Версия для печати
Вернуться к списку

Академик Владимир Бетелин: «Наука должна объединиться вокруг большого проекта»

Крупный советский и российский специалист из НИИ системных исследований РАН объяснил свой взгляд на предстоящие выборы президента Академии наук.

Наступило время российской науке объединиться вокруг большого проекта, необходимого стране. Этим проектом должно стать воссоздание отечественной микроэлектронной промышленности. Об этом заявил научный руководитель Научно-исследовательского института системных исследований РАН, советский и российский специалист в области информационных технологий, академик Владимир Борисович Бетелин.

«Так было в конце 1940-х годов, когда перед страной встал вопрос жизни или смерти в связи с угрозой появления в США атомного оружия, так было в конце 1950-1960 годов, когда мы развивали ракетно-космический проект, и страна доказала свой научно-технический приоритет перед главным стратегическим соперником. Сейчас мы снова оказались в условиях, требующих мобилизации всех ресурсов – от военных до промышленных, таким проектом должна стать отечественная микроэлектроника.

Действующий президент РАН Александр Михайлович Сергеев в своих выступлениях делает упор на развитие фундаментальной науки, и гораздо меньше мы слышим о воплощении этих результатов в жизнь. Объясню, как я отношусь к этому.

Еще в 1996 году, когда основными соперниками на выборах в Президенты РАН были Евгений Павлович Велихов и Юрий Сергеевич Осипов, я был в команде Велихова, который ратовал за то, что наука России должна быть нацелена, так же как в СССР, на решение практических проблем страны. Юрий Сергеевич говорил, что основная задача РАН – фундаментальные исследования. И академия большинством голосов проголосовала тогда за «фундаменталиста» Осипова: 700 голосов против 220. Почему так произошло? Почему мы отвернулись тогда от примера настоящих ученых-практиков: Вавилова, Несмеянова, Келдыша? Их Александр Михайлович тоже упоминает в своих сегодняшних речах в качестве примера для подражания. Но ведь все они всегда работали над конкретными прикладными проблемами жизненно важными для страны!

В 1996 году мы находились на этапе смены экономической парадигмы, – переходили на капиталистический путь развития. Помню, как 15-20 лет назад на встрече членов Президиума РАН с одним из известных младореформаторов, он заявил: «Я принадлежу к поколению, которое само ничего не придумывает, а использует только то, что придумали другие». То есть: если мы ничего не придумываем, то зачем нам наука? Для нас – выходцев из Академии наук СССР наука всегда являлась инструментом обеспечения технологического и научного паритета страны в мире. Это и был критерий успешности ученых в СССР, который отменили в результате реформ. Что же осталось? Остались фундаментальные исследования, заведомо невостребованные российским бизнесом для которого все уже придумали другие.

Поскольку для реформаторов науки «все уже придумали другие», в качестве критерия успешности российской науки был принят индекс Хирша, система публикационной результативности. Это стало единственным практическим результатом науки для страны. Теперь и РАН, и институты существуют, по сути дела, только для того, чтобы гоняться за Хиршами.

Вижу первую и основополагающую проблему в том, что руководство РАН до сих пор всерьез не обсуждало вопрос главного критерия успешности научных организаций. Я штудировал многие статьи, рассуждения Александра Михайловича, но не увидел этого.

В одной из статей он утверждает, что ни одному из двух его предшественников – ни Юрию Осипову, ни Владимиру Фортову не удалось выстроить диалог с властью. Но получился ли он у него? Сергеев говорит о необходимости возвращения функционала академии, но о каком конкретно функционале идет речь – не поясняет. Говорит о необходимости восстановления доверия власти к науке... Значит, и его до сих пор нет?

Вернемся к тезису о том, что нам не надо ничего придумывать. Реформаторы покорно пошли за Западом, копируя его во всем. Слепо подражая ему, они сделали еще одну катастрофическую ошибку – провозгласили тезис о том, что наука должна в основном делаться в вузах. Как в Америке, а не в СССР. Эта идея и легла в основу реформирования РАН. И нынешний президент РАН эту тему не обсуждал, не анализировал. Вузы финансировались щедро, а перешедшие под Минобрнауки институты – по остаточному принципу. Теперь мы пожинаем горькие плоды этого: не развивая науку в академических институтах, не вкладываясь в их научный потенциал, мы серьезно отстали от зарубежных стран. Среди академиков была лишь небольшая группа, которая предвидела тревожные последствия ослабления институтов: при наложении на страну санкций, не имея под рукой своих технологий для замены импортных, мы можем лишиться самого необходимого. Но нас, увы, не слышали.

Видимо ставка делалась на молодые умы в вузах. Но откуда было взяться творцам в вузах, если та же идея об их ненужности в родном отечестве царствовала и там?!

Идея младореформаторов заключалась в том, чтобы готовить в учебных заведениях не созидателей нового, а потребителей того, что предлагает Запад. Я много писал об этом, но эти вопросы всерьез не обсуждались. Мы с Е.П. Велиховым сделали проблемный доклад об этом на заседании Президиума РАН, но продолжения это не получило.

Почему Александр Михайлович Сергеев не уделил должного внимания повышению уровня образования в нашей стране, мне непонятно. Получилось, что все последние годы в нашей стране шел процесс не образования, а разобразования, как я его называю. Герман Греф выступал за отмену лучшей советской системы образования. Но я был удивлен, что и Александр Михайлович, выступая в октябре прошлого года на форуме «Учитель и наука. Практика, компетенции, достижения», словно подтверждая тезис Грефа об архаичной школе, «выпускающей людей с инвалидностью», предложил передать учительские функции, кому вы думали, – студентам!

«Может быть такая должна быть система подготовки кадров, многозвенная, когда мы [старшее поколение ученых] передаем знания более молодому поколению ученых, они передают аспирантам, аспиранты - студентам, а студенты приходят в школу», – процитировало слова Сергеева издание РВС в статье под заголовком: «Глава РАН выступил за изгнание учителей из школ?».

Кстати, там же, на форуме президент РАН раскрыл «секрет» существующей проблемы с престижностью учительской профессии. Оказывается, она существует потому, что школьники лучше педагогов разбираются в гаджетах и прочих цифровых устройствах.

Что подразумевал президент РАН под словами: «разбираются лучше»? Лучше нажимают на кнопки? – Да. Лучше умеют «вытаскивать» из гаджета нужную информацию? – Да. Но это не есть знания, это не есть то, чему надо учить!

Уверен, ни Келдыш, ни Александров никогда бы такое не сказали. Не может президент Российской академии наук такое говорить! Вы только представьте, что он предложил: давайте возьмем близких по возрасту студентов, и пусть они учат детей. Чему они их научат?! А вот что действительно следовало бы сделать президенту РАН, так это провести глубокий анализ того, почему же между взрослыми и детьми в последнее время растет пропасть непонимания? И тогда он неминуемо пришел бы к выводу, что разница – в системах образования – нашей, советской, которая давала нам хорошие базовые знания, благодаря которым мы стремились и становились творцами новых технологий, и новой системы, выпускающей из школы в основном потребителей. Но, увы, такого анализа Александр Михайлович не провел.

Исходя изо всех вышеперечисленных соображений во время нынешних выборов нового главы Российской академии наук я делаю ставку на главного конкурента действующего президента РАН – Геннадия Красникова.

Сейчас для страны очень важно импортозамещение. Это не просто копирование чего-то, это создание значимой для экономики страны, конкурентноспособной отрасли. В свое время у нас была такая отрасль, мы изготавливали свои станки, оборудование, детали, компьютеры.

Когда все это шло в гору, Гайдар вдруг сказал: нам ничего этого не надо, все купим. Полностью отрасль, конечно не умерла, но разбилась на малые и средние предприятия, которые, конечно, сегодня уже не могут конкурировать с тем же Intel.

Геннадий Яковлевич — выходец из той большой области – советской системы электронной промышленности, он понимает все ее нужды. Это очень сложные и дорогостоящие вещи, в которых силами частного бизнеса достичь большого успеха нельзя.

И что бы там не говорили анонимы в Телеграм-каналах, он сделал все возможное, чтобы сохранить то, что у нас было, в рамках тех средств, что выделяло государство. Они, конечно, были не сопоставимы с теми, что получали западные корпорации.

Как-то меня, еще достаточно молодого специалиста Е.П. Велихов познакомил с Борисом Васильевичем Бункиным — Генеральным конструктором и организатором производства зенитных ракетных комплексов для ПВО, той самой системы С-300. Первое, что он сказал мне: «Ты расскажи, что ты сделал?» Не то, что ты знаешь, не то, что и сколько ты написал.

Так вот если бы сейчас такой же вопрос задать Геннадию Красникову, он бы не смутился, – «Микрон» в Зеленограде работает и выпускает много чего полезного для страны, включая оборонку. Можно было бы лучше? Конечно! Но ты пойди – сделай. Реально его критикует сейчас тот, кто сам вряд ли ответил содержательно на вопрос Бункина