http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=732a6640-0425-4ae9-95f7-2790718add67&print=1© 2024 Российская академия наук
Ваш институт выпустил сборник статей «Наукометрия и экспертиза в управлении наукой», посвящённый оценке деятельности учёных. Почему именно сейчас? Проблема действительно назрела? Он случайно вышел аккурат к реформе Академии наук?
– Началось всё гораздо раньше. Идея сборника возникла незадолго до Нового года. Что касается причин – тематика наукометрии и в целом оценки научной деятельности, естественно, волнует не только чиновников, которые что-то забеспокоились в последнее время, но и самих учёных.
С одной стороны, каждая отрасль науки имеет чёткое понимание: кто лидер, кто отстающий. Гамбургский счёт всегда есть. Ведущих специалистов в своей области каждый знает. С другой стороны, последние лет десять всё больше и больше учёных пытаются оценить по разным формальным показателям. Эти попытки подсчёта вызывают массу недоумённых вопросов.
Понятно, что ни один формальный показатель не заменит мнения профессионалов. И название сборника отражает две «крайние» позиции – наукометрический подход, оперирующий оценками по формальным показателям, и содержательный, экспертный подход, когда специалисты оценивают своих коллег и результаты их деятельности.
Что-то в сборнике стало для вас откровением?
– Я для себя узнал много нового. Например, профессор Орлов, один из редакторов сборника, упоминает блестящие работы по наукометрии профессора МГУ Василия Налимова и его коллег. Почему-то спустя несколько десятилетий их забыли. Между тем они звучат очень современно. Очень интересны результаты аксиоматического построения различных индексов. И многое другое.
Какие слабые и сильные стороны того и другого подхода вы видите?
– Каждое из свойств является и преимуществом, и потенциальным недостатком. Например, использование формальных показателей позволяет быстро и автоматически обрабатывать колоссальные объёмы библиометрической информации. Но при этом во многом выхолащивается содержание. Обращение к экспертам даёт содержательные результаты, но любая экспертиза медленна и трудоёмка.
В какой пропорции следует использовать оба подхода?
– Оптимальная пропорция зависит от ваших намерений. Любая оценка предназначена для поддержки принятия управленческих решений. Самим учёным все формальные показатели мало нужны. Например, брать ли сотрудника на работу, поощрить ли его материально, принимать ли в ту или иную профессиональную ассоциацию. В масштабах государства – кому выделять деньги, как их распределять между научными направлениями и отдельными организациями. Без решения задачи управления любая оценка бессмысленна, будь то наукометрическая оценка или экспертная.
Пример у нас перед глазами. Если реформа Академии пойдёт по плану, вскоре предстоит переоценивать все научные институты. Внутренний аудит, прошедший в начале года, сложно назвать объективным: 293 института из 300 отнесли к высшей категории…
– Думаю, комиссия немного переборщила. Не могут 98% объектов попасть в первую категорию, независимо от того что мы с вами оцениваем: яблоки, квартиры или академические институты. Чтобы таких ляпов не было, нужно читать книжки вроде нашего сборника.
Как тогда разумнее всего ранжировать институты?
– Можно по цитируемости сотрудников, можно по доходам от опытно-конструкторских работ и по многим другим показателям. Но главное – не следует на основе того или иного рейтинга тут же оптимизировать расход бюджетных средств на отдельную организацию или на науку в целом.
Чтобы управлять любым процессом или объектом, нужно понимать его природу и закономерности его развития. Природа фундаментальной науки такова, что результат исследований априори непредсказуем. И нельзя ограничиваться поливанием только тех грядок, где уже что-то растёт пышным цветом. Поливать нужно равномерно, если мы хотим какого-то урожая. А взойдёт ли или нет – априори гарантировать нельзя! Поэтому фундаментальной науке нужен гарантированный уровень стабильности и ресурсов.
Фундаментальная наука – признак империи. Вы вспомните историю! В истории мы не найдём с вами примеров, где в слабых странах была сильная наука. Причём империя – многомерный объект. Она требует вклада не только в науку, но и в индустрию. Сейчас от фундаментальной науки, от Академии наук требуют внедрения в промышленность инновационных разработок, чтобы что-то сразу, через два года заблестело, замигало, покрылось нанопорошками и пошло в массовые продажи. Это бесполезно. Академия хорошо работала с технологиями, когда была мощная отраслевая наука и высокотехнологичное производство. Есть авиация, космос и прочие примеры блестящего сотрудничества Академии с производством. Сама по себе Академия наук не может и не должна в одиночку толкать инновационный процесс до конечного потребителя.
Дмитрий Ливанов постоянно говорит: финансирование Академии наук увеличилось в разы, а количество российских статей в престижных научных журналах не выросло. Как вы прокомментируете этот тезис?
– Я считаю, что наш уважаемый министр, наверное, был не полностью информирован или введён в заблуждение по поводу тех качественных и количественных показателей, которыми он оперировал. Либо цели реформы были искажены и запутаны. Если мы от нуля начнём что-то увеличивать, любое изменение будет относительно гигантским. Более-менее приличные зарплаты, на уровне выживания, но гораздо ниже средних по соответствующим регионам, появились в Академии где-то с 2007 года. Учёные только начали приходить в себя. И публикаций становится больше, доля Академии более чем достойная в России, да и в мире. Хотя, конечно, многое надо менять.
Какие недостатки главные?
– На мой взгляд, у всей российской науки, включая вузовскую, есть две большие проблемы. Может быть, они покажутся экзотическими.
Во-первых – провинциализм. В Советском Союзе наука была самодостаточной. За железным занавесом мы развивались параллельно с мировой наукой. Одни и те же результаты рождались одновременно и независимо. Мы были изолированы, но мы были империей. А сейчас нет российской, американской, английской, французской науки. Есть мировая наука. И наш путь интеграции в мировую науку будет долог и мучителен. Изживание изоляционизма – большая проблема. Региональные научные школы в девяностые годы потеряли возможность не просто с зарубежными коллегами общаться – даже на российские конференции ездить. Сейчас всё постепенно налаживается. И мы либо все «сольёмся в едином порыве», либо останемся на обочине.
У наших учёных ограничен доступ к информации. Совершенно фантастических денег стоят подписки на зарубежные журналы. Было бы здорово дать к ним оперативный доступ. То же самое с командировками за границу. После проверки Счётной палаты в РФФИ отменили как нецелевой вид конкурсов, связанных, по выражению чиновников, с «научным туризмом». Но участие в конференции – не туризм. Это естественный процесс общения с коллегами. Без него отдельному учёному не выбраться из своей «провинции».
Вторая проблема – жильё для молодёжи. Деньгами как таковыми в науку никогда не заманивали – никогда учёные не были богатыми. Сюда идут фанатики, люди, которые кидают камни в вечность. Им это интересно. Была бы ещё возможность не думать о куске хлеба… Тут речь не идёт даже о масле, просто о куске хлеба! Можно в Москве найти толковых ребят, можно переманить из регионов. Но где они будут жить? Вот вопрос.
Другими словами, трудности исключительно финансовые? Возможно, управленческие решения тоже стоит пересмотреть? Например, сейчас сотрудник академического института получает одну и ту же надбавку что за публикацию в журнале непомерно раздутого списка ВАК, что в Science или Nature. Разве это правильно?
– Неправильно. Можно и нужно давать существенно больше баллов за иностранные публикации. Но размер надбавки должен быть существенным. Если вам заплатят не 50 рублей, а 70, вы вряд ли почувствуете разницу. Вот в Высшей школе экономики платят десятки тысяч рублей за публикацию в серьёзном журнале. Извините, но для этого нужны соответствующие ресурсы. Хотя десятки тысяч – тоже, считаю, перебор. Здесь должен быть определённый баланс.
Если коротко: вы академическую систему управления архаичной считаете?
– Она требует модернизации, настройки и оптимизации, но вы не предложите радикально лучшей системы.
Вас не беспокоит вал слабых научных публикаций?
– Данная проблема наличествует во всём мире. И мы должны готовиться, что у нас этот вал ещё усилится. Взгляните на Китай. В области науки он ведёт грамотную государственную политику. Но в результате китайские учёные рассылают по журналам всего мира статьи, зачастую отличающиеся друг от друга на ипсилон. И среднее качество этих статей оставляет желать лучшего. Порой они заново переоткрывают результаты, полученные лет 30–40 назад. Или занимаются некорректными заимствованиями – не будем произносить слова «плагиат». Причём это явление характерно не только для Китая. Нельзя каждый день доказывать по хорошей теореме. Если стимулировать в науке только количественные показатели, ничего хорошего не получится.
Как нашей стране избежать описанной вами тактики спам-атаки? Похоже, это самый лёгкий способ повысить долю российских публикаций в Web of Science до 2,44%.
– Для начала предлагаю задуматься и немножко подредактировать соответствующий закон, где фигурирует это магическое число. Здесь произошла подмена цели показателем. Что такое Web of Science, Scopus? Эти индексы вычисляют коммерческие организации. Они фактически стали мировыми монополистами, зарабатывают неслабые деньги. Зачем же нам их кормить? Наших журналов в их частной базе данных мало. Поэтому лучше пользоваться открытыми источниками. Чем плохи рейтинги Google Scholar, импакт-фактор Российского индекса научного цитирования? Первый заведомо шире всех остальных, так как индексирует все базы и более-менее соответствует экспертной оценке, хотя есть и раздутые показатели. Легко можно централизованно «влить», например, импакт-фактор РИНЦ в Web of Science, и число 2,44 тут же будет превышено. Обращайтесь, я напишу вам формулу, как сделать такой пересчёт.
Вы чиновникам сборник раздаривать не намерены?
– Если с кем-то, кому это может пригодиться, придётся по долгу службы встретиться, то я экземпляр презентую, конечно. Но целенаправленно бегать подряд по всем кабинетам Минобрнауки? Думаю, это бессмысленно. Человек ищущий, понимающий, чем он руководит, нужную информацию найдёт, так или иначе (все статьи сборника, например, выложены в интернете – достаточно поискать по фразе «наукометрия и экспертиза»). А дураку, образно говоря, сколько книжек ни дари, всё равно проку нет.