Версия для печати
Вернуться к списку

ВЗГЛЯД НА РЕФОРМЫ

Следующие 15 лет жизни академии стали одним из ярких образов национального позора. Фактически академическая верхушка все эти годы решала все ту же задачу сохранения статус-кво – за счет деградации самой науки. Доставшийся ей от советских времен имущественный комплекс в принципе таков, что, сократив размеры академии в несколько раз и разумно его используя, вполне можно было сохранить и работоспособное ядро российской науки. Но академики приняли прямо противоположное решение. Никаких сокращений и реформ. Наоборот, сохранение численности и структуры академии и стало главным способом сохранения позиций академической бюрократии.

Призрачное, отчасти фантасмагорическое бытие, в которое погрузилась российская наука, весьма способствовало использованию академического имущества по усмотрению начальства. С другой стороны, получать мизерные академические зарплаты было выгодно лишь тем, кто наукой не занимался. Как прибавку к пенсии или пособие. Академия стала учреждением, приносящим выгоду тем, кто не занимается наукой, и непригодным для тех, кто ей хочет заниматься. Все эти годы она работала на отток ученых – из науки и из страны.

Планы реформ всякий раз упирались в то, что превратившееся в хозяйственно-бюрократическую касту академическое начальство самоуправляемой академии было меньше всех заинтересовано в реформе. Нынешний план реформы предполагал организацию своего рода параллельной системы научных учреждений, финансируемых из бюджета и подотчетных правительственному агентству, а также создание системы квалификационных и рейтинговых показателей, позволяющих оценивать научные учреждения. Академики в этой схеме теряли монополию на распределение денег и руководство наукой.

Разумеется, такой план вызвал их сопротивление. И академики победили. Президент академии Юрий Осипов останется на своем посту, несмотря на то, что по уставу должен покинуть его. Свой неуход он обменял на отказ от автономии Академии наук. Ее переименуют из РАН в ГАН, закрепив тем ее государственный статус, президента академии будет утверждать президент страны, а устав – правительство. Оно же получит возможность контролировать и распределение бюджетных средств. В свою очередь, контроль над академией Кремль обменял на неуход Осипова, то есть гарантии статус-кво для академической бюрократии и отказ в обозримом будущем от реальной реформы.

История эта до деталей похожа на историю российских губернаторов. Сначала они выдумывали различные ухищрения, чтобы избираться, вопреки закону, на третий срок (и для Юрия Осипова, кстати, меняли устав). И в борьбе за это поступались различными рубежами своей самостоятельности. Когда же аксакалы губернаторства подошли к четвертым срокам, выборы вовсе отменили. А аксакалы благодаря этому остались.

Собственно, сюжет этот достаточно универсален для истории преобразований путинской эпохи. Яркие планы структурных реформ в той или иной сфере встречают яростное сопротивление контролирующей ее элиты. Чтобы преодолеть сопротивление, необходимо лишить эту элиту самостоятельности. Когда же задача по установлению контроля решена, тема реформ начинает блекнуть, меркнуть и постепенно становится неактуальна. Оказывается, что не нужно, да и просто невозможно реформировать то, что контролируешь. Хотя бы потому, что, реформируя нечто в соответствии с некими принципами, ты уже отчасти теряешь контроль – обрекаешь себя следовать этим принципам. И наоборот, наличие в системе серьезного изъяна и есть лучший рычаг и гарантия контроля.

Дело в том, что люди в Кремле и сам президент Владимир Путин глубоко убеждены, что главное, что нужно контролировать, не показатели, результаты и процедуры, а людей. А потом уже – постольку поскольку – показатели и результаты. И это, пожалуй, самая главная их системная ошибка, отчетливо очерчивающая горизонты выстроенной ими системы.