Версия для печати
Вернуться к списку

ПОПУЛЯРИЗАЦИЯ НАУКИ ПО-КИТАЙСКИ

О Китае часто вспоминают, требуя от российских ученых повышения публикационной активности (правда, в Китае перешли на следующую ступень развития этой системы и уже борются со злоупотреблениями. На опыт Китая в возрождении науки ссылаются, когда говорят о мегагрантах. Такие параллели вполне осмысленны: и Россия, и Китай пережили период упадка науки, хотя и в разное время и разной степени тяжести. И Россия, и Китай в итоге оказались «догоняющими», встраиваясь в международную систему научных публикаций, действующую в Европе и США.

Китай учится научной коммуникации у демократических стран, применяя их опыт для решения задач своей однопартийной системы. Далее я привожу выжимку из проработанной мной научной литературы о системе популяризации науки в Китае, не претендуя, впрочем, на абсолютную истинность или завершенность. Эта статья — не вывод, а приглашение к обсуждению.

Первое, что бросается в глаза, когда читаешь о Китае, — это организованность и масштабность. Таковы программы развития науки, и популяризация не отстает. В Китае (как и в Индии) серьезность намерений государства в сфере популяризации науки закреплена в специальных законах уже несколько десятилетий. Нико Питрелли, исследователь из Триеста, в 2005 году писал о планах Китая по развитию популяризации, используя термин «китайская мечта». Научной коммуникации в осуществлении этой мечты отводилась очень серьезная роль.

Центральный и самый масштабный проект — строительство Центров науки и техники (ЦНТ). Это интерактивные научные музеи, где нет экспонатов в прямом смысле слова, образовательные центры, где объекты можно и нужно трогать. В России таких центров очень мало, и это в основном частная инициатива — «Экспериментаниум» в Москве, «Ньютон Парк» в Красноярске, «Кварки» в Нижнем Новгороде. В Китае сеть ЦНТ строится за государственный счет, и она огромна. Между 2004 и 2008 годом количество ЦНТ выросло более чем вдвое — с 185 до 380 центров [4]. Даже если учитывать разницу в численности населения России и Китая, статистика внушительная.

Плановое развитие популяризации обеспечивает ее связь с остальными частями инновационной экосистемы. ЦНТ объединены в единую структуру и жестко интегрированы в правительственную программу общественного образования. Данные программы поддержки осведомленности населения о науке в Китае вообще сильно сконцентрированы на образовании, а также на экономическом развитии и преодолении социального неравенства, замечают исследователи, сравнивающие Австралию, Бразилию, Китай и Великобританию [5].

Следует отметить, что структура ЦНТ зародилась и развилась на Западе. Первым ЦНТ считают «Эксплораториум» в Сан-Франциско, открывшийся еще в 1960-е, а самым известным в Европе можно считать «Немо» в Амстердаме. ЦНТ в современном виде возникли в период освобождения всего и вся: в них наука вышла за стены лабораторий и перешла от отношения к экспонатам как к святыням к игре с ними. ЦНТ, таким образом, освободились от не усыпного контроля ученых и сосредоточились на посетителях, их личном опыте и восприятии. Возможно, это та самая ситуация, когда Китай взял отработанную технологию, механизм и поставил на службу своим собственным задачам, вложив ресурсы, которых у коллективного автора технологии не было и не могло быть. Для работы над созданием китайских ЦНТ привлекались зарубежные специалисты.

В создании самого популярного научпоп-сайта использовалась вполне международная схема: он был создан группой энтузиастов, объединившихся в ассоциацию, а затем получил государственную поддержку как проект социального предпринимательства.

Всё это наводит на мысль, что Китай не копирует, а обстоятельно разбирает и реконструирует имеющиеся решения. Это предполагает наличие собственной, а не перенесенной научной базы. Действительно, в Китае функционирует Научно-исследовательский институт популяризации науки (China Research Institute for Science Popularization — CRISP), где первые кандидатские диссертации по этой теме были защищены в условиях отсутствия в стране университетских образовательных программ. Это потребовало подготовки за рубежом и способствовало обмену опытом между китайскими и иностранными специалистами.

Китай и сейчас продолжает участвовать в разнообразных европейских проектах по изучению научной коммуникации. Конечно, китайские центры не могут получать европейское финансирование, но им, судя по всему, это и не нужно: их доля оплачивается из китайского бюджета, и конференции по европейским проектам иногда проводятся и в Китае. Интересно, что участвует Китай (в лице того же CRISP) и в проектах, кажется, довольно экзотических для китайской действительности, — например, исследованиях в сфере RRI (responsible research and innovation)

Это движение, предполагающее глубокое вовлечение обычных граждан в производство научного знания вплоть до участия местных сообществ в постановке задач для научных исследований. Число работ по научной коммуникации в Китае очень велико: 1795 работ, опубликованных с 2002 по 2007 год. В 2014 году на английском языке вышла книга „Communication and popularization of science and technology in China“ [9], полностью подготовленная китайскими авторами и редакторами. Судя по синопсису, книга охватывает все аспекты отрасли: историю, приоритеты, концепцию и планы, связь с научной грамотностью, оценку эффективности и инструменты поддержки. Существование такой литературы — несомненный признак большой и профессионально развитой отрасли.

Подводя итог этому короткому обзору, я могу предположить, что из этой системы пригодилось бы России. Целеполагание? Вряд ли нам подойдут китайские цели: к счастью, население России не нуждается в ликвидации научной безграмотности в тех масштабах, как в Китае. Однако для выстраивания системы цель жизненно необходима, именно она определяет методы и подходы. На мой взгляд, пример, которому стоит последовать, — профессионализация отрасли и академические исследования.

В России сейчас действует всего одна магистерская программа по научной коммуникации — в Университете ИТМО. Там же ведутся исследования небольшого масштаба. Социологией научной коммуникации занимаются центры социологии науки в НИУ ВШЭ и Европейском университете. Та же Вышка ведет мониторинг инновационного поведения населения, куда отчасти входят вопросы научной грамотности. Но этого критически недостаточно: мы крайне мало знаем об эффективности предпринимаемых шагов (например, фестиваля науки NAUKA 0+). У популяризации XXI века должны быть конкретные, осязаемые задачи и измеримые параметры, по которым можно оценить, решены ли они.

В общем, можно сказать, что популяризации науки в России нужна система и ресурсы. Если мы ориентируемся на Китай, то популяризация науки не должна оставаться просто хобби ученых и общественной нагрузкой ученых секретарей НИИ — это не та сила, на которую можно положиться в решении задач государственного масштаба.