http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=8c420e7f-a793-4f5d-8b6d-782f758e848c&print=1© 2024 Российская академия наук
И вправду: эка невидаль - бассейн! Они есть теперь во всех атомных ЗАТО, и даже за Полярным кругом. Но это теперь. А полвека назад, когда ядерный центр на Урале только создавался и в новом городе было две с половиной улицы, "самовольное" решение строить бассейн едва не обернулось для научного руководителя "объекта" немедленным отрешением от должности и надолго испортило отношения Кирилла Щелкина с министром среднего машиностроения Ефимом Славским.
Причина их человеческой размолвки и затянувшегося служебного конфликта была, конечно, глубже и не ее мы собираемся анализировать. Но умолчать о том, что было и как отразилось на судьбе человека из первой, "курчатовской" пятерки организаторов Атомного проекта не можем.
Тем более сегодня - в день 100-летия со дня рождения Кирилла Ивановича Щелкина, трижды Героя Социалистического труда (1949, 1951, 1954), лауреата Сталинских (1949, 1951, 1953) и Ленинской (1958) премий, организатора, главного конструктора и первого научного руководителя НИИ-1011, ставшего известным как Челябинск-70, а ныне - Российский федеральный ядерный центр ВНИИ технической физики в городе Снежинск Челябинской области.
Курчатовым мобилизован
За 57 с половиной лет, которые были отмерены Щелкину судьбой, он успел сделать и пережить столько, что с лихвой хватило бы не на одну геройскую биографию. Родился в Тифлисе, крещен на дому священником Феодосийской церкви Михаилом Гридневым. С семи лет жил с родителями на родине своего отца в городе Красный Смоленской губернии, там же в 1920 году поступил во второй класс местной школы. В 1924 году из-за болезни отца (туберкулез) семья Щелкиных переехала в Крым, в местечко Карасубазар (ныне это город Щелкин).
Материал публикуется в авторской редакции. Читать версию статьи из номера. В 1932 году энергичный юноша закончил Крымский педагогический институт - как выяснится впоследствии, чуть раньше тут учился и будущий руководитель Атомного проекта СССР академик Курчатов. Из Крыма Щелкин перебирается в Ленинград, в Институт химической физики к Н.Н.Семенову. Там же он впервые повстречался с Игорем Курчатовым, их научные контакты перерастут в крепкую мужскую дружбу. В 38-м защитил кандидатскую диссертацию по вопросам детонации в газовых смесях, которая по особому указанию наркомата тяжелой промышленности была опубликована.
Серию дальнейший исследований и работу над докторской прервала война. В июле 41-го, после нескольких обращений Кирилл Щелкин зачислен добровольцем в Коммунистический батальон, боевое крещение принял под Смоленском - во взводе артиллерийской разведки 64-й стрелковой дивизии. Затем были тяжелые оборонительные бои под Серпуховым, Подольском и Ржавками - рядом с нынешним Зеленоградом…
Шесть месяцев на передовой могли стать роковыми для красноармейца Щелкина, но тогда ему выпал счастливый жребий. В январе 42-го, когда немцев отбросили всего за сто километров от Москвы, ученых стали отзывать с фронта. В штабе 7-й гвардейской стрелковой дивизии артиллерийскому разведчику выдали предписание следовать для продолжения научной работы в Казань, куда был эвакуирован Институт химической физики АН СССР. Основание - шифротелеграмма из наркомата обороны…
В 46-м, на защите Щелкиным докторской диссертации присутствовал уже назначенный руководителем Лаборатории №2 Игорь Курчатов, а оппонентами были академики С.А.Христианович, Б.С.Стечкин и Л.Д.Ландау…
Сразу после этого новоиспеченного доктора вызвали в Академию наук СССР и президент Сергей Вавилов лично предложил Щелкину пойти заместителем директора в Институт физических проблем, созданный Петром Леонидовичем Капицей.
Но Щелкин отказался. И в том же 46-м был мобилизован Игорем Курчатовым в Атомный проект. Первые девять лет - в КБ-11 (Арзамас-16, ныне - Саров) руководителем научно-исследовательского сектора, первым заместителем главного конструктора и заместителем научного руководителя (им был Юлий Харитон). А в 1955-м, в возрасте 44 лет, с командой таких же неуемных, как сам, специалистов перебрался на Урал и в качестве научного руководителя стал развивать новый ядерный центр.
Этот центр на Урале создавали не только как дублер Арзамасу-16, но и затем, чтобы создать для "бомбоделов" конкурентную среду. "Чтобы старый кот не дремал" - по образному выражению академика Льва Феоктистова, которого еще в Сарове, совсем молодым, приметил Щелкин и дал по-настоящему развернуться на новом объекте.
Хрущеву - против шерсти
Еще до того, как эшелон с научным десантом из Сарова отправился на Урал, в Москве состоялось заседание Совета Министров, на котором среди прочего предстояло утвердить первых руководителей НИИ-1011 - директора и научного руководителя. Заседание открыл Никита Хрущев и был при этом в хорошем настроении. "Я только что говорил с первым секретарем Челябинского обкома, - вспоминали очевидцы его вступительные слова, - и обо всем с ним договорился. Он отдает под завод новый большой цех ЧТЗ и обещал выделить из строящегося жилого фонда в Челябинске 10 процентов квартир для работников нового объекта".
Услышал это, Кирилл Щелкин стал объяснять, что в городе предприятие по производству атомных и водородных бомб размещать нельзя. Но Хрущев отмахнулся и предложил "с целью экономии средств" принять его предложение. Щелкин, по словам его сына, в ответ заявил, что в случае принятия такого решения просит освободить его от предложенной должности, так как не считает возможным создавать объект в Челябинске. Хрущев вскипел, обругал Ефима Славского (он был тогда еще заместителем министра) за плохие кадры, "которые считают себя умнее всех", и объявил, что покидает заседание.
Передав бразды Анастасу Микояну, распорядился перед уходом: "Дай ему все, что просит. А я через год приеду, и пусть тогда ответит за срыв правительственного задания..".
Как утверждают, примерно через год Никита Хрущев действительно ездил на Урал, но на "объект", вопреки обещанию, не завернул. Может, потому, что стройка шла по плану и даже с некоторым опережением...
История с бассейном - из того же ряда. Славский, уже став министром, категорически запретил его строить - нигде на атомных объектах этой роскоши нет, а вы, что - рыжие?! Выбрав момент, когда грозный Ефим, отправился в командировку, Щелкин и директор Дмитрий Васильев поехали в Москву, пришли на прием к председателю Верховного Совета РСФСР и попросили разрешения построить зимний бассейн в своем городе. Ни денег, ни стройматериалов не просили - только разрешение. И, конечно, получили его. Тут же позвонили на объект, где все было заранее подготовлено и вырыт котлован: "Начинайте!". Все наличные силы строителей бросили на прорыв - практически через сутки уже стояли стены. Славского, у которого везде были свои люди, на следующий день нашли, доложили о "самоуправстве". Он метал громы и молнии, но так и не решился отдать приказ снести построенное.
Достоин ли этот случай Книги рекордов Гиннеса - не знаю, но бассейн в Снежинске был построен, стал первым таким объектом в атомных ЗАТО и работает по сей день.
С "шелком" перестарались
А эта история - уже из наших дней. Не так давно в Ереване, на русском языке, издана книга с интригующим названием: "Щелкин Кирил Иванович - Метаксян Киракос Ованесович. Трижды Герой, засекреченный армянин, неизвестный для народа".
Автор этого "открытия" Григор Мартиросян - вовсе не молодой журналист, гоняющийся за сенсациями, а почтенный человек (родился в 1924 году), с разнообразным жизненным опытом. Был комсомольским и партийным секретарем, руководил отделом пропаганды Ереванского горкома и даже успел поработать в ЦК компартии Армении, преподавал, затем долгое время возглавлял Главное управление по охране гостайн в печати при правительстве Армянской ССР. В момент выхода книги - старший научный сотрудник Института истории Национальной академии наук Республики Армения.
Читаешь его 200-страничный труд и как-то быстро перестаешь удивляться большому количеству искажений, нелепостей, преувеличений и заведомой неправды на единицу объективной информации. Гипотезы и догадки с потугами на детектив сопровождают биографические справки на известных ученых, конструкторов, военачальников армянского происхождения. А завершает все пространный список из нескольких десятков фамилий под заголовком "Щелкин и другие великие армяне" с эпиграфом из Петра Леонидовича Капицы: "Удивительно, что такой малочисленный армянский народ дал столько мудрецов!".
И все ради того, чтобы восславить под небом еще одного земляка?!
Про Киракоса Метаксяна в этом смысле ничего сказать не могу. А вот заслуги (реальные) Кирилла Щелкина столь значительны, что не нуждаются в преувеличениях и тщеславном украшательстве.
Да, первый заместитель главного конструктора КБ-11 Кирил Щелкин был тем самым человеком, кто принял под роспись первую советскую атомную бомбу, обеспечил подъем ее на башню Семипалатинского полигона, лично установил первый капсюль-детонатор и контролировал установку остальных. А потом, спустившись по лестнице последним из всей команды, опечатал вход в башню. После него был только Взрыв - рано утром 29 августа 1949 года. Но ни сам Щелкин, ни его коллеги и близкие никогда бы не сказали, что он - фигура №1 в советском Атомном проекте, "крестный отец" первой Бомбы и "создатель" водородной.
Трижды, с интервалом всего в 2-3 года, Кирил Щелкин был удостоен звания Герой Социалистического труда - за создание новых образцов ядерного оружия. Помимо него столь высокой оценкой отмечены четверо - Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Яков Зельдович и Николай Духов. Но никогда, до самых последних минут жизни, Щелкин не выпячивал своих персональных заслуг, а стремился отметить и поощрить, насколько позволяли возможности, тех ученых, конструкторов, инженеров, чьи идеи и технические решения были материализованы, оправдали надежды при испытаниях нового "изделия" и в конечном счете "пошли в серию". Не страдая манией величия даже в зачаточной форме, он лишь иногда вспоминал обращенную к нему уважительно-шутливую прибаутку Курчатова: "Наше дело солдатское - сказал генералу "Кругом!", тот и побежал…".
Да, Кирилл Щелкин вместе с первым директором НИИ-1011 Дмитрием Васильевым спорил, доказывал, не соглашался, наживая высокопоставленных недоброжелателей в своем минсредмаше и даже в Кремле, когда определялись контуры вновь создаваемого ядерного центра на Урале. Писал откровенные письма напрямую в ЦК, если того требовали интересы дела. Но ни при каких обстоятельствах не стал бы откровенничать со случайным попутчиком в вагоне поезда и рассказывать ему свою "армянскую" родословную - да еще под запись некоего "ученого-разведчика", случайно оказавшегося под дверью купе.
Эти рукописные каракули воспроизводятся в книге Мартиросяна едва ли не как главное "доказательство" того, что "в России имя отца К.Щелкина Ованес было изменено на Иван, имя деда Епрем - на Ефим, т.е. их имена были русифицированы".
- "Метакс", - приоткрывает инструментарий и методы своей работы научный сотрудник Института истории Григор Мартиросян, - по-армянски "шелк". И производство шелковых тканей организовали в Карасубазаре именно армяне. А первые два года в карасубазарской школе будущий герой писал в тетрадках свою фамилию якобы через "Ш"...
Сын отвечает за отца
Как признался в разговоре со мной сын Щелкина Феликс Кириллович, подобные "аргументы" его озадачили и смутили, поскольку ничего подобного ни от отца, ни от матери, ни от бабушки он никогда не слышал. А кривить душой в их семье не принято. До выхода книги Феликс Щелкин лишь однажды пообщался с автором по телефону. Рассказал об отце, ответил на вопросы, но никаких версий не подтверждал и догадок не строил. Когда же в руках оказалось книга Мартиросяна, переведенная на русский, с удивлением обнаружил признания, которых не делал, и слов, которые не произносил.
Но тратить силы на опровержения сын ученого не стал.
И мы не видим оснований спорить с тем, что Кирилл Иванович Щелкин, как и его отец, мать, сестра Ирина были тесно связаны с Арменией, впитали национальные традиции, культуру и обычаи ее народа. И детям передали уважительное отношение к этой древней земле.
Совсем не удивительно, что Кирилл Щелкин уже в зрелые годы с симпатией относился к коллегам, имевшим армянские корни, заслуженно считая их и себя земляками. Вполне допускаю, что при таких встречах случались не только отдельные армянские слова и выражения - весь диалог мог идти на армянском. Ведь первые семь лет его жизни прошли в Закавказье, а отец по долгу службы обязан был постоянно выезжать в горные селения - приходилось брать с собой жену и малолетнего сына.
Готов согласиться и с тем, что первенца в семье Ивана Щелкина и Веры Щелкиной (девичья фамилия - Жикулина) священник православной церкви крестил у них дома, а запись о рождении Кирилла произведена в Тифлисской армянской церкви Сурб Хач с обозначением места рождения - г. Тифлис.
Но что это доказывает? Лишь то, что молодая чета Щелкиных трепетно следовала обычаям тех мест, где жила. Скажу больше: с 1924 года, в результате обратного переезда Щелкиных из Смоленской губернии на юг, семья прочно осела в Крыму, в местечке Карасубазар на побережье, где действительно была сильная армянская диаспора.
Иными словами, Кирилл Иванович Щелкин при всей многогранности его натуры - дитя, как минимум, двух культур - русской и армянской, щедро сдобренных грузинским и украинским влиянием. Возможно, именно этим объясняется широта его темперамента, многие черты характера и даже внешности. Ведь увидел же на какой-то из фотографий Щелкина нос "с орлиной горбинкой" автор книги о его якобы армянском происхождении! Я даже с этим спорить не хочу - ну увидел и увидел. Тут все зависит от того, какой ракурс избрать и на чем глаз сфокусировать.
В одном лишь стоял и буду стоять до конца - не надо сочинять небылиц и придумывать того, чего точно не было, попирая очевидные факты. Говоря о сопряжениях Кирилла Щелкина и его семьи с армянской землей и армянской диаспорой, незачем приписывать ему, его отцу, деду и бабушке по отцовской линии армянских имен и фамилии, которых они никогда не носили. И потому не было нужды их "русифицировать". Как нет и сейчас никаких оснований упражняться в обратном переводе.
И вовсе не из-за того, что это обижает чувства близких или принижает в чем-то заслуги одной нации перед другой. А просто потому, что это неправда.
Тот, кого много раз гладили против шерсти и кто сам не боялся подставить ветру лицо, и после смерти "шелковым" не станет.