Версия для печати
Вернуться к списку

НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ ВСЕХ ЭПОХ

В капле — целый мир

Академик Юрий Александрович Золотов, советник РАН, заведующий кафедрой аналитической химии МГУ им. М.В. Ломоносова, главный научный сотрудник Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН

Когда Юрия Золотова в свое время направили в аспирантуру, он не знал, что теперь его жизнь навсегда будет связана с самой секретной отраслью науки и промышленности, и это во многом определит его судьбу. А попал он в самую закрытую часть атомного проекта СССР. 23 декабря 1946 г. Сталин получил очередной отчет о состоянии дел по созданию ядерного оружия. В нем, в частности, было написано: «Трудность получения чистого металлического урана объясняется тем, что присутствие наиболее вредных примесей, затрудняющих или останавливающих процесс атомного распада в уране, допускается в количествах не более миллионных долей процента». И далее руководители атомного проекта писали, что в мире нет методов соответствующего аналитического контроля и их приходится разрабатывать. Этим и стал заниматься аспирант Юрий Золотов.

— Институт геохимии и аналитической химии — ваша единственная любовь?

— Когда я поступил в аспирантуру, на меня довольно быстро обратил внимание академик А.П. Виноградов. Напомню, что он был заместителем И.В. Курчатова в атомном проекте, он отвечал в нем за аналитический контроль. Он меня вызывает в директорский кабинет и говорит: «Есть работа, которую нужно быстро сделать. Нужно найти вещество с высокой плотностью по водороду. Причем способы любые — в эксперименте, в литературе — как угодно, это ваше дело, но задачу нужно решить!» Спрашиваю, сколько времени на работу. Рассчитываю, что до конца своего аспирантского срока, возможно, управлюсь. Но вдруг слышу: «Неделя!» Я бросился в библиотеки, консультироваться, но главное — это литература. И я нашел. Показал свои выводы Виноградову, тот сказал мне, что буду докладывать в министерстве. Мне дают слово. Со мной соглашаются, мои выводы принимают

— А зачем было нужно это вещество?

— Не знаю. Использовали его или нет и где именно — сие мне неведомо до сих пор. Ведь в те времена секретность была жесточайшая, и очень многие исследования я проводил вслепую, не догадываясь, где именно они будут использоваться.

— Как в науке свершаются открытия?

— 7 ноября 1967 г. на меня неожиданно спустилось озарение. Я вдруг понял, что вижу новое явление...

— Как это — «вижу»?

— Я отчетливо представил весь процесс. Не буду описывать его — нехимики не любят, когда мы рассказываем о растворителях, смешанных ионных агрегатах, степени экстракции, микрокомпонентах и их концентрации… В общем, в этот день я понял, что существует явление, противоположное соэкстракции, — подавление экстракции одного элемента в присутствии другого. Увиделось это, в сущности, умозрительно, на основе нехитрых заключений, сделанных с учетом известных из литературы данных. Я быстро написал статью в «Доклады Академии наук СССР». Она стала сенсацией в нашей области науки, и все последующие годы, вплоть до нынешнего дня, я занимаюсь этой проблемой. Очень многие исследователи работают в этой сфере, развивают те идеи, которые я высказал еще много лет назад. Через 20 лет я получил диплом об открытии. Думаю, работой такого масштаба можно гордиться по праву.

— Но почему такая дата: 7 ноября 1967 г.? Ведь это праздничный день.

— Выходные и праздничные дни для меня всегда были очень плодотворными, когда можно было спокойно поработать «для себя». В обычные дни всегда нет времени. Все, что я сделал заметное и интересное, связано с выходными и праздниками.

— Но любое озарение не случается внезапно, оно тщательно готовится, не так ли?

— Безусловно. Еще в 1959 г. директор ГЕОХИ академик А.П. Виноградов предложил заняться экстракцией, разобраться в ее механизме, в химии этих очень сложных процессов. Свое обращение академик закончил словами: «Готовы, доктор?» — и это свидетельствовало о его доверии. Не оправдать его я не мог. Можно сказать, я продолжил то, чем уже занимался еще с дипломной работы. Но теперь у меня появилась возможность делать это с размахом, с привлечением аспирантов, других исследователей. Постепенно химия экстракций завоевывала сторонников, было проведено восемь всесоюзных конференций, множество международных симпозиумов и конгрессов. Я в течение 15 лет возглавлял комиссию по экстракции в академии наук. Так что озарение пришло в результате долгих поисков и размышлений. Иначе и не может быть в науке, потому что тяжкий и повседневный труд в ней — вот основа успеха.

Путешествие в прошлое Вселенной

Академик Валерий Анатольевич Рубаков, главный научный сотрудник Института ядерных исследований РАН, заведующий кафедрой физики частиц и космологии физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Интересно, что было до того, как Вселенная «проснулась»? Академик В.А. Рубаков это прекрасно знает — его теоретическим предпосылкам, расчетам, подтвержденным экспериментами, наконец, смелым и оригинальным гипотезам философы ничего не могут противопоставить. Впрочем, речь идет не только об академике Рубакове, а о тех представлениях о зарождении и развитии Вселенной, которые сложились нынче в науке и которые считаются доказанными.

Итак, была однородная масса — океан материи, в которой лишь кое-где существовали крошечные островки — своеобразные дефекты: там и температура была чуть пониже, и плотность поменьше. «Дефекты материи» — это наше счастье, необычайная удача, так как именно из них образовались галактики, звездные системы и в конце концов — все мы. Красивая теория, не правда ли? «Она реальна», — говорит В.А. Рубаков.

— Астрофизика, космология остаются в лидерах. Поэтому они так вас интересуют?

— На самом деле я занимался разными проблемами, а не только космологией. В этой области работали замечательные люди — Я.Б. Зельдович, Б.М. Понтекорво, М.А. Марков, их команды. Это хорошая наука, хорошая школа. Она расширяется, и лидеров сейчас много. А интерес понятен и объясним: во-первых, появилась возможность по-иному смотреть на процессы, идущие во Вселенной, во-вторых, уж очень они необычны. Такое не может не привлекать исследователей. Поражает великое разнообразие частиц, которые рассказывают нам о происходящем во Вселенной. И опять-таки встречаем новое, необычное.

— Есть любимые частицы?

— Я люблю те частицы, которые еще не открыты.

— Как можно любить то, что неизвестно?

— На этом и построена наша наука. А частиц, которые еще не открыты, миллион. Сейчас мы стараемся понять, так сказать, «крайнюю» из них, за которой идет охота экспериментаторов. Она — последний кирпичик в том, что мы понимаем о Вселенной.

— У нее необычные данные?

— Она постоянно меняется — «то явится, то растворится». Этакая частица-хамелеон. Впрочем, постоянно возникают новые вопросы к Вселенной, и мы пытаемся понять, что и как она нам отвечает.

— Физики стоят на грани открытия?

— Есть такое впечатление, что оно вот-вот произойдет. Вроде бы эта частица однажды появилась, ее зафиксировали, но это нуждается в подтверждении.

— Допустим, это уже случилось. Что дальше?

— Далее — работа теоретиков. Они получают более точное направление для поиска.

Этот разговор состоялся около десяти лет тому назад. Тогда В.А. Рубаков был самым молодым академиком РАН, но вскоре первенство это пришлось уступить. А вот проблемы, которыми он занимается, изрядно «помолодели» — экспериментаторы зафиксировали неуловимые частицы, тем самым прибавив работы теоретикам. В представлении на Демидовскую премию академик А.Н. Скринский написал: «Академик РАН Валерий Анатольевич Рубаков на протяжении десятилетий является одним из ведущих мировых специалистов в области квантовой теории поля, физики элементарных частиц и космологии. Многие из работ академика РАН В.А. Рубакова внесли основополагающий вклад в физику элементарных частиц, непертурбативную квантовую теорию поля и теорию ранней Вселенной».

Дверь в далекое прошлое

Академик Вячеслав Иванович Молодин, заместитель директора по научной работе Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

Как всегда и случается в науке, путь к открытию, которым до сих пор восхищается вся археологическая общественность, начинался буднично и привычно. Об этом свидетельствует первая запись в дневнике В.И. Молодина: «1 июля 2004 г. Выехали из Академгородка в восемь часов утра. Вещи в машины загрузили заранее. Их набралось немало: кроме палаток, герметично закрывающихся и спасающих от любого гнуса, и пуховых спальников две бочки для бензина, разборная столовая кухня, газовый баллон, плита... Личные вещи, как всегда, по минимуму. Есть и аптечка на все случаи жизни…» И далее академик В.И. Молодин подробно рассказывает о своих коллегах и друзьях, с кем ему предстояло отправиться в необычную экспедицию в самую глушь Монголии, за перевал Сайлюгем.

Там среди голубых озер и горных речек, бескрайних степей и суровых гор есть таинственные курганы, в которых благодаря вечной мерзлоте могут сохраниться могилы далеких предков. Ученый прекрасно знал, насколько интересны такие находки, — ведь пять лет ему довелось работать неподалеку в Горном Алтае на знаменитом плато Укок, где в подобных курганах удалось обнаружить свидетельства далекого прошлого, о котором археологи даже не подозревали. Именно там была найдена «принцесса Укока» — пожалуй, самое сенсационное открытие в мировой археологической науке ХХ в.

Но на смену веку открытий и науки (так иногда отзываются о ХХ в. ученые) пришел век невежества и сразу дал о себе знать. Археологические раскопки на плато Укок были запрещены местными властями. В Монголии к ученым и науке отнеслись иначе: работать археологам не только разрешили, но и всячески им помогали. И ученые отплатили сторицей!

Из дневника В.И. Молодина: «14 июля 2006 г. Ровно месяц, как я в экспедиции. Нашли всего несколько деревянных предметов — обломки блюда и рукоять клевца (оружие скифского времени. — В. Г.), все в первоотложенном состоянии.

Приступили к раскопкам Олон-Курин-Гола-10 — последней нашей надежды. Курган производит потрясающее впечатление. Должно же нам в конце концов повезти! Ведь столько сил положили!» Все-таки в науке, пожалуй, главное — работать и верить, искать и мечтать, быть уверенным в успехе и не забывать о том, что существует такое понятие, как удача.

Из дневника: «17 июля 2006 г. День для экспедиции исторический. Утро выдалось пасмурным, но несмотря на это, встал в приподнятом настроении. После завтрака поехал на "десятку", так мы называем Олон-Курин-Гол-10.

...Взяв лопату, я молча, ни на кого не глядя, принялся прокладывать неглубокую, в полштыка, траншею от центра к периферии к каменной ограде кургана. Земля была плотной и абсолютно однородной по цвету, и я без всякой надежды копал и копал.

Ребята продолжали дочищать каменную ограду. Верхний слой по-прежнему легко отслаивался, хотя становился все толще. Вдруг в полуметре от меня под лопатой Овчаренко четко и контрастно проступила ровная граница пятна. Ближе к центру кургана оно было светлое, такое же, как вся зачищенная поверхность, однако уже резко контрастировало с нижним слоем. «Иди только по границе. Кажется, поймали», — почему-то шепотом сказал я ему. А через пять минут пятно уже отчетливо локализовалось в огромный правильный прямоугольник, ярко читавшийся на красноватом фоне. Я не верил своим глазам! Не верить в удачу теперь было невозможно. Даже для неспециалиста было очевидно: перед нами — могильное пятно!» Так была обнаружена дверь в прошлое, и теперь ее предстояло распахнуть. Ученые сразу же определили, что древняя могила не разграблена. «24 июля 2006 г. Мы аккуратно сняли бревна перекрытия. Они были подогнаны друг к другу очень плотно, но поддались на удивление легко. Когда их вынесли из могилы, перед нашим взором предстало потрясающее зрелище! На погребальном деревянном ложе, на боку, как это принято у пазырыкцев, лежал мужчина, одетый в меховую шубу и войлочный головной убор. На ногах его были войлочные сапоги-чулки. На полу стояли деревянное блюдо и сосуды. Перед нами предстало само время, и мы словно ощущали его дыхание…»

Это рассказ всего лишь об одном открытии, которым по праву гордится лауреат Демидовской премии академик В.И. Молодин. Сказать, что их было очень много, — покривить против истины, потому что в науке они случаются редко, словно вспышки сверхновых звезд во Вселенной. Удача, если удается хотя бы раз возвестить о своем открытии, и уже это вписывает твое имя в историю.

Академик Молодин писал свой дневник для того, чтобы читатель почувствовал себя членом археологического отряда и вместе с ним прошел путь от идеи к блестящему открытию, потому что кульминация научного поиска, его триумф — действо почти мгновенное, а путь к нему долог, труден и порой очень тернист.

При очередной встрече с В.И. Молодиным я спросил: «Будут ли новые дневники, подобные тому, что вы подарили мне?»

В ответ он улыбнулся: «Если будут загораться новые звезды…»