http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=785323e1-ce9e-4e51-adaf-e044c4547df1&print=1© 2024 Российская академия наук
Несколько российских ученых, сделавших себе имя на Западе, вернулись в Россию, чтобы участвовать в научной программе, возглавляемой академиком РАН Георгием Георгиевым. Можно ли этот "ручеек" превратить в "поток"? Как сделать российскую науку привлекательной и эффективной? Об этом корреспондент "РГ" беседует с известным ученым
Российская газета
Недавно отшумели бурные споры вокруг нового Устава Академии наук. Общее собрание РАН почти единогласно поддержало академический вариант и отвергло разработанный в минобрнауке. Окончательное решение - за правительством. Но такое впечатление, что всей этой борьбой обеспокоено только руководство РАН, а так называемые рядовые науки взирали на нее без особого энтузиазма. Как вы думаете, почему?
Георгий Георгиев
Вряд ли рядовые работники были совсем уж безразличны, хотя, конечно, их работа зависит прежде всего от того, как ее оценивают и финансируют. А вот эти вопросы в уставах не рассматриваются
Постоянно звучат голоса, что наша наука сидит на голодной пайке. Однако сейчас ситуация резко меняется. В Послании президента Владимира Путина Федеральному Собранию говорилось о выделении 48 миллиардов рублей на фундаментальные исследования. Средства уже очень серьезные. И здесь сразу же встает первостепенный вопрос: как их распределять? Конечно, так называемое базовое финансирование следует, как и сегодня, направлять в институты, чтобы обеспечить зарплату, определяемую законом, проводить минимум исследовательских работ, поддерживать инфраструктуру. На все это требуются довольно небольшие суммы
А вот дальше схему финансирования необходимо кардинально изменить. Суть в следующем. Куда более значительные средства должны на конкурсной основе направляться не в институты, а непосредственно в лаборатории. Кто-то скажет, какая разница? На самом деле - важнейшая
Ведь деньги больше не будут "размазываться" руководством института между сильными и слабыми коллективами. По-настоящему классные ученые смогут получать достойную зарплату и не искать себе работу за рубежом. И что крайне важно - проводить в России любые исследования и эксперименты. В общем, такой шаг позволит значительно улучшить ситуацию в нашей науке
РГ
Итак, центром должен стать не институт, а лаборатория. Вокруг нее, как вокруг Солнца, вращается и организация работ, и финансирование. Объясните, как работает такая "солнечная система"?
Георгиев
Президиум РАН, консультируясь с отделениями и ведущими учеными, должен выделить около 30 приоритетных программ, которые охватят все основные магистральные направления науки. Затем по каждой программе объявляется конкурс, в котором участвуют лаборатории из любых институтов - академических, учебных и т. д. Победители выигрывают грант, причем он обязательно должен быть весомым. Скажем, под серьезные экспериментальные исследования следует выделять не менее шести миллионов рублей в год. Теоретикам нужны меньшие средства
Больной вопрос - выбор победителя. После таких конкурсов всегда остается много недовольных, считающих, что распределение денег прошло несправедливо, а главное - непрозрачны правила игры. Многие считают: чтобы добиться предельной объективности, надо проводить самую жесткую и глубокую экспертизу проектов и планов исследований
А вот это как раз вовсе не обязательно. Достаточно того, что планируемые исследования лежат в общем русле программы. Ведь в фундаментальной науке результаты, как правило, непредсказуемы. Поэтому трудно составить точный план исследований даже на год вперед. Ситуация может измениться за один день, если ученый наткнулся на новое явление, и тогда начинается совершенно другая работа. Так что план - это формальность, нужная для отчета
Основной критерий для выигрыша гранта - уровень работы лаборатории за последние пять лет, в отдельных случаях - за десять. На стол надо положить публикации в престижных международных журналах и некоторые другие объективные показатели
Конечно, у разных наук может быть своя специфика. Например, в программе "Молекулярная клеточная биология", которую я возглавляю, один из основных критериев - это суммарный импакт-фактор публикаций лаборатории за последние 5 лет. Он отражает качество журнала и публикаций в нем. Данный показатель позволяет автоматически определить по крайней мере две трети победителей конкурса, а также значительную часть проигравших
Но противники такой системы утверждают, что она необъективна, что в ней выигрывают те, кто гоняется за числом публикаций в ущерб их качеству. А ведь ученый может напечатать всего одну статью, но она окажется прорывной..
Это неверно. Если гнаться за числом статей, их удастся опубликовать лишь в слабых журналах с низким рейтингом, и суммарный фактор окажется низким. На самом деле арифметика простая. Одна статья в журнале Science "весит" как четыре публикации в Nucleic Acids Research (кстати, хороший журнал) или 30 статей в слабом журнале
Но в Science печатают в основном прорывные работы, научные открытия. Конечно, легко набрать множество статей в российских журналах, но их никто не читает, они не поднимают престиж нашей науки. Однако на случай, если хороший ученый ведет серьезные исследования, но по каким-либо причинам не имеет хороших публикаций (такое бывает!), то его заявку оценят независимые эксперты. Их задача - не упустить именно такие работы
Но кто эти независимые эксперты? Скажем, на Западе для отбора проектов привлекают авторитетных иностранных специалистов. Их выбор считается действительно объективным. Почему бы и нам не пойти по такому пути?
Вряд ли это приемлемо. Прежде всего приглашение сильных ученых обойдется в кругленькую сумму. Немногие из них согласятся тратить свое время на российскую науку. Скорее всего, примут приглашение либо те иностранцы, у которых есть хорошие знакомые среди российских претендентов на гранты, либо наши эмигранты, имеющие давние связи в отечественной науке
Сомневаюсь, что подобная экспертиза будет независимой и объективной. Поэтому при выявлении победителей мы полагаемся на наиболее сильных отечественных ученых. Кстати, это могут быть и те ученые, кто уже выиграл конкурс. В таком случае им легче быть объективными. Вся работа по конкурсу должна быть открытой, а решения и их обоснование обязательно публиковаться в Интернете. Наконец, должен существовать Контрольный совет, куда можно обращаться с жалобами на несправедливые решения
Самый больной вопрос нашей науки - молодые ученые. Лучшие из них стремятся уехать на Запад. Но к вам возвращаются, причем люди, сделавшие себе за границей имя. Об одном из них, ставшем в США профессором, Константине Северинове "РГ" рассказывала 14 марта. Как это удается?
Самое важное для молодого ученого - перспектива. Как только у него появляется интересная работа, ему надо дать возможность ее реализовать, создав собственную научную группу. Так вот, для этого у нас в программе "Молекулярная клеточная биология" выделяются значительные средства. В итоге за пять лет появилось 26 таких коллективов, причем девять из них возглавляют ученые, вернувшиеся из-за границы. Причем конкурс для "возвращенцев" в два раза превышает вакансии. Мы берем самых сильных, потому что можем себе позволить их хорошо финансировать по той схеме, о которой я рассказывал.
Сейчас в академии реализуется пилотный проект. Его итогом должно стать повышение уже в будущем году средней зарплаты ученого до 30 тысяч рублей. Но одновременно пройдет сокращение 20 процентов сотрудников, что воспринимается научным сообществом крайне болезненно. Министр Андрей Фурсенко заявляет, что академия должна разобраться со своими институтами, закрыть слабые. Однако эта работа всячески затягивается. Почему?
На самом деле работа идет по плану, но, на мой взгляд, не совсем правильно. Все институты стригутся под одну гребенку, везде сокращается один и тот же процент сотрудников. Неверен сам подход. Оценку надо опять же проводить через призму лабораторий, выявив сильные и слабые. И только затем сокращать
Главное, чтобы хорошие коллективы получали серьезную поддержку, а слабые - не паразитировали, оттягивая на себя значительные средства.