http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=7dbbfcfa-9449-45b6-8017-1a4dd7cc0832&print=1© 2024 Российская академия наук
Российская наука — самая передовая
— По факту сегодня Россия остается одной из самых высокотехнологичных стран мира. Во многих областях мы — на лидирующих позициях, — заявил в интервью ТАСС Михаил Ковальчук.
Ученый подчеркнул, что практически все крупные научные проекты, реализуемые сегодня в Европе, в значительной мере инициированы российскими учеными.
— Технологический вклад России значителен. К примеру, недавно совместно с «Росатомом» мы завершили поставку почти 300 т уникального сверхпроводящего кабеля для создания магнитных полей в ITER, экспериментальном термоядерном реакторе, строящемся на юге Франции между Ниццей и Марселем. Выиграли тяжелейший конкурс у западных конкурентов, — рассказал он. — Экономические санкции, прочий инструментарий из арсенала большой политики — на одном берегу, наука — на другом. Россия была и остается неотъемлемой частью мирового научного ландшафта.
В свою очередь, на площадке Курчатовского института в Гатчине готовится к энергетическому пуску высокопоточный исследовательский нейтронный реактор ПИК, один из самых мощных в мире.
— Вместе с «Росатомом» и итальянскими партнерами приступаем к созданию принципиально нового токамака «Игнитор». Дизайн-проект уже готов, деньги выделены, впереди практическая работа. Плюс начинаем продвигать четвертое поколение синхротронов, которых нет нигде на планете, — рассказал Михаил Ковальчук.
Атомная энергетика — безопасная и экологичная
— Россия системно играет на рынке атомной энергетики, но, чтобы это получилось, понадобилась гигантская работа. В первую очередь в области безопасности, — высказал свое мнение Михаил Ковальчук.
Глава Курчатовского института напомнил, что Чернобыль не прошел для российской науки даром.
— Тридцать лет назад случился Чернобыль, после чего весь потенциал отрасли был переключен на решение новой задачи. Внутри «Курчатника» по инициативе Анатолия Петровича Александрова и Евгения Павловича Велихова создали институт проблем безопасного развития ядерной энергетики. После серии исследований произошли фактические изменения систем безопасности современных атомных станций. Недавно наш ученый совет присудил главе «Росатома» Сергею Кириенко степень почетного доктора Курчатовского института. Сергей Владиленович сделал блестящий доклад, в котором рассказал о перспективах развития отрасли. Общий портфель госкорпорации составляет около трехсот миллиардов долларов, — заявил он.
Вспомнил ученый и практику, бытовавшую в советское время на заводах и фабриках, — выдавать сотрудникам молоко за вредность.
— В Институте кристаллографии, где я проработал в общей сложности более 40 лет, бурление трудовых масс начиналось именно в момент раздачи молока в треугольных пакетах. В кабинетах хлопали двери, оживленные люди бегали по коридорам… В память о той поре мне даже подарили сувенирный треугольник, сделанный на Ленинградском фарфоровом заводе. Он в точности повторяет форму бумажного собрата.
Деиндустриализация как метод геополитического влияния
Поставки электронной компонентной базы России Пекин увязывает с предоставлением ему уникальных технологий двигателестроения…
— Австрия, Голландия, Испания, Польша и Литва запретили строительство новых АЭС, Германия активно закрывает работающие. Не буду углубляться в геополитику, но посмотрите на бывшие советские, а ныне независимые республики Балтии. С ними случилась не слишком мудреная штука под названием «деиндустриализация». Практически полная. Евросоюзу оказалась не нужна промышленная база в Прибалтике, деятельность которой обеспечивала электроэнергия Игналинской АЭС. Вот станцию и закрыли. Разумеется, под соусом борьбы за экологию и безопасность, — заявил он. — Убежден, на смену военной колонизации, которая проводилась в прошлые века ведущими мировыми державами против менее сильных и развитых стран, сегодня пришла колонизация технологическая. Зачем бряцать оружием и с его помощью завоевывать чужие территории, если можно добиться того же без единого выстрела? Но прежде объектом колонизации становились главным образом отсталые государства, теперь же акцент сделан на развитые страны.
Между тем есть и успешные примеры использования атомной энергетики в Европе.
— Почти три четверти производимой сегодня Францией электроэнергии и тепла вырабатываются именно на АЭС. По количеству это второй показатель в мире, по доле от общего объема — первый. И французы не думают ничего запрещать. Занимающаяся разработкой и производством оборудования для атомной энергетики французская компания Areva является одной из крупнейших на планете, конкурируя за контракты с нашим «Росатомом», — рассказал Ковальчук.
Санкции
Михаил Ковальчук заявил, что в санкционные списки его не вносили, свободу перемещения по миру не ограничивали, но, по его словам, в последние два года он сам практически перестал выезжать за границу.
— Это не значит, будто я прервал контакты с внешним миром, выпал из контекста. Нет, конечно. Встречи с иностранцами перенес сюда, в Россию. И отпуск тоже предпочитаю проводить в родной стране. Здесь столько красивых мест, привычных и любимых с детства, и тех, которые надо еще посмотреть, — пояснил он. — Не хочу уподобляться квасным патриотам, но собственную страну знать и любить надо. Сейчас процентов на сорок упал выездной туризм. Да, с таким курсом евро и доллара по Европе и дальним краям путешествовать накладно, но люди, привыкшие ездить, всё равно дома не сидят. Они поменяли маршруты. На личном опыте могу подтвердить.
Научные разработки — нанотехнологии
— Я специалист в области рентгеновской физики и кристаллографии, использовании излучений и мегаустановок, всё время находился на стыке физики, химии, биологии, информатики... В Институте кристаллографии много лет занимался, по сути, междисциплинарным делом. Синхротрон в «Курчатнике», к работе с которым я подключился в конце 1990-х, — прямое продолжение этой линии, — подчеркнул Михаил Ковальчук. — В 1990-е первые нанотехнологические центры в мире начали возникать именно на базе синхротронов. Вот и в Курчатовском институте нанотехнологии стали той новой линией развития, которая в итоге не только вывела институт из стагнации, но и открыла огромные перспективы. Уже десять лет назад было понятно: это промежуточный шаг, и я писал, что следующий этап ─ НБИКС.
— Мы не теряли время понапрасну, создали здесь, в «Курчатнике», центр конвергентных наук и технологий, полного аналога которому нет в мире, открыли первый НБИКС-факультет на базе МФТИ, где я был деканом, а теперь являюсь научным руководителем. Главная наша цель — воспроизвести природоподобные технологии, системы: от энергетики, медицины до искусственного интеллекта. Досадно, что палки в колеса пытаются вставлять иные коллеги-ученые. Ведя борьбу персонально со мной, они ведь рикошетом наносят удар и по науке в стране, — говорит он.
О семье
Михаил Ковальчук рассказал о своих родных и близких. Сам он переехал в Москву сразу после окончания ЛГУ, еще в 1970 году, «поскольку моя жена отсюда родом. Лена — дочь известного историка, академика Юрия Полякова, сама специалист по истории Ирландии. На работу меня направили в Институт кристаллографии АН СССР. Здесь я, как говорится, прошел путь от стажера-исследователя до директора института, доктора наук, профессора и члена-корреспондента РАН. Мой брат (Юрий Ковальчук) в это время двигался своим путем». Он уточнил, что Юрий — физик по образованию, доктор физико-математических наук, в 35 лет стал лауреатом Госпремии.
— Но у брата давно своя жизнь, если захочет, сам прокомментирует всё, что сочтет нужным, — подчеркнул Михаид Ковальчук. — Сначала он (Юрий Ковальчук. — «Известия») делал научную карьеру, и, кстати, очень успешную. Потом перешел в абсолютно новую для себя бизнес-сферу, и столь же успешно. Про его окружение и друзей надо говорить с ним. Я рассказываю о себе.
Встреча с Владимиром Путиным
— Нередко меня спрашивают о знакомстве с президентом страны, — говорит Михаил Ковальчук. — Моя первая встреча с Владимиром Путиным случилась здесь, в Курчатовском институте, 1 октября 1999 года. Собственно, это даже нельзя назвать полноценной встречей. Тогда еще премьер-министр Путин присутствовал на открытии синхротрона, на тот момент я не входил в руководство «Курчатника», в подготовке мероприятия не участвовал, стоял в общей группе, в задних рядах, — рассказал он.
Курчатовский институт
Михаил Ковальчук также рассказал, как он оказался на должности директора Курчатовского института, оставаясь при этом руководителем академического Института кристаллографии.
─ Евгений Павлович Велихов, с которым мы знакомы с начала 1980-х годов прошлого столетия, пригласил меня возглавить синхротрон. В его строительстве участвовал Институт кристаллографии. Я согласился, поскольку это моя научная специализация. А в 2005-м Велихов предложил занять пост директора «Курчатника». Поначалу я отказывался, поскольку не был уверен, что потяну, но Евгений Павлович умеет найти нужные аргументы, — заявил он. — Что касается работы деканом на физфаке моего родного университета в Питере, вы должны понимать: я никогда не пытался взвалить на себя весь ворох административных обязанностей. Это касается, к слову, и Курчатовского института. И без меня есть кому подписать различные бумажки, приказы, распоряжения. Рутину вполне можно доверить надежному и грамотному заместителю. И оперативную деятельность я тоже никогда не стремился подчинить себе. На мой взгляд, руководитель должен отвечать за стратегию, выбор приоритетов, расставлять правильных, проверенных специалистов на ключевых направлениях. Тогда не требуется ручное управление, система становится автоматической и позволяет освободиться от оперативной текучки. Для меня это крайне важно как для человека творческого.
В организационном отношении считаю это своим достижением. Сначала отработал метод в Институте кристаллографии, там было 500 сотрудников, потом перенес принцип и на «Курчатник», где сегодня во всех его институтах трудится более 12 тыс. человек.