Версия для печати
Вернуться к списку

РУССКИЙ ПУТЬ В ЕВРОПУ. КАК РАЗОГНАТЬ ЭКОНОМИКУ И НЕ ОСТАТЬСЯ НА ОБОЧИНЕ

Французский президент Эммануэль Макрон называет Россию глубоко европейской страной. Однако на практике сближение с европейскими экономиками в последние годы сменилось на конфронтацию с ЕС, и именно это во многом мешает российской экономике вернуться к устойчивым темпам роста

За последние тридцать лет Россия пережила два поворотных момента. На первом этапе реформ — в 1991-1992 годах — российская оппозиционная элита не сумела объединиться вокруг достойного лидера и предложить рациональный путь институциональных преобразований. Дело свелось к известному революционному рецепту: старый мир был разрушен «до основанья», а затем потребовались громадные издержки, чтобы восстановить хозяйственные связи, и результат оказался мало похожим на ожидания. За семь послереформенных лет ВВП страны сократился на 40%, многие несырьевые отрасли были уничтожены, фундаментальная наука была оставлена на произвол судьбы и потеряла крупнейших ученых, ученики которых сейчас занимают ведущие позиции в западных университетах.

Второй период наступил в начале 2000-х годов, после прихода Владимира Путина к власти. Нынешнему президенту удалось остановить распад страны и криминализацию, воспользоваться ростом цен на нефть. В течение девяти лет — с 2000 по 2008 год — российская экономика росла невероятным средним темпом — почти 7% годовых. К 2008 году величина душевого ВВП России по паритету покупательной способности составила 48% этого показателя для США. Тогда улучшилось корпоративное управление, выросла доля граждан с высшим образованием, был достигнут прогресс в развитии гражданского общества: увеличилось число некоммерческих организаций, возросла роль ассоциаций бизнеса и общественных советов при администрациях разных уровней. Быстро менялась и массовая культура, поднялся уровень доверия в обществе, резко упавший в 90-е годы, улучшились стандарты в сфере обслуживания.

Чтобы закрепить успех, тогда было необходимо решить четыре взаимосвязанные задачи.

1. Диверсифицировать производство. Для достижения этой цели нужно было не поддаваться соблазну извлечения быстрых рентных доходов и противостоять нефтегазовому лобби, продвигавшему идею превратить Россию в «великую энергетическую державу». Эта задача не решена до сих пор.

2. Сформировать институты догоняющего развития, характерные для стран экономического чуда, прежде всего систему индикативного планирования. Реализации этой реформы препятствовал идеологический догматизм и административная борьба. Только в конце 2018 года началась реформа проектной деятельности, которая в принципе может послужить ускорению экономического роста. Однако пока она пробуксовывает.

3. Не допускать увеличения неравенства. Плоский налог плохо совместим с задачами ускорения роста. Его использование вынуждает финансовые власти интенсифицировать другие каналы пополнения бюджета и ведет к постепенному накоплению социальной напряженности. Ввести такой налог гораздо легче, чем отменить: решение о прогрессивном налогообложении должны принять как раз те люди, которые в первую очередь проиграют от этой меры.

4. Минимизировать издержки геополитики, подчинив ее задаче обеспечения быстрого экономического роста. Для этого следовало отказаться от претензий на лидерство среди бывших советских республик и стремиться к максимальному сближению с основным торговым, а в перспективе и политическим партнером — Европейским союзом.

Сегодня в условиях открытой экономической войны между ведущими экономическими державами и нарастающей политической изоляции нашей страны, которая требует поддерживать обороноспособность, решение четырех перечисленных выше задач является по-прежнему актуальной повесткой для России. Но реализовать все эти задачи сейчас стало гораздо сложнее. Продолжение политики сдержек и противовесов, которой следует российское правительство, может в лучшем случае привести лишь к стабильно низким темпам роста, что усугубит экономическое отставание страны.

Мы остро нуждаемся в дружественной Европе. Нам необходим доброжелательный высокоразвитый партнер, чтобы заимствовать современные технологии и учиться создавать новые.

Чтобы избежать такого сценария, потребуется выполнить и еще одну рекомендацию Чалмерса Джонсона — создать сплоченную команду высших администраторов, нацеленных на формирование институтов быстрого развития, которая будет способна эффективно сочетать государственное управление и рыночные механизмы.

При продолжении изоляции наши шансы на экономический рывок, который за последние 30 лет много раз объявлялся российским правительством, крайне малы. Мы остро нуждаемся в дружественной Европе. И это нужно не только для того, чтобы продавать нефть и газ. Нам необходим доброжелательный высокоразвитый партнер, чтобы заимствовать современные технологии и учиться создавать новые, чтобы иметь перед собой образец эффективной социально-экономической организации, где возможно плодотворное сотрудничество граждан друг с другом и государства с внешним миром.

Слово «сотрудничество» здесь, возможно, является ключевым. Стоит отметить, что в недавно предложенном индексе «атмосферы сотрудничества» (Cooperation Context Index) первое место занимает Норвегия, кстати, опережающая США и по душевому ВВП, а Россия находится на 89-й позиции среди 148 стран.

Негативные изменения политической и экономической ситуации в России, которых с большой вероятностью следует ожидать в условиях изоляции, очевидно, не соответствуют интересам Европейского союза. Неслучайно французский президент Эммануэль Макрон не раз вспоминал идею своего предшественника Шарля Де Голля: «Европа от Лиссабона до Владивостока». К сожалению, на сегодняшний день мнение Макрона о том, что Россия — это глубоко европейская страна, является не фактом, а скорее надеждой, в реализации которой Россия заинтересована не меньше, чем Франция или некоторые другие европейские страны.

Траектория экономического развития нашей страны и европейских стран во многом сейчас зависит от того, сумеет ли Европейский союз преодолеть текущий политический кризис и отстоять свое право принимать независимые от США решения. Я бы повторил свой ранее высказанный тезис. Если нам удастся продемонстрировать Европе нашу способность к быстрому экономическому развитию и стремление к интеграции, такая интеграция станет действительно возможной. Причем это интеграция без потери суверенитета и самобытности. Интеграция, где цивилизованные формы соревнования и сотрудничества торжествуют над беспределом рынка и произволом государства.