http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=9d026a93-492b-4795-b9a8-fa407d4e61d8&print=1© 2024 Российская академия наук
В нашем мире всё слишком взаимосвязано, ни одна природная система не существует сама по себе, но вступает во взаимодействие с огромных количеством разных факторов. Именно такой системой является Байкал. Стремительно возрастающий туристический поток, индустрия, трансформация климата, водоросль спирогира, ветра, пожары… Возможно ли оценить точный вклад каждого компонента в проблему изменения экологической обстановки озера и выработать пути ее решения?
Обзор факторов, влияющих на экосистему Байкала, представил директор Лимнологического института СО РАН (Иркутск) доктор геолого-минералогических наук Андрей Петрович Федотов на конференции «Пресноводные экосистемы — современные вызовы». «Байкал — самое охраняемое озеро в России и, возможно, в мире. Оно имеет свои законы, статус всемирного природного наследия ЮНЕСКО, конвенции, но всё это его не спасает», — отмечает ученый.
Раньше была одна большая проблема, о которой все говорили — бумажный комбинат. Сейчас его нет, однако остались 62 миллиона тонн мусора, до сих пор лежащие на берегу озера, и нет проекта, как от них избавиться. Однако, к сожалению, этим беды Байкала не исчерпываются.
Накопление вредных веществ
Сегодня ученые выделяют несколько больших зон водоема по степени влияния антропогенной нагрузки: Северный, Южный и Центральный Байкал. Первый — практически нетронутый, там люди не живут; через Центральный проходит огромный турпоток; южная часть озера страдает от индустриальной нагрузки — вокруг нее расположены многочисленные производства.
Также существует градация Байкала по глубине. По наблюдениям за последние 90 лет видно, что глубинный Байкал остается более-менее стабильным. Однако изменения происходят. В первую очередь это касается поступления воды с его главных притоков. Так, Селенга привносит в Байкал 50 % воды, с начала 2000-х годов ее водность сильно снизилась. То же самое наблюдается и на других притоках озера: Верхней Ангаре и Баргузине. Вследствие этого происходит перераспределение компонентов, которые поступают в водоем. Например, по сравнению с 1994 годом сильно возросло содержание поставляемого Селенгой органического фосфора. Ученые предполагают, что этот эффект долговременный: вероятней всего, мы заметим его последствия не сегодня-завтра, но лет через десять.
Кроме того, в Байкале возрастает концентрация метана, в каждой новой экспедиции исследователи находят всё больше его источников. Встает вопрос: сможет ли к этому приспособиться биота? Например, в другом заповедном озере Иркутской области — Ороне — раньше водилось 12 видов рыб, а сейчас ничего нет, и всё потому, что там изменился pH воды, а концентрация метана достигла 1 000 микрограмм на литр. Другая проблема — полихлоридные бифенилы (вещества, входящие в группу стойких органических загрязнителей). «Их использование в последние годы запрещено, однако, несмотря на это, концентрация в озере неуклонно возрастает — особенно в южной, индустриальной части Байкала», — рассказывает Андрей Федотов.
Мелководная зона занимает 5 % от всего объема Байкала, но является основным источником происходящего на озере негатива. Содержание биогенов (веществ, связанных с жизнедеятельностью организмов. — Прим. ред.) там обычно ниже, чем в глубоководной части водоема, иногда глубинные воды выталкиваются наверх, и это немного меняет показатели. Однако в некоторых местах мелководной зоны наблюдается слишком высокое содержание биогенных компонентов, которое уже не объяснишь естественными процессами озера. Скорее всего, в этом виноваты стоки.
Климатические изменения
Немалое влияние на изменения Байкала оказывают и климатические факторы. «Мы взяли ряд показаний гидрометеорологической службы с 1930 года и показатели состояния прибрежной воды в озере. Данные свидетельствуют: в последние годы наблюдается тренд на потепление Байкала, хотя разные котловины реагируют по-разному, — говорит Андрей Федотов. — Эти изменения составляют всего 1,5—2 C , что не так катастрофично. Больше всего в данной ситуации меня настораживают ветры. Мы видим, что интенсивность ветровой нагрузки на Байкале резко снизилась. То есть адвекция Байкала (перемещение водных масс. — Прим. ред.) за счет ветров замедлилась». Процессы адвекции позволяют озеру нивелировать перепады температуры. Когда они затихают — вода на мелководье нагревается и к тому же перестает подпитываться богатыми биогенными компонентами из глубоководья.
Кроме того, если в период 1940—1980-х годов цикличность температур составляла около 20 лет, то теперь климат становится нестабильным. Из-за этого в озере распространяются нетипичные для него виды растительности. Например, известная водоросль спирогира — раньше она в Байкале встречалась единично в местах некоторых стоков, а теперь массово расселяется по всему водоему, способствуя появлению так называемых черных приливов. «Мы буквально сейчас вернулись из экспедиции, где наблюдали похожий на разлив нефти черный прилив с невыносимым запахом гниющего детрита (мертвого органического вещества. — Прим. ред.)», — рассказывает ученый.
Спирогира, которая вроде бы должна присутствовать только в поверхностном слое озера, уже спускается на глубину до 30 метров, а период ее вегетации в некоторых местах длится круглый год. Там, где она распространяется, исследователи отмечают перераспределение донной и ихтиофауны.
Туристическая нагрузка
Многочисленные турбазы на Байкале не имеют необходимых очистных сооружений. Отходы человеческой жизнедеятельности накапливаются в почвах, а после так или иначе оказываются в озере. «Мы видим: показатели в почвах уже превысили нормативы. Создается впечатление, что предел насыщенности скоро будет достигнут, почвы уже не смогут задерживать всё это, и оно пойдет в Байкал», — отмечает исследователь.
Возможно, с этим фактором связана другая глобальная проблема озера — болезнь байкальских губок. Губки угнетаются практически по всему водоему, вне зависимости от того, есть ли рядом спирогира. Растут они очень медленно, со скоростью около одного миллиметра в год, а отмирают буквально на глазах у исследователей.
Также в Байкале распространяются некоторые разновидности цианобактерий, которые продуцируют токсины. Причем содержание этих токсинов уже приближается к пороговому значению. По нормативам, если в воде фиксируется один микрограмм микроцистина на литр, ее уже не рекомендуется пить, и в некоторых местах озера она уже практически такая.
Кроме того, на состояние Байкала влияют пожары, из-за низкой водообеспеченности прибайкальской территории происходящие там довольно часто. В один из таких случаев, застав пожар прямо на берегу Байкала, ученые взяли пробы воды. Когда их показали гидрохимикам, те подумали, что пробы брали в местах неочищенных сливов — на самом же деле в этой местности, кроме одного егеря, никто не жил. То есть пожары способны поставлять в воду вещество, которым могут питаться бактерии. Другое неочевидное влияние на экосистему Байкала оказывают заброшенные сети — вокруг них образуется свой «микрокосмос», где создается питательная среда для развития цианобактерий.
«В планах развитие туризма на Байкале до пяти миллионов человек в год. Как при такой инфраструктуре, которая не справляется и с имеющейся нагрузкой, еще увеличить ее в три-четыре раза? Если мы ничего не поменяем в инфраструктурном плане, такой турпоток Байкал уже не вынесет, — говорит Андрей Федотов. — Другая проблема, которая нас ожидает, — предполагаемое строительство гидроэлектростанции на монгольской части Селенги. Это точно изменит гидрологический режим реки, качество ее воды, повлияет на озеро. И вопрос, на который очень сложно ответить: как на всё это отреагирует биота? Здесь мы не можем сделать опыт в пробирке, чтобы всё просчитать. Ответ на эти изменения тоже будет не через год-два-три, а, возможно, через десять лет, когда все уже успокоятся и скажут, что ничего страшного не произошло».
Например, от строительства гидроэлектростанции может пострадать популяция омуля. Время с сентября по декабрь будет периодом сработки (минимальный уровень) водохранилища, вода в реке в это время будет высокой, и омуль не сможет заплыть далеко либо вовсе не пойдет туда на нерест.