http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=95c99f39-78bb-4780-a0b3-faf468ba3066&print=1© 2024 Российская академия наук
1. Противоречия, конечно, нет, потому что в эффективной национальной инновационной системе (именно системе!) важен не только развитый сектор исследований и разработок (R&D), но те ее субъекты и институты, которые превращают идеи и знания в инновации. А наша национальная инновационная система (НИС) и в начале 90-х, и сегодня далека от эффективности, потому что представляет собой смесь институтов и субъектов старой советской и новой рыночной НИС. Не реформирован госсектор науки, не решены до конца вопросы с правами на интеллектуальную собственность, не достроена инфраструктура (например, «посевные» фонды) и т.д., и т.п.
Что же касается собственно сектора R&D, то «развитой» – не означает большой. Он по отношению к нашей экономике и сегодня достаточно большой, но «рыхлый»; устаревший (во всех смыслах); вяло реагирующий на новые вызовы.
2. Одна из причин, по которой мы решили пригласить экспертов ОЭСР для оценки нашей программы по реформированию науки, состояла именно в подтверждении наших оценок по сокращению численности занятых в сфере НИОКР. Тогда эти оценки многим казались страшными, «убийственными», хотя мы, к сожалению, были убеждены, что именно это и произойдет. Причины?
Во-первых, доставшаяся в наследство экономика СССР была в коме, была банкротом. Внешний долг СССР приближался к 90 млрд. долл. США, производственные связи оборваны, система внешней торговли уже не работала, ресурсов в стране почти не осталось, промышленность думала о собственном выживании. Это означало, что спроса на НИОКР со стороны нарождавшегося бизнеса не будет еще долго, а государственный бюджет не способен будет поддержать весь доставшийся России от СССР научный комплекс.
Во-вторых, бурно растущий бизнес (какой бы он ни был) неизбежно будет «забирать» из науки большое количество хорошо образованных людей. Других источников кадровых ресурсов для строительства новых рыночных секторов хозяйства – финансового, банковского, консалтингового, инновационного и других – в стране не было. Но если использовать предложенную в вопросе метафору, мы были вполне солидарны с политикой Наполеона. Главный принцип нашей реформы был тот же – «поддерживать только сильных». То есть мы предлагали выдвигать «на середину» только настоящих ученых, а не статистических 900 тысяч, которые были в России в 1991 году. К сожалению, научная элита посчитала, что надо сохранить всех. Увы, такая стратегия привела к тому, что значительная часть продуктивных, динамичных, мотивированных специалистов ушла из науки.
3. Ответ «да» на первую часть вашего вопроса уже дан – в 2008 году проводится совместно с ОЭСР в определенном смысле такое же, как в 1993 году, исследование российской инновационной системы и научно-технической политики.
Я бы посоветовал разработчикам проанализировать, что из рекомендаций того доклада (1993 года) удалось воплотить в сегодняшнюю практику.
Мой прогноз развития сферы R&D в России скорее пессимистический, так как я не вижу сегодня большого желания власти и элит серьезно перестроить административно-патерналистскую модель НИС. А ее возможности (как и пределы) хорошо известны.