном бассейне, куда он ходит регулярно, и, конечно же, на горнолыжных спусках. К сожалению, на лыжи удается встать лишь во время короткого зимнего отпуска, и вот уже много лет он старается не пропускать это прекрасное время, когда горы раскрывают всю свою красоту в солнечных весенних лучах.
Мне выпало счастье беседовать с ним о прошлом и настоящем, и за его воспоминаниями вырастала Отчизна с ее достижениями и бедами, но всегда в неповторимости и величии.
Мне кажется, что академику Савину будет приятно, если эту статью я начну со слов Карла Маркса, которые, как мне кажется, имеют к нему прямое отношение. И суть не только в тех определениях, которые дает классик, но и в нем самом: в наше время считается порочным (или даже неприличным) ссылаться на основоположника научного коммунизма. Я думаю иначе. Академик - тоже. Итак, Маркс писал: "Ученый, если он не хочет сам снизить свой уровень, никогда не должен прерывать своего активного участия в общественной жизни и не должен сидеть вечно взаперти в своем кабинете или в своей лаборатории, вроде крысы, забравшейся в сыр, не вмешиваясь в жизнь, в общественную и политическую борьбу своих современников".
Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР, России и Грузии, Генеральный конструктор концерна "ПВО Алмаз-Антей" академик Анатолий Иванович Савин, казалось бы, своим положением обязан стоять в стороне от политических бурь, не участвовать в них: мол, секретность его работ столь велика, что о другом и мыслить даже нельзя. К счастью, это не так. Секретность остается секретностью, но в то же время ученый считает своим прямым гражданским долгом думать о ситуации в стране, об экономике, о развитии промышленности и всего народного хозяйства. У него есть на то право, потому что всю жизнь он создавал сложнейшие военные системы. И теперь он убежден, что тот опыт по управлению боевыми комплексами, который он накопил, необходим для России. Он пытается достучаться до высшей власти в стране, но пока ему это удается с трудом. Такое впечатление, будто власть наша глуховата - она не слушает даже тех, кто создал и создает славу Отечества.
100 тысяч пушек с берегов Волги
Из окна его кабинета виден необычный памятник. На постаменте красуется (иначе и сказать нельзя!) свежевыкрашенная танковая тележка, а на ней ракета. После окончания одной из наших бесед я не поленился и подошел к памятнику поближе, чтобы рассмотреть его.
Ощущение было необычным, потому что я привык видеть на постаментах танки, пушки, "Катюши", даже морские катера, то есть оружие, которое воевало в Великую Отечественную. Отсюда и поклонение ему.. Почему этот памятник вызывает такое же чувство?
- Эта ракетная система тоже воевала, - пояснил мне академик Савин, - но только в "холодной войне". А она продолжалась несколько десятилетий и началась сразу же после "горячей". Так что я всю жизнь, образно говоря, на разных фронтах...
- Анатолий Иванович, вы - странный человек. У меня такое ощущение, что вы везде есть и в то же время вас нет.
- Как это?
- Люди не подозревают, что по улицам Москвы рядом с ними ходит удивительный, легендарный человек, с которым напрямую связаны история страны, ее достижения, ее будущее.
- Вы преувеличиваете.
- Отнюдь! И это я попытаюсь доказать. Итак, представьтесь: кто вы?
Я специалист в области автоматического регулирования, радиолокации и глобальных сетевых систем.
- То есть в вашем распоряжении весь земной шар?!
- Это точно... Вообще-то, я вооруженец "до мозга костей", как принято говорить. Почти с детского возраста и до сегодняшнего дня я занимаюсь оружием. Во время войны я попал на артиллерийский завод N 92 в городе Горький, и оттуда начался мой путь. Все последующие годы я был связан с боевой техникой. Я был артиллеристом, делал пушки, которые сыграли очень большую роль в Отечественной войне. Таких заводов было немного, они находились в стадии эвакуации, и наш завод оказался головным по производству дивизионной и танковой артиллерии. Выпустили мы тогда в общей сложности сто тысяч пушек. На 92-м заводе и началась моя творческая деятельность. Вскоре я был назначен главным конструктором этого завода. На нем я и работал в течение всей войны.
- И артиллерийские залпы ваших пушек звучали на всех фронтах?
- Началось все с битвы под Москвой. Здесь роль артиллерии была очень велика. Но были и большие сложности. Противотанковая пушка не могла быть использована, так как скорость снаряда была слишком высока - он пробивал броню, но танк не разрушал. Вторая пушка, которая была сделана тогда, оказалась очень тяжелой - она применялась и против танков, и против пехоты. Во время отступления эти пушки были потеряны почти полностью, так как были тяжелыми и их бросали.
- Есть прекрасный эпизод в "Живых и мертвых", когда бойцы на своих руках вынесли пушку от самой границы...
- К сожалению, такие случаи были единичными. Начало войны показало, что нужна другая техника, да и требовалось ее намного больше, чем выпускалось в мирное время. На завод к нам приезжал Дмитрий Федорович Устинов, он тогда был наркомом вооружений, и приказал увеличить выпуск пушек в 20 раз! И несмотря ни на что, эту задачу мы выполнили. Это был подвиг всего коллектива завода, и не буду скрывать - горжусь, что и моя лепта там была. Мои изобретения резко сократили трудоемкость в производстве пушек, меньше уходило материалов и финансов. Они во многом и определили мой дальнейший путь.
- А начало?
- Я был студентом, так как окончил всего четыре курса МВТУ. Попал на завод из народного ополчения. С началом войны все студенты записались в ополчение. Но перед отправкой на фронт пришел приказ Сталина, в котором говорилось, что студентов старших курсов военных специальностей направить на оборонные заводы. Там не хватало кадров. И весь наш поток был отправлен на Горьковский завод. По-моему, человек сорок студентов туда приехали. Я работал мастером в цехе противооткатных устройств. Там предложил ряд новшеств для танковой пушки Ф-34, но главный конструктор ее - знаменитый В.Г. Грабин не принял их.
- Окончить МВТУ удалось?
- Конечно. Я сдавал все предметы за 5-й курс уже после войны. В то время я был уже главным конструктором завода.
- Студент - и на должности главного конструктора?
- Так сложилась ситуация. Главным конструктором был Грабин - известный человек в стране. Но то ли характером не сошелся с директором завода, то ли другие причины у конфликта были - мне это неведомо, но для Грабина в Подлипках под Москвой было создано Центральное артиллерийское КБ.
- Потом на его основе начало развиваться ракетостроение...
- Это было много позже, а в 42-м году меня назначили начальником конструкторского отдела. Это были "остатки" от прежнего КБ. Народу было мало, и пришлось искать тех, кто имел хотя бы какую-то склонность к конструкторской работе. А потом приехал Устинов. Вместе с Еляном они назначили меня главным конструктором завода. Мне было 22 года.
- Справились?
- А иначе было нельзя - шла война! Во время Сталинградской битвы нужно было огромное количество пушек. И задача была - увеличить производство в 20 раз. Благодаря новым технологиям, изобретательству и, конечно же, самоотверженной работе коллектива эту задачу удалось решить.
- И что особенно помнится?
- Еще в мирное время была сделана противотанковая пушка, у нее ствол был 57 мм и скорость снаряда высокая - он прошивал броню, не выводя танк из строя. Пушка была снята с вооружения. Однако, на наше счастье, вся документация осталась, и было решено на ее основе сделать дивизионную 76-миллиметровую пушку. Лафет и другие детали остались, лишь немного их усовершенствовали. Запустили эту пушку в производство. Причем это с военными не согласовали. Грабин и Елян всю ответственность взяли на себя. Количество выпускаемых пушек резко увеличилось, и войска начали их получать. Сталину доложили о самоуправстве. Всех вызвали в Москву. Сталин был разгневан. Ситуацию спас Берия. Он предложил посмотреть пушку в действии. Один экземпляр ее был немедленно доставлен с завода. Сталин сам попробовал прицелиться. Однако край щитка пришелся ему как раз по уровню глаз. "Немцы будут стрелять точно в лоб!" - сказал он. Елян пообещал увеличить размер щитка. Пушка понравилась и Сталину, и всем остальным. Она действительно была хорошая - легкая и мощная.
- А создавать пушки сложно? На первый взгляд, ничего особенного в них нет. Или так только кажется?
- Может быть, по сравнению с тем, что мы сейчас проектируем, пушка и кажется простой конструкцией, но в то время ее создание было сложным делом. Ведь не было вычислительной техники, не существовало автоматических приборов, способных упрощать очертания пушки, и так далее. Да и наука тогда не была столь развита, а потому не могла в полной мере помогать конструкторам. Все делалось вручную, во многом полагались на опыт и интуицию. А главное - изготавливать пушку было очень трудно. Ствол должен выдерживать большие нагрузки, а также время существования пушки определялось количеством выстрелов. Металл был специальный. Нарезка ствола внутри - очень тяжелый технологический процесс. Все детали лафета испытывают огромные нагрузки, и их нужно было рассчитывать. Так что задача была непростая.
- И она была решена в кратчайшие сроки?
- Нас спасло то, что завод был молодой. Он был прекрасно сделан. Все - от выплавки металла и до отстрела готовых пушек - можно было сделать на заводе. Это был сплав технологов, конструкторов, мастеров и рабочего класса. Традиции горьковчан проявлялись в полной мере.
- А дальше?
- Наступал злосчастный 43-й год...
- Чем же он заслужил такое определение?
- В начале 42-го года стало известно, что у немцев появились новые танки "Тигр" и "Пантера", а также самоходная установка "Фердинанд". Броня у них была более мощная, и наши пушки ее не брали. А ведь наш завод поставлял их как для "колесной", так и для "танковой" артиллерии, то есть против новых немецких танков надо было создать новую пушку и перевооружить ею армию. Задача, как вы понимаете, невероятно сложная. Был выбран калибр 85 мм, и трем конструкторским бюро было поручено срочно создать новую пушку. Нашему КБ, где я уже был главным конструктором, предстояло состязаться с КБ Грабина и еще с одним специальным КБ. Всего за год нам удалось не только спроектировать новую пушку, изготовить ее, но и провести ее испытания. Мы провели отстрел пушки, получили одно замечание от военных, которое не так сложно было устранить. На первом этапе над нами подсмеивались: мол, как может какой-то Савин, студент, соревноваться с самим Грабиным?!
Естественно, предпочтение отдавалось пушке Грабина. Мы отстреляли пушку первыми. Это было 31 декабря 1942 года. У нас гильза не очень резко выбрасывалась из ствола, она оставалась на лотке, и ее требовалось смахнуть вручную. Других замечаний не было. Но мы увидели, что общее настроение приемной комиссии не в нашу пользу, а потому решили, что Грабин побеждает. Уехали к себе на завод. Настроение, конечно же, неважное. Около 12 часов накрыли стол в кабинете директора, чтобы встретить Новый год. Вдруг приезжает председатель комиссии и говорит, что ему надо срочно позвонить по ВЧ в Москву. "А что случилось?" - спрашиваем. "У Грабина пушка развалилась", - отвечает. Уже наступил новый год, а мы этого и не замечаем... Дело в том, что Сталину, который внимательно следил за созданием новой пушки, уже доложили, что пушка Грабина хорошо себя зарекомендовала на первых этапах испытаний. Как же теперь ему сказать о неудаче?! Сталин Грабина знал хорошо, а обо мне только слышал - не более того... И тогда Устинов - он был мудрым и хитрым министром - распорядился прислать конструкторов из КБ Грабина на 92-й завод, то есть к нам, и вместе довести пушку до ума. Не стали говорить, кто ее сделал, просто дали общее название - ЗИС-С-53. Мне поручили ее довести до ума, и все танки к сражению на Курской дуге нам удалось перевооружить на новую пушку. Вот такая случилась история...
- Тогда вы впервые встретились с Устиновым?
- Во время войны однажды, а потом встречались часто.
- Он вам нравился?
- О нем до первой встречи я ничего не знал. И это понятно: нарком вооружений и студент - что у них общего?! Но оказалось, что много... Вдруг в цехе, куда он пришел, я увидел молодого, красивого парня с залихватским чубом. Оказывается, он хорошо разбирается в технике, в технологии. Он сразу же оценил мое предложение по противооткатному устройству. Так как его интересовало все, что могло сократить сроки изготовления пушек, количество дефицитных материалов, то он моментально принял решение о строительстве нового специального цеха для производства противооткатных устройств. Через 26 дней новый цех начал выпускать продукцию! Вот такие были тогда темпы. Дмитрий Устинов поддержал меня, приказал срочно провести испытания моего устройства. Признаюсь, мне было приятно, что сам нарком так быстро и четко оценил мое изобретение. После войны нам приходилось встречаться с Устиновым уже по другим поводам: ведь он всегда, как и я, был связан с вооружением.
"Вертушки" для атома
В 1997 году отмечался юбилей ОКБМ - Опытного конструкторского бюро машиностроения. Гости собирались в Нижний Новгород со всей страны. Было много "известных неизвестных", то есть людей, грудь которых украшали Звезды Героев и значки лауреатов Ленинской, Сталинской и Государственной премий, но имена и фамилии их не мелькали на страницах газет и экранах телевизоров. Это была плеяда "секретных" ученых, конструкторов, инженеров и руководителей заводов, центров, отраслей.
Пожалуй, именно во время юбилейных торжеств я смог в полной мере оценить, где именно нахожусь и с кем встречаюсь.
Впервые меня познакомили с документом, рассказывающим об истории ОКБМ. Некоторые фрагменты из него, имеющие отношение к академику А.И Савину, я хочу привести. Кстати, впервые мы встретились там, но побеседовать не удалось - тогда время еще не пришло для откровенностей с журналистами.
***
Итак, фрагменты истории:
"Задание на разработку первых диффузионных машин, подготовленное научным руководителем проблемы диффузионного разделения урана И.К. Кикоиным и его заместителем И.Н. Вознесенским, было выдано одновременно заводу N 92 и ОКБ Кировского завода в Ленинграде. Поставка первой партии машин намечалась на начало 1948 года. Однако выполненные на заводе проработки показали, что предложенная в задании конструкция машины неработоспособна и нетехнологична...
В этот же период (конец 1946-го - начало 1947 г.) завод N 92 привлекается к решению еще одной важной проблемы Атомного проекта - созданию первого промышленного реактора для наработки плутония....
Постановлением Совета Министров СССР от 1 марта 1947 г. N 390-159 при заводе образуется специализированное подразделение - Особое конструкторское бюро (ОКБ). Первым начальником ОКБ был назначен по совместительству директор завода Амо Сергеевич Елян, главным конструктором - молодой талантливый инженер-артиллерист Анатолий Иванович Савин...
Выпуск изделий был освоен уже в 1947 г., а с начала 1948 г. эшелоны с машинами марки ОК стали поступать в поселок Верх-Невинский на строительную площадку первого газодиффузионного завода Д-1. В ноябре 1949 г. на этом заводе была получена первая партия обогащенного гексафторида урана...
В 1946-1947 гг. одновременно с развертыванием работ по диффузионным машинам в ОКБ ведется разработка механизма разгрузки первого промышленного реактора "А". В 1948 г. ОКБ берется уже целиком за разработку следующего проекта промышленного уран-графитового реактора (проект ОКНО). В период 1950-1952 гг. были построены и пущены три реактора типа ОК-110. В1949 г. ОКБ поручается разработка проекта первого промышленного реактора на тяжелой воде (проект ОК-180)..."
- Как именно для вас лично начинался Атомный проект?
- Приехали Кикоин, Вознесенский и еще четверо молодых ребят. Говорят, надо необычную вертушечку сделать.
- Неужели сразу разговор о центрифугах пошел?
- Нет, поначалу о газодиффузионных машинах. О сути процесса ничего не говорили. Лица у них были "сугубо секретные", ничего лишнего им не разрешали говорить. Приблизительно год мы общались, они постепенно начинали разбираться в наших делах...
- Не вы в их, а они в ваших?
- Конечно. Газовые потоки довольно сложные, ими нужно управлять, аэродинамических проблем было вполне достаточно, а они в них "плавали". Мы привлекли ЦАГИ, оттуда толковый генерал к нам приехал. Компрессор - а это основная часть диффузионной машины - спроектировали вместе с ним. С фильтрами намучились. Их чуть ли не иголками предлагали физики колоть, но потом нашли методы спекания разных материалов... В общем, стали понятны все трудности создания таких машин, и мы приступили к их проектированию. К примеру, никто не знал коэффициент разделения. А он настолько ничтожный, что заметить его трудно... Мы сделали 16 блоков, получился каскад из 16 диффузионных машин. Переправили их в Москву к Курчатову. Там удалось Кикоину померить коэффициент разделения - получается! И тогда остановились на нашем методе. Ведь было запущено несколько вариантов: по-моему, одновременно шло пять проектов. Получилось так, что мы вырвались вперед, и у нас началась серьезная работа. Вышло Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР, и у нас было организовано специальное ОКБ. Я стал его главным конструктором. Мы оставили в этом ОКБ и артиллерию, и все остальное, но центр разработок сосредоточился на газодиффузионных машинах для разделения урана. Проблемы сложнейшие - от новых материалов до специальных покрытий, работа в вакууме, ну а протяженность цехов - до километра.
- На велосипеде мастерам-наладчикам приходится ездить - сам видел!
- Это были очень необычные предприятия, ничего подобного в мире не было. Параллельно нашему в Ленинграде работало еще одно КБ. Но они оказались слабаками, у них машины получились хуже.
- А вы умеете проигрывать?
- Не знаю. Не пробовал. Так получилось, что ни одного проекта у меня впустую не прошло. Хотя потом пришлось переключиться совсем на другую область...
- Об этом мне рассказывали в Горьком. Мол, на взлете Савин неожиданно оставил ОКБ и перешел на ракеты.
- Меня переводили и просили - а чаще всего приказывали! - заниматься тем, что было нужнее для обороны страны. Но неверно представлять, будто я ушел в другую сферу. Нет, все находилось в одном ведомстве, и командовал им Берия. Производство газодиффузионных машин было налажено, уран-235 для атомной бомбы начал накапливаться, а посему начальство посчитало, что мне с Еляном будет полезнее на новом месте. Точнее, поручение в первую очередь касалось Еляна, а уж он меня взял с собой. Американцы считали, что потребуется минимум 20 лет, чтобы мы смогли наладить производство обогащенного урана. Мы же уложились в четыре года.
- Почему?
- Во-первых, мы не знали, что они отвели нам 20 лет, а во-вторых, понимали, что нужно создать атомную промышленность в стране в кратчайшие сроки. Работали день и ночь. Вот и весь секрет.
Когда летают "Кометы" и "Беркуты"...
К 60-летию Победы вышла книга "Военно-промышленный комплекс". В ней руководители ВПК подробно рассказывают о том, что было сделано для обороны страны в XX веке. Есть в ней и рассказ о работах академика А.И. Савина.