http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=8eb91115-a87b-4524-aa49-68e393379a8a&print=1© 2024 Российская академия наук
Свой прогноз о том, как будет проходить реформа РАН, об элитном жилье на территории академии на улице Косыгина, о зарождении физики низких температур и ее возможном закате в России в интервью «Газете.Ru» рассказал с. н. с. ИФП им. П. Л. Капицы РАН Виталий Завьялов.
— В «Газету.Ru» поступило сообщение, что вы обнаружили происшедшее еще в марте изменение статуса территории академического института, в котором работаете, — Института физических проблем им. П. Л. Капицы. Можете рассказать об этом подробнее? В первую очередь, как вы обнаружили это изменение?
— Я стал читать законопроект: сравнивать самую первую версию и самую последнюю. Там была куча всякого мусора, ошибок и т. д. И я увидел некоторое неизменное ядро. Цитирую: «…после вступления закона в силу не подлежат изменению их организационно-правовая форма, в которой они созданы, вид вещного права (оперативного управления, хозяйственного ведения, постоянного бессрочного пользования), на котором за указанными организациями закреплено имущество, находящееся в федеральной собственности, и его состав, за исключением случаев принятия решений об использовании земельных участков (с расположенными на них объектами недвижимого имущества), закрепленных за указанными организациями, в целях, установленных Федеральным законом от 24 июля 2008 года № 161-ФЗ «О содействии развитию жилищного строительства».
Согласно этому федеральному закону сразу же, еще до создания федерального органа исполнительной власти (ФОИВ, то есть этого так называемого агентства), земля и расположенные на ней объекты недвижимости реорганизуемых (ликвидируемых или переселяемых) институтов могут быть переданы в собственность Федерального фонда содействия развитию жилищного строительства (Фонд РЖС). Этот фонд получает землю в собственность, затем он ее как-то подготавливает, вроде бы даже коммуникации прокладывает, если захочет, а затем на коммерческой основе выставляет на аукцион для продажи или аренды. Я зашел на сайт Фонда РЖС посмотреть их последние аукционы в Москве. Там была ссылка на общедоступную карту Росреестра.
Естественно, что я тут же заинтересовался: а как на этой карте выглядят наш и соседний институты? Каково же было мое удивление, когда я увидел, что никакой охраняемой парковой зоны там теперь нет, а статус земли сменился 25 марта 2013 года.
Как кулич к пасхе, аккурат за пару месяцев до планируемого принятия закона о реформе РАН.
Я помню, весной был шум, когда Парку культуры передали земли на Воробьевых горах. Тогда земли из разряда, где нельзя строить, перевели в разряд, где строить можно. Местные жители возмущались, и кто-то из ответственных лиц специально выступал, что все это только на благо, для расширения Парка культуры. Ничто не предвещало, что нас это коснется. Теперь же я увидел, что земли и нашего ИФП, и соседнего ИХФ сменили статус. Я забеспокоился, стал говорить директору и его замам, что, дескать, вот такое дело произошло.
— Как они отреагировали?
— Они сказали: «Этого никак не может быть, у нас парковая зона — охраняемая территория, на которой запрещено что-либо строить. Нас бы известили». И вообще, директор надеется, что все обойдется и ИФП не тронут хотя бы как раритет. Действительно, вот академии — почти 300 лет, а наш ИФП еще древнее, он ведет свою историю от Кембриджского университета, основанного аж 666 лет назад. В «Википедии» об этом написано так: «В 1930 году Совет Королевского общества принимает решение о выделении 15 000 фунтов стерлингов на строительство в Кембридже специальной лаборатории для Капицы. Торжественное открытие Мондовской лаборатории (по имени промышленника и филантропа Монда) состоялось 3 февраля 1933». В 1934 году Петра Леонидовича обязали работать в СССР, и в качестве условия он потребовал перевезти свою Мондовскую лабораторию, которая стала называться Институтом физических проблем.
Вернемся к закону о РАН. В первом варианте закона после абзаца о вступлении закона в силу было написано, что за первые три месяца образуется агентство, а потом, еще за шесть месяцев, производится перетряска институтов РАН. Было непонятно, кто это делает, вроде бы даже само агентство. Из последней версии эта конкретика исчезла. Ревизию проводит кто-то — неизвестно кто. Может, тот же аноним, что закон писал. А агентство, судя по всему, получит уже слитые-перелитые институты, в сильно сокращенном количестве.
Итак, судя по всему, как только будет подписан закон о реформе РАН, начнутся чистка академических институтов, их слияние и ликвидация, и все это будет в таком же режиме молниеносной спецоперации, как и принятие самого закона.
Такое я уже видел на примере МИРЭА. 5 июня там досрочно и молниеносно сменили ректора, а уже в конце июня был приказ Минобрнауки от 14 июня 2013 года № 461 о реорганизации: два подведомственных Минобру прикладных института (ВНИИ технической эстетики и РосНИИ информационных технологий и автоматизированного проектирования) были ликвидированы и влиты в МИРЭА на правах подразделений. Как я чувствую, Минобрнауки скоро начнет нас тоже сливать и рапортовать о поднятии эффективности в том смысле, как чиновники это понимают. А финансовые перспективы такой реорганизации многообещающи. По Росреестру наша территория теперь не разделена на запретную парковую зону и зону застройки и оценена по кадастру вместе со зданиями 1938–1958 годов постройки почти в 4 млрд руб. Очень хорошая стартовая цена для аукциона. Вот это меня и беспокоит.
— Вы много лет работаете на улице Косыгина. Вы знаете, где там находятся некие элитные дома, которые построены на территории, принадлежащей РАН, а на деле там никто не живет из академиков?
— Эти дома находятся прямо между «золотыми мозгами» и нашим институтом. Кусок территории был взят оттуда, другой кусок взят от нашего института. За все, что было снесено на нашем куске, была сделана компенсация, но не финансовая, а только в виде капремонта пары зданий, ремонта крыш и окраски фасадов.
— То есть, грубо говоря, взяли и забрали территории, построив элитное жилье?
— Ну что значит — «взяли»? Не забрали, а выделили как-то, договорились. Это очень долгая история. Там сначала предполагалось низкоэтажное строительство, потом многоэтажное, потом еще этажи достраивали. Долгая стройка была, с 2002 года. Вроде для членов и сотрудников РАН и инвесторов, как это сейчас принято.
— А вы лично знаете кого-нибудь из сотрудников академии, кто живет в этих домах?
— Разве только из фильма, показанного на РЕН-ТВ. Вроде там короткий список зачитали: академики Солнцев, Осипов и кто-то из академических чиновников-неакадемиков. Но непонятно, насколько этому РЕН-ТВ верить. Может, дом еще и не заселен до конца. Меня это как-то не волновало. В Москве жуткое количество элитных домов строится. Этот дом ничего особенного не представляет по сравнению с теми, что строятся министерствами, ведомствами или всякими корпорациями. Как я понимаю, это стиль страны — всюду в Москве строить что-то дорогое и элитное для начальников. Академия пошла в струе и построила что-то такое же.
— Вернемся к вашему институту. Какие настроения сейчас у вас и ваших коллег?
— Вполне боевое. По крайней мере, более трети научных сотрудников ИФП, самые деятельные и по академическим меркам не совсем уж старые, не приемлют предлагаемой реформы. Остальные пока еще надеются на здравый смысл руководства страны.
— Допустим, Совет Федерации принимает закон о реформе РАН и президент ставит свою подпись. Какие действия вы будете предпринимать?
— Увы, при реформе мне уже ничего не светит: для чиновников я слишком стар. Но у меня есть хороший пример — мой научный руководитель Петр Капица. Когда его на время атомного проекта отлучили от института, он сменил тему и успешно работал на своей даче в сарае, переделанном под экспериментальную лабораторию.
В этом смысле теоретикам, конечно, проще: они могут сидеть дома и работать — и им ни черта не надо, кроме средств на еду и коммуналку.
— А много ли у вас молодых сотрудников в институте?
— Нет, к сожалению, немного. Хотя мы успешно обучаем студентов, так как являемся базовой кафедрой физики и техники низких температур Физтеха. Увы, большинство студентов уже на первых курсах инфицированы иллюзиями успешного бизнеса, что несовместимо с наукой. Но есть и очень способные ребята. К сожалению, в России им уже практически негде работать по специальности. Что поделать, фундаментальная физика нерентабельна.
— Можете ли вы назвать крупные научные достижения института?
— Институт во время расцвета — а это, извините, было в советское время — был абсолютным мировым лидером в гонке по получению рекордно низких температур. Да и сами методы получения сверхнизких температур у нас придумывались и у нас же проверялись. И это была не самоцель, а способ изучения самых глубинных основ физики. Недаром трое сотрудников ИФП стали нобелевскими лауреатами. Если посмотреть на список научных достижений института, то для такого небольшого коллектива, как наш, он достаточно солидный. И наконец, если, как это теперь модно, оценивать научные достижения по индексу цитирования, нормированного на одного научного сотрудника, то в списке из 28 физических институтов РАН наш институт занимает вполне неплохое шестое место.
— Неплохие показатели...
— Очень хорошие! Стыдиться нам нечего. Но вот только академическое начальство как-то, по-моему, слишком пассивно относится к текущему моменту. Конечно, чего суетиться, коли от нас ничего не зависит? Государственная машина движется по своим законам, захочет — раздавит, а может, вдруг в последний момент и объедет?..
Ситуацию с земельным владением ИФП по просьбе «Газеты.Ru» прокомментировали в пресс-службе Фонда РЖС.
«Никаких решений правительственной комиссии по этому участку не было, Фонд РЖС никакого отношения к каким-либо изменениям этого участка не имеет. В зависимости от статуса участка его категорию могло изменить либо Росимущество, либо сам собственник. Если это федеральная земля и на ней могут осуществляться какие-то неправомерные действия, то сотрудники института могут обратиться в Фонд РЖС. У нас уже были случаи, когда руководство научных организаций пыталось вводить земли в оборот под элитное жилищное строительство, и некоторые случаи были предотвращены», — рассказали там.