Версия для печати
Вернуться к списку

В ученых степенях согласья нет

Перечень можно продолжать, но и сказанного вполне достаточно, для того чтобы сделать однозначный вывод: далеко не все у нас хорошо в этой сфере. Между тем положение не столь ужасно, как может показаться, и его в принципе можно исправить, приложив определенные усилия.

Начнем с публичности

Появились предложения транслировать защиты диссертации через Интернет в режиме онлайн. Можно. А нужно ли? Это стоит определенных (и не таких уж малых денег. Мы провели небольшой пилотажный опрос. Результаты таковы: смотреть защиту в Интернете пообещали единицы из тех, кто имеет отношение к науке, и то, если им соискатель знаком лично. Все остальные – родственники и близкие соискателю люди. Стоит ли ради этого огород городить?

Занятие наукой не терпит суеты и не терпит излишнего шума, в связи с этим публичность защиты надо обеспечивать максимальной информированностью и максимальной доступностью предмета защиты. Все объявления о защите делать через Интернет, что уже есть. При этом вывешенные в Интернете авторефераты сохранять, что называется, вечно в специальном электронном депозитарии, доступном для широкого круга людей. И этот депозитарий снабдить специальной поисковой системой, настроенной на поиск по специальности, по месту защиты, по времени защиты, по фамилии автора, а также научного руководителя или научного консультанта, по ключевым словам.

Одновременно все вывешиваемые авторефераты (со временем и диссертации, что уже начинает внедряться и пользуется заметным спросом) в автоматическом режиме проверять через антиплагиатные программы. В силу того, что эти программы несовершенны и совершенства не приобретут еще очень долго (уже сегодня есть очень простые, но очень эффективные способы обмануть «железяку»), при возникновении сомнений оперативно собирать группу квалифицированных экспертов, которые давали бы свое заключение.

При таком подходе можно будет практически отказаться от рассылки автореферата в его классическом – бумажном – виде, сохранив, однако, его для ведущих библиотек, оппонентов, ведущих организаций, Высшей аттестационной комиссии (ВАК), членов диссертационного совета. При этом резко увеличить количество информационных писем о предполагаемой защите (место, время, тема и т.д.), направив их во все заинтересованные структуры, ведущим ученым и специалистам. Направлять следует по электронной почте и в традиционном бумажном виде. Да и отзывы – во всяком случае на автореферат – можно присылать в электронном виде.

Ваковский список

Как известно, компетентная инстанция утвердила перечень изданий – так называемые ваковские журналы, где обязательно должны появиться статьи соискателей, желающих стать кандидатами и докторами наук. Причем появиться они там должны в определенное время и в определенном количестве. Все бы ничего, но возникает ряд вопросов.

Первый: кто, как, а главное – по какому принципу отбирал эти издания? Не откроем никакого секрета, если скажем, что авторитет издания никак не зависит от любви или нелюбви к нему кого бы то ни было, включая могучий ВАК. Вряд ли в одобрении ВАК нуждаются журналы «Государство и право», «Уголовное право» и ряд других, не менее известных и не менее уважаемых, читаемых и почитаемых в ученом мире. Но наряду с ними там можно встретить и такие, которые уже давно в аспирантской среде зовутся «братскими могилами», для опубликования в которых нужны только деньги (где побольше, где поменьше).

Эта тенденция ваковских публикаций, как ни странно, начинает набирать обороты. Теперь и кандидат в члены диссертационного совета должен представить ваковские публикации. Причем они должны быть свежими по времени, не «старше» такого-то возраста. Неужели авторы этого нововведения не понимают всю глупость подобного рода требований?

В 1972 году будущий академик В.Н.Кудрявцев опубликовал монографию «Общая теория квалификации преступлений». Ничего лучше с тех пор на эту тему написано не было, и когда будет написано, не знает никто. Однако, с точки зрения чиновников, такую публикацию даже показывать нельзя – старье.

Ко всему прочему эти публикации должны иметь определенный объем: «не менее чем». Давным-давно (по нынешним меркам) один из великих математиков принес в совет диссертацию на 19 листах. Ученые мужи строго указали ему: «Маловато будет!» Он в поте лица трудился несколько месяцев и принес работу уже на 21 листе. Ее рассмотрели и утвердили. С тех пор его формулами пользуется весь ученый мир. Понятно, что сито нашего ВАК он бы не прошел ни за что! Нет нужного объема.

А требование публиковать резюме на английском языке? Наверное, когда-то это и нужно делать. Но только тогда, когда это действительно нужно. Русисты всего мира стремятся опубликовать свои исследования на русском языке, а мы со своих требуем резюме на английском. Чем эта позиция лучше позиции тех, кто в прибалтийских республиках разрешает преподавание русского языка только на национальном языке республики?

Эксперты по экспертам

Отдельный и очень больной вопрос о работе экспертных советов ВАК. Никто не сомневается, что такие советы, особенно сейчас, нужны. Но на каких принципах должна строиться их работа? Как они должны формироваться? Почему состав этих советов является чуть не секретным и проводится по документам с грифом «для служебного пользования», когда элементарная логика подсказывает, что его надо вывесить на сайте ВАК для всеобщего обозрения?

Мне доводилось бывать на заседаниях экспертного совета, где несколько раз приходилось слышать от конкретного эксперта, что он не согласен с концепцией работы или с ее выводами, или с тем, как автор предлагает поступать в сфере законотворчества, поэтому он предлагает работу «зарубить». Ну не согласен, так не согласен. Отстаивай свою позицию на страницах научной печати. При чем здесь экспертиза диссертационного сочинения?

В совете, где проходила защита, тоже, как правило, находятся несогласные, которые выражают свое мнение «черными шарами», и это нормально: именно там проходит защита, а не экспертиза работы (полагаю, что нет нужды объяснять разницу). Задача экспертного совета дать, и то в случае необходимости, оценку того, соблюдены ли критерии научного исследования, произошло ли приращение научного знания и получены ли результаты этого исследования лично автором, то есть писал ли он работу сам или ему «помогли». Вот основные параметры работы экспертных советов. А согласие или несогласие с научной позицией автора – это сугубо личное дело каждого, которое никак не может входить в прерогативу экспертного совета. Строго говоря, за попытку такого силового навязывания своего мнения на экспертном совете надо наказывать и публично об этом объявлять. Административный диктат и наука – вещи несовместимые. Вся история человечества полна такими примерами.

Знаменитый английский физик Стивен Хокинг несколько десятков лет назад объяснил, как себя ведут «черные дыры», и математически это описал. Через некоторое время его теория оказалась общепризнанной. На ее основе были написаны горы работ и защищены тысячи диссертаций. Однако по прошествии приблизительно 20 лет он отказался от своей теории и математически доказал ее несостоятельность. Как результат – ему пришлось выслушивать упреки в том, что он губит науку и т.п. На самом деле все как раз наоборот: он развивал науку.

Теперь представим себе, что его последнее исследование попало на стол некоего экспертного совета, где в силу общей признанности его «старой» теории оказались одни несогласные. Очевидно, что дальнейший путь в науку ему был бы закрыт до тех пор, пока он не покается и не вернется на старые позиции.

Современная наука развивается стремительно. Мы сталкиваемся все чаще и чаще с ситуацией, когда представители одной специальности, но работающие в разных направлениях, с трудом понимают друг друга. Например, специалист по теории правоотношений может не вполне понимать специалиста по теории ответственности, когда речь идет об очень специфических, «тонких» вопросах. Если уж в нашей гуманитарной сфере эти проблемы становятся зримыми, то что говорить о математиках или физиках.

Когда в 2006 году питерскому ученому, известному как Гриша Перельман, была присуждена Филдсовская премия, от которой он отказался, а это ни много ни мало 1 млн. долл., оказалось, что у нас (и в России, и в мире) не так-то и много топологов, которые могли бы адекватно и по достоинству оценить то, что он сделал: другой математический аппарат, другая символика, другая логика изложения… Все другое. Как было бы тяжело, наверное, нашему ВАК оценить эту работу. Однако Математический институт Клэя (США) не нуждается в оценках специалистов из нашего ВАК.

Номенклатурные игры

Отдельный вопрос, который для нашей науки давно вырос в проблему, – это номенклатура научных специальностей. Между тем к науке этот вопросик не имеет ни малейшего отношения. Это вопрос учета: библиотечного, складского, бухгалтерского и др. Но не научного. Недаром известный социолог Иммануил Валлерстайн давно уже утверждает, что все эти «ящички» в виде социологии, политологии и пр. существуют всего лишь в нашем сознании. В природе их нет. Зачем же мы мучаем себя и окружающих выдумыванием каких-то химер, под которые затем во что бы то ни стало стремимся подогнать окружающий мир. Такое прокрустово ложе, созданное чиновниками в науке. И ведь они стараются тщательно отслеживать, чтобы их мудрые указания не нарушались.

Если человек защитил кандидатскую диссертацию по государственному праву, то ставится под сомнение его возможность стать доктором наук по теории права. А какие препоны чинятся по научному руководству! Почему? Зачем? Какой в этом смысл, кроме административного зуда? Во Франции, например, вся номенклатура юридических специальностей умещается в две позиции: частное право – первая; публичное право и уголовно-правовые науки – вторая. Все. А французская правовая теория сегодня самая продвинутая в мире. Даже немцы – их извечные соперники в этом вопросе – вынуждены это признать. Пусть и по факту, но признать.

Модернизировать работу в сфере организации науки, вне всякого сомнения, надо. Но при этом надо еще и думать, как это сделать. В противном случае в очередной раз насмешим весь мир.