Версия для печати
Вернуться к списку

АКАДЕМИК ГОРДЕЕВ: «РУКОВОДСТВО СТРАНЫ НЕ ЗНАЕТ, ДЛЯ ЧЕГО НУЖНА НАУКА»

Странные вещи

— Евгений Ильич, я предложил вам записать интервью о науке и вулканах, но вы сказали, что все равно придется говорить о политике. Почему?

— Потому что проблемы развития науки и технологий в России часто связаны именно с политикой. Руководство нашей страны, похоже, до сих пор четко не представляет, для чего же нужна наука? В Советском Союзе многие проекты возникали на фоне противостояния с Западом. Развитие атомных технологий, космоса были нацелены на создание новых типов вооружений. К сожалению, и сегодня в стране искусственно создают такую атмосферу, будто вокруг находятся враги, которые хотят непременно на нас напасть. Это очень печально, потому что на самом деле все, конечно, не так. А обстановка, на мой взгляд, нагнетается, чтобы отвлечь население от других проблем.

— В советские годы противостояние с Западом, о котором вы говорите, давало и определенный эффект: космические и атомные технологии успешно развивались…

— В то время на фундаментальные исследования страна выделяла 5% средств от общего финансирования науки. 95% шло на решение прикладных научных задач — в министерства, ведомства, «почтовые ящики». Подобная схема не была идеальной, но она все-таки поддерживала развитие фундаментальной науки. Сегодня этого нет. Более того, происходят довольно странные вещи. Страна вроде бы повернулась к рынку. А рынок — это конкуренция, при которой, по идее, должны создаваться более дешевые образцы различной продукции. Однако в России это правило не работает по одной простой причине — воруют. Деньги, которые идут на грандиозные стройки, типа космодрома Восточный, постоянно куда-то исчезают.

— Фундаментальную науку сегодня финансируют хуже, чем это было во времена СССР?

— Намного хуже. У нас в институте, например, деньги в основном тратятся на коммунальные услуги, потому что мы вынуждены платить за электроэнергию, воду, вывоз мусора — за все, что касается существования здания, где мы работаем. И худо-бедно остается на зарплату. Вот две статьи, на которые уходит институтский бюджет. На оборудование, полевые работы, исследования денег нам не дают… К примеру, недавно на Камчатке начал извергаться вулкан Камбальный. СМИ сообщали, что это произошло неожиданно. Хотя в реальности учет возможности извержения существовал. Раньше в подобной ситуации на вулкан отправили бы экспедицию, чтобы организовать наблюдения. А сегодня, не имея средств, мы даже не могли туда улететь.

— По телевизору много говорят об инновационном центре «Сколково», о госкорпорации «Роснано». Они, как сообщается, должны стимулировать развитие новых технологий и помогать науке. Помогают?

— Я с этими организациями не сталкивался, но мне известно, что в них тратятся серьезные деньги. Выгоды от этого, насколько я понимаю, пока нет. Впрочем, есть оправдание: вложения в высокие технологии окупаются не быстро. Ждем.

— Прочитав накануне интервью вашу биографию, я с удивлением обнаружил, что вы, в свое время, получили грант НАТО.

— Это так.

— На какие цели он был предоставлен?

— На проведение исследований сейсмичности в центральной Италии, где часто происходят землетрясения. В принципе, ничего удивительного в этом гранте нет. В России представляют НАТО в качестве исключительно военной, агрессивной структуры, хотя альянс ведет множество гуманитарных и научных программ.

Одна большая проблема

— На Камчатке сегодня можно заниматься наукой на высоком уровне?

— Мы же занимаемся. Наши ученые признаны коллегами из США, Японии, Франции, Италии. Их статьи печатаются в лучших зарубежных научных изданиях.

— В свое время костяк института вулканологии составляли выпускники МГУ. Почему сегодня они не едут на Камчатку?

— Да, мы посчитали, что у нас работало примерно 160 выпускников Московского государственного университета. Сегодня мы тоже стараемся кого-то привлечь, но есть большая проблема — отсутствие жилья для сотрудников. Денег, чтобы приобрести квартиру за свой счет, у молодых ученых нет. В Москве у специалистов базовая зарплата выше, чем на Камчатке — даже со всеми нашими северными коэффициентами.

— Сколько у вас в институте зарабатывает, например, кандидат наук?

— Молодой сотрудник — 30-40 тысяч рублей в месяц, руководитель — 60-70 тысяч.

— Доходы руководителей сопоставимы с зарплатами сержантов в камчатской полиции.

— Это не удивительно. В России традиционно, в первую очередь, поддерживали силовые структуры.

Лучше строить, чем прогнозировать

— В Википедии сообщается, что вам удалось предсказать ряд землетрясений. Где они происходили?

— Здесь, на Камчатке, в районе Шипунского полуострова. Когда там произошло землетрясение с магнитудой около 7, мы зафиксировали определенные аномалии в химическом составе подземных вод. Потом в этом же месте произошло еще два события, которые имели такие же аномалии. По ним мы и сделали прогноз.

— За какое время до начала землетрясения вы его спрогнозировали?

— Где-то за месяц-полтора. Раньше работы по прогнозу сейсмособытий велись очень активно. Но сейчас интерес к ним уменьшается, потому что результатов немного. В Японии, например, пришли к выводу, что эффективнее не предсказывать сейсмособытия, а надежно строить здания. Так сегодня действуют и в Америке… Дело в том, что неоправдавшийся краткосрочный прогноз может нанести больший ущерб, чем само землетрясение. На некоторых территориях уже сталкивались с подобными явлениями. После объявления прогноза уменьшалась деловая активность, начинался отток населения, люди паниковали, снижалась производительность их труда. В результате, возникало больше социальных проблем, чем могло принести землетрясение, которое еще не факт, что случится.

— Как вы оцениваете состояние Петропавловска-Камчатского, учитывая, что город построен в сейсмоопасной зоне?

— Стабильное состояние. Камчатка находится в лучшем положении, чем многие другие регионы. Люди, здесь живущие, знают, что такое землетрясения, неоднократно их ощущали. Подобные события, как правило, не вызывают паники. Хуже в тех местах, где землетрясение — редкость. Там действительно бывает много неожиданностей.

— В Москве, например, которую несколько лет назад немного потрясло…

— Нет, в Москве никогда ничего серьезного не произойдет. Я говорю про Китай, Турцию, Иран. Землетрясение там может случиться один раз в несколько сотен лет. Люди со временем забывают об этом и строят не очень крепкие сооружения, которые, условно говоря, через 300 лет опять разваливаются...

— Землетрясения зависят от деятельности вулканов?

— Вулканы и землетрясения связаны опосредованно. Это просто явления одного гигантского процесса. Он называется — субдукция тектонических плит. Под дном Тихого океана находится твердая поверхность, кора, толщиной 5-7 километров. Есть другая плита, материковая, толщиной 35-40 километров, на которой расположена Евразия. Тихоокеанская плита подвигается под евразийскую со скоростью 8 сантиметров в год. Из-за этих подвижек в местах соприкосновения плит нарастает напряжение, периодически в земной коре происходят разломы, которые и вызывают землетрясения в районе Камчатки, Курил, Японского архипелага.

Движение плит является также и причиной извержений. Магму, раскаленный жидкий расплав, выдавливает с глубины 100-110 километров, и она изливается на поверхность земли через вулканические кратеры. Однако извержения не являются причиной мощных тектонических землетрясений.

— Можно ли искусственно вызвать извержение?

— Это исключено. Процессы происходят на глубине до 100 километров. Мы туда не проникнем и ничего не сможем сделать.

СПРАВКА «НОВОЙ»

Евгений Гордеев

— родился 25 ноября 1948 в селе Пономаревка Оренбургской области. На Камчатке с 1972 года. Третий академик РАН за всю историю полуострова (до него высшего научного звания в ХVIII веке был удостоен этнограф Степан Крашенинников, а в ХХ веке — сейсмолог Сергей Федотов). Автор и соавтор более 150 публикаций, в том числе 7 монографий. Преподавал в университетах Италии и Японии.

ФАНО России поднимет на Технопроме ряд вопросов по приоритетным научным направлениям

Бизнес-истории, 16.05.15

Руководитель ФАНО России Михаил Котюков поделился своим мнением о значении форума и выставки «НТИ ЭКСПО» для развития науки и технологий в стране.

— Могу с уверенностью сказать, что Международный форум технологического развития «Технопром» за последние несколько лет стал одной из главных площадок, где обсуждаются модели взаимодействия науки, бизнеса и промышленности при решении задач научно-технологического развития страны. Достаточно вспомнить «Технопром-2016». В прошлом году пленарное заседание было посвящено Стратегии научно-технологического развития России. И немаловажную роль в принятии этой стратегии в декабре 2016 года сыграли именно решения и обсуждения, которые были представлены в рамках форума в Новосибирске, — приводит слова руководителя ФАНО России Михаила Котюкова пресс-служба Форума.

По его словам, институты, подведомственные ФАНО России, приняли активное участие в разработке Стратегии.

— Скажу больше — многие из «глобальных вызовов», прописанных в документе, были сформулированы именно академическим сообществом. Совместно с Российской академией наук мы апробировали в прошлом году и отрабатываем сейчас различные механизмы, которые могут быть задействованы при реализации Стратегии. В частности, с прошлого года институты пробуют применить на практике несколько вариантов моделей управления, заложенных в Стратегию, — отметил Михаил Котюков.

Руководитель ФАНО подчеркнул, что один из таких вариантов — так называемые комплексные планы научных исследований (КПНИ).

— В рамках КПНИ мы организуем совместные площадки, где ученые и представители университетов, бизнес-компаний могут встречаться и обсуждать общую для них проблематику. Почему это важно? Потому что, для реализации «больших проектов» в рамках новой экономической модели необходим активный диалог между наукой и производством, четкая система их взаимодействия и отлаженная система внедрения научных разработок в практику, — говорит глава агентства.

Михаил Котюков рассказал, что в 2017 году у ФАНО России запланировано много мероприятий в рамках «Технопрома».

— Представители ФАНО России и эксперты из академических институтов примут участие и выступят в качестве спикеров в ряде ключевых мероприятий и круглых столов деловой программы форума. Агентство организует и собственный круглый стол, посвященный обсуждению актуальных вопросов ряда приоритетных научных направлений: робототехники, исследований методов геномного редактирования, развития аддитивных технологий в металлургии и машиностроении, — поделился он.

На выставке «НТИ ЭКСПО», по словам Михаила Котюкова, научные организации, подведомственные ФАНО России, представят свои разработки в рамках тематического раздела «Наука».

— Институты готовят масштабную экспозицию приборов и оборудования по широкому спектру научных направлений. Деловые партнеры и посетители выставки смогут увидеть самые современные разработки отечественных ученых для медицины, обеспечения безопасности питания, защиты окружающей среды, нефтегазовой промышленности и робототехники. Всего в работе «НТИ ЭКСПО» примут участие более 20 научных организаций ФАНО России из разных регионов страны. На стендах они продемонстрируют более 60 натурных и опытных образцов, современные приборы и высокотехнологичное оборудование, — резюмировал глава ФАНО России.

Ученые из Пущино разработали модель для изучения протонной терапии рака

БИОФИЗИКА, 16.05.17

Балакин В.Е. и др.

Протонная терапия опухолей требует меньше времени на лечение, чем обычная радиотерапия. При этом больные животные, облученные пучком протонов, живут гораздо дольше, тех, которых не лечили. Это показали в уникальном трехлетнем эксперименте ученые из Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН в Пущино, проведенном совместно с сотрудниками Физико-теxничеcкого центpа Физичеcкого инcтитута им. П.Н. Лебедева PАН на комплексе протонной терапии «Прометеус» в Протвино. Результаты работы опубликованы в журнале «Биофизика».

Ученые из лаборатории клеточной инженерии ИТЭБ РАН под руководством Светланы Заичкиной решили выяснить, можно ли сократить продолжительность курса протонной терапии опухолей, каков период ремиссии, частота рецидивов и продолжительность жизни животных после лечения. Их исследования поддержал разработчик комплекса протонной терапии «Прометеус», расположенного в подмосковном наукограде Протвино, член-корреспондент РАН Владимир Балакин. Он предоставил не только работающую медицинскую установку, но и все условия для проведения сложного длительного эксперимента на мышах. В мире лишь единичные лаборатории имеют возможность исследовать протонную терапию опухолей при облучении животных, обычно для этого используют только культуры клеток.

Ученые вводили самцам мышей два миллиона опухолевых клеток в задние лапы, и через пять дней у них образовывалась ощутимая опухоль. Таким образом получали модель асцитной карциномы Эрлиха — весьма агрессивной формы рака. Затем грызунов усыпляли и закрепляли на платформе, наклонно погруженной в воду, чтобы создать эффект толщи тела. В это время медицинские физики проводили компьютерную томографию опухолей, вычисляли их объем и составляли план лечения. Мышей облучали дважды тонким сканирующим пучком протонов дозами по 30 грей с интервалами от 4 до 24 часов. Причем у части животных облучали фактически определяемый объем опухоли, а у другой части — опухоль с небольшим захватом окружающих тканей, так называемый планируемый объем. Еще одна группа мышей с опухолями служила контролем, ее не облучали.

Далее ученым оставалось только наблюдать за состоянием подопытных животных. В течение месяца они смотрели, как развиваются опухоли. Выяснилось, что рост замедлился в 5-6 раз по сравнению с ростом опухолей у контрольных мышей. Эффективнее всего протонная терапия действовала, если облучать конкретный объем опухоли, без захвата прилегающих тканей. При этом интервал между двумя сеансами облучения не влиял на результат лечения.

Через месяц выяснилось, что у многих мышей после облучения протонами исчезла опухоль, то есть их вылечили. К примеру, вылечились 81% из тех, у которых облучили конкретный объем опухоли, и только 45% из тех, у кого облучили избыточный объем тканей. Еще через месяц примерно у 60% «вылеченных» мышей обеих групп начались рецидивы опухоли на том же месте, но продолжительность жизни их оказалась разной. Мыши с рецидивами, у которых облучали малый объем опухоли, жили на три месяца дольше мышей, у которых обучали больший объемом. Мыши же без рецидивов в группе при облучении малого объема опухоли жили на пять месяцев дольше (до 20 месяцев), что сравнимо со средней продолжительностью жизни необлученных здоровых мышей.

Таким образом, мыши, у которых облучали конкретный, пальпируемый, объем опухоли, жили значительно дольше, чем те, у которых облучали больший объем тканей. Из этого следует, что облучение избыточного объема окружающих опухоль тканей, также, как и, возможно, сохранение стволовых опухолевых клеток, способствует возобновлению болезни.

— В мире не так много установок протонной терапии, и у врачей не накоплен еще достаточный опыт использования их для лечения разных видов опухолей, кроме того необходимы наблюдение отдаленных последствий облучения протонами. Также важно, чтобы исследования были систематическими, а такую возможность пока дают только модельные эксперименты на животных-опухоленосителях, в которых можно отрабатывать разные схемы, дозы облучения, и наблюдать эффекты в течение жизни,— пояснила пресс-службе ИТЭБ РАН результаты работы соавтор статьи, старший научный сотрудник Ольга Розанова.

Сейчас протонная терапия опухолей требует нескольких сеансов, что значительно удорожает и без того дорогую процедуру. Данный же эксперимент также показал, что есть основания сокращать курс облучения протонами даже до одного-двух сеансов облучения. Ученые называют это экстремальным гипофракционированием.

По словам О.М. Розановой, сократив число сеансов протонной терапии, можно существенно удешевить этот способ лечения. Сейчас он остается дорогим, а потому недоступным широкому кругу больных, из-за сложности медицинских установок и их обслуживания. А фундаментальные знания о механизмах, приводящих к рецидивам и другим неблагоприятным отдаленным последствиям лечения, позволят в будущем применять протонную терапию более эффективно.

— Протонная терапия, мы надеемся, будет эффективна при лечении радиорезистентных видов рака, локализованных рядом с важными органами. К таковым относятся прежде всего опухоли в области шеи и головного мозга. Эти видом рака часто болеют дети, — уточнила Ольга Розанова.

Протонную терапию применяет в онкологии около 10-15 лет в наиболее развитых странах мира. По сравнению с обычной лучевой терапией, где используют фотонное излучение, протонная терапия позволяет более точно настроить пучок и облучить опухоль внутри организма, не повреждая окружающие здоровые ткани. Протонную терапию используют главным образом для лечения опухолей шеи и головного мозга, там, где другие методы не помогают, а хирургическое вмешательство опасно. Пионером протонной терапии в России стал физик из подмосковного наукограда Протвино Владимир Балакин (член-корреспондент РАН, сотрудник Физико-технического центра Физического института им. П.Н. Лебедева). Он изобрел компактный, недорогой протонный ускоритель, один из которых уже работает в Протвино. В 2015 году его установка прошла сертификацию, и теперь на ней лечат пациентов Медицинского радиологического научного центра им. А.Ф. Цыба (Обнинск).

Кроме исследований на протонном ускорителе «Прометеус» группа С.И. Заичкиной также изучает медицинские возможности пучка ускоренных ионов углерода, экспериментируя совместно с физиками на исследовательском ускорителе ИФВЭ в Протвино. Облучение ионами углерода — это еще одно прорывное направление в радиотерапии рака, позволяющее более точно и эффективно облучать опухоль.