http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=84ce02f1-202d-4521-85b5-81e9d8e3f27a&print=1© 2024 Российская академия наук
Интервью с заместителем министра науки и высшего образования РФ Мариной Боровской
Какие проблемы российского высшего образования нужно решать в первую очередь, как право самостоятельно присуждать ученые степени скажется на качестве образования и как ученые в составе Министерства науки и высшего образования будут помогать Михаилу Котюкову, на Глобальном форуме конвергентных и природоподобных технологий, прошедшем в Сочи, в интервью Indicator.Ru рассказала Марина Боровская, заместитель министра науки и высшего образования РФ.
— Какие проблемы в российском высшем образовании вы считаете основными, требующими скорейшего решения?
— В этой сфере трудно говорить о быстрых решениях, потому что образовательный цикл длинный. Студент приходит в университет в одних экономических условиях, а через четыре-шесть лет, выпускаясь из вуза, он оказывается совершенно в других. И задача университетского сообщества — выстроить модель образования молодого человека таким образом, чтобы этот выпускник был востребован в будущем. Отчасти поэтому не принято совершать очень резкие шаги, направленные на реформирование образования.
Вместе с тем сегодня важно понимать, что на сферу образования значительно влияют спрос и предложение рынка труда. И если мы не сможем спрогнозировать потребности в тех или иных специалистах, то неправильно сформируем заказ на подготовку и, к сожалению, выпустим на рынок ребят, которые окажутся невостребованными в экономике. Оценка потребностей рынка — это самая сложная задача, поэтому мы переходим на программы индивидуальных треков, на тесное сотрудничество с бизнес-партнерами при создании и реализации образовательных программ.
Нам важно запустить механизмы, которые стимулируют самого́ молодого человека ответственно относиться к получению образования. Мы сегодня легко говорим о повышении квалификации, пропагандируем непрерывность образования, но все-таки необходимо понимать, что важен даже не столько выбор профессии (хотя это тоже существенно), сколько умение встроиться в ту профессиональную сферу, в которую ты планируешь пойти.
— Можно ли существующую систему высшего образования адаптировать под задачи, о которых вы рассказываете?
— Да, сегодня есть все для того, чтобы сделать траекторию обучения индивидуальной. Будущим студентам предлагается огромный выбор образовательных учреждений. Двухуровневая система образования позволяет выбрать соответствующее направление подготовки в бакалавриате одного университета, получить там широкие профессиональные знания, а потом поступить в магистратуру по совсем другому направлению подготовки, может быть, даже в другом университете. Система двухуровневого образования также позволяет выпускнику вуза поработать год-два после окончания бакалавриата, а затем принять решение по поводу продолжения учебы в магистратуре.
Вместе с тем проблема заключается и в том, что молодой человек не всегда настроен получить все знания, к которым имеет доступ. Он не всегда требовательно относится к тому набору предметов, навыков, компетенций, которые ему сегодня предлагают. Для некоторых ребят, к сожалению, целью образования по-прежнему является именно получение «корочек»… Изменения ближайших лет ярко проявят несоответствие такого подхода профессиональным требованиям.
Во время обучения в вузе тоже предлагается большой выбор траекторий. Когда молодой человек записывается на курсовой проект, когда он выбирает себе дипломного руководителя или набор курсов, он должен понимать, насколько его куратор, руководитель, партнер-преподаватель является востребованным в профессиональном сообществе, насколько высок его уровень публикаций, есть ли у него совместные разработки с тем бизнесом, в который он встраивает своих студентов? Признает ли его профессиональное сообщество той сферы, куда он выпускает своих студентов? Вот те маркеры, на которые сегодня важно ориентироваться.
— При этом ребята, которые живут в регионах, иногда не могут воспользоваться всем выбором и поступают в местные университеты, уровень которых зачастую ниже, чем уровень вузов крупных городов. Другие выбирают обучение и работу за рубежом. Как повышать качество региональных вузов и как поощрять ребят не уезжать из страны?
— Сам подход «уехать за рубеж» мне принципиально не нравится: нельзя ехать просто куда-то, лишь бы за границу. Нужно точно понимать, в какой университет ты едешь, профессиональную группу, в которую ты намерен войти, уровень педагогической подготовки, который будет там по твоему профилю. Если абитуриент просто выбирает решение «уехать в Москву, Петербург или за границу» — это скорее можно отнести к категории туристических поездок за счет родителей, бюджета или гранта. Возможность выбора нужно правильно реализовывать. Получение образования — это двусторонний процесс. Нужны компетентные требовательные педагоги, но необходимо и желание учиться со стороны самого обучающего. И как только эти два направления сходятся воедино, появляется надежда на успешный результат.
Я могу привести множество ярких примеров, когда студент учился как рядом с домом, так и в других регионах страны. С 2005 года идет процесс модернизации высшей школы, который направлен на совершенствование, на улучшение качества. Показателем качества входа в университет являются баллы ЕГЭ, с которыми абитуриент поступает в вуз, а показателем качества образования — степень усвоения планируемой программы. Как ее проверить? Нужно смотреть, какой спрос на выпускников на рынке труда, как они трудоустраиваются.
— Сейчас вузы получают право присуждать свои ученые степени. Как вы считаете, это скажется на среднем уровне подготовки будущих кандидатов наук?
— Мы сегодня знаем вузы и диссертационные советы, в которых защищаются отличные диссертации и которые выпускают прекрасных исследователей. Также нам хорошо известны те вузы и те советы, где не рекомендуется защищаться. Переход от ваковской аттестации к вузовской возможен в тех вузах, которые уже сформировали качественный бренд и беспокоятся о своей репутации. Если вуз выпускает исследователей, которые востребованы на рынке, то никаких имиджевых рисков не возникает. Те университеты и научные организации, которые сегодня получили это право, много трудились над созданием своих брендов, и они будут заботиться о своей репутации, а экспертные сообщества будут внимательно оценивать их работу. Поэтому я здесь не вижу рисков.
— Министр науки и высшего образования РФ Михаил Котюков не так давно говорил, что сейчас в воздухе витает идея присваивать ученую степень по совокупности научных публикаций. Как вы к этому относитесь?
— Да, только уточню, что речь идет о том, чтобы вернуться к традициям 70-х и 80-х годов прошлого века, когда по совокупности научных трудов присваивались ученые степени. Сейчас мы считаем, что в России улучшилось качество публикаций, научных пособий и журналов, которые приблизились к международному уровню. Наши ученые получают международное признание через публикации в журналах в системах Scopus и Web of Science.
Конечно, речь идет о присуждении степеней по совокупности трудов не в плане количества, а в плане качества публикаций, их востребованности и академического интереса. Иногда академический интерес, особенно если это узкая профессиональная группа или узкое исследовательское поле, возникает не у ученых близкого круга, территориально находящихся в России, а у мировой научной общественности. В этом случае статья получает соответствующий уровень цитирования. У нас есть ученые, которые довольно быстро эти индексы цитирования набирают. В настоящее время существует множество молодых ребят, понимающих, как формировать свое научное имя за счет таких публикаций. Поэтому, еще раз повторю, эта идея имеет право на жизнь, надо ее обсуждать.
— И вот тут встает вопрос о качестве российских журналов. Потому что в Scopus и Web of Science входят в основном зарубежные журналы. Недобросовестные журналы могут «накручивать» цитируемость статей…
— Вопрос о качестве образования, научных журналов и публикаций поднимается постоянно. Качество зависит от экспертного сообщества: как оно проявляет себя, защищает свои интересы, борется за уровень отбора статьи или публикации? Мы можем проследить на ряде примеров, как хороший журнал за годы теряет свою успешность, потому что меняется состав его редакционной коллегии.
Именно экспертное сообщество должно в первую очередь беспокоиться о вопросах репутации и формулировать требования к партнерам и к самим себе.
— В команде Михаила Котюкова много управленцев, но не так много ученых-исследователей. Как вы считаете, как это скажется на работе министерства науки?
— В команде есть и ученые: академик Григорий Трубников, например, физик-ускоритель с мировым именем. Я тоже занимаюсь теорией принятия управленческих решений, занимаюсь этим давно, имею много публикаций в этой части. Поэтому мы, заняв ключевые посты в министерстве, будем выстраивать его политику с акцентом на интересы науки и образования.
— Важно ли распространять научные знания среди широкой аудитории, заниматься популяризацией науки? Что планируется делать в этом направлении?
— Популяризация позволяет понять всем, кто не относится непосредственно к научной сфере, что именно ученые производят и чем они занимаются. У нас запланировано много активностей в этом направлении: ежегодные большие фестивали науки и различного рода мероприятия, связанные с продвижением конкретных музеев, лабораторий, научных площадок. Сами университеты также проникнуты идеей популяризации и продвигают науку среди школьников и студентов.
Популяризация также помогает нам самим в формировании нашего профессионального научно-педагогического сообщества. Популяризация позволяет немного приоткрыть завесу нашей «кухни». Кого-то это привлечет в сферу исследований, другим поможет выбрать профиль научной деятельности. Вообще, довольно много людей приходит в прикладную науку из других специальностей: у них есть хорошее образование, есть желание создавать технологические разработки. Они могут подхватить какие-то фундаментальные идеи и делать на их основе продукты, опытные образцы, разного рода модели. Это тоже часть трансфера технологии.
— И последний вопрос: где сейчас физически находится Министерство науки и высшего образования? По документам — на Тверской, но там, кажется, Министерство просвещения.
— По документам за нами закреплено несколько зданий. Это и Солянка, 14/3, это и Тверская, 11, это и Брюсов переулок, 11, и Брюсов переулок, 21. Во всех этих корпусах размещаются различные структурные подразделения Министерства науки и высшего образования Российской Федерации. Вместе с тем в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации нам передано большое количество научных организаций и высших учебных заведений, поэтому в настоящее время структура министерства находится в процессе формирования. У нас есть на это весь остаток 2018 года. При этом мы уже доступны для коллег, находимся на постоянной связи с ректорами, директорами институтов и с академическим научным сообществом.