Об авторе: Андрей Афанасьевич Кокошин – академик РАН, заместитель
президента РАН, директор Института перспективных стратегических исследований
Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Заметки выпускника 1969 года об
особом духе Московского высшего технического училища
Полуофициальным девизом Бауманского училища была расшифровка МВТУ как
«мужество, воля, труд, упорство».
Прославленное Московское высшее техническое училище (МВТУ) им. Н.Э.
Баумана – с 1989 года Московский государственный университет (МГТУ) им. Н.Э.
Баумана. Как выпускника этого замечательного высшего учебного заведения меня
радует, что после всех изменений в нашей стране в названии сохранилось имя
Баумана, видного революционера, возглавлявшего московскую организацию
большевиков, убитого в 1905 году недалеко от училища. Это было важное решение
для сохранения традиций старейшего технического вуза страны. Имя Баумана
присвоено нашему вузу в 1930 году. Оно было, разумеется, «спущено сверху», но
нет свидетельств того, что оно вызывало отторжения у студентов или
преподавателей. Мне, как и многим другим бауманцам, нравилось, что мы –
«училище», а не «институт» – это нас как-то выделяло среди других вузов. Что ж,
«университет» – тоже хорошо, но вот лично мне расхожее именование этого
университета «бауманкой» все же как-то режет слух.
В МВТУ я поступил в 1963 году после окончания школы рабочей молодежи,
получив и некоторый практический опыт работы токарем 3-го разряда механического
цеха предприятия «Почтовый ящик 1303», которое много позднее стало называться
Опытно-конструкторским бюро им. А.С. Яковлева. На поступлении именно в этот вуз
настоял мой отец Афанасий Михайлович Кокошин, офицер-фронтовик, окончивший
после войны родственную МВТУ Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е.
Жуковского. А отец опирался на мнение своего близкого друга – замечательного
русского и советского интеллигента, тоже участника Великой Отечественной войны
Владислава Викторовича Шульгина, который уволился в запас из ВВС в звании
полковника и преподавал в МВТУ, имея степень кандидата технических наук.
Владислав Викторович был убежден, что «бауманское» дает превосходное инженерное
образование, учит работать, является отличной школой воспитания гражданина, готового
служить Родине и нужного ей. И он был абсолютно прав.
Исторические корни и кумиры
В системе отечественного высшего образования МВТУ занимало особое
место, сопоставимое с местом «вуза № 1» – МГУ им. М.В. Ломоносова. Среди
технических вузов оно было старейшим, имевшим вековую историю подготовки
инженерных кадров. В 1868 году утвержден устав училища как высшей инженерной
школы, и оно получило название – Императорское Московское техническое училище.
Бережно хранилась в МВТУ память о Николае Егоровиче Жуковском
(1847–1921), «отце русской авиации», создателе экспериментальной и
теоретической аэродинамики, одном из столпов отечественной науки и техники. Он
много и плодотворно трудился в нашем училище на самом передовом направлении
технологии его времени – создании аэропланов. Именем Жуковского было названо в
МВТУ Студенческое научно-техническое общество (СНТО), тоже одно из старейших и
продвинутых в СССР.
Конечно, почитали мы выдающихся выпускников училища – авиаконструкторов
А.Н. Туполева, П.О. Сухого, С.А. Лавочкина, В.М. Петлякова, которые внесли выдающийся
вклад в победу нашей страны в Великой Отечественной войне.
В 1960-е годы большинство блестящих лидеров нашего
оборонно-промышленного комплекса были особо засекречены. Имена их более или
менее становились известными старшекурсникам, когда многие из них получали
высокую форму допуска к секретным (в том числе к сов. секретным) материалам.
Преподаватели могли в разговорах с нами упоминать «фирму Челомея», «фирму
Пилюгина», имена Минца, Кисунько, Грушина, Янгеля, Расплетина и других
выдающихся инженеров и конструкторов. Это усиливало предощущение студентов
своей будущей причастности к большим делам советского ОПК.
Особым ореолом у нас было окружено имя Сергея Павловича Королева –
величайшего из великих выпускников нашего МВТУ. Его имя рассекретили в январе
1966 года, сразу же после смерти Сергея Павловича на операционном столе. Он
был, безусловно, гением ракетно-космической техники, не имевшим себе равных,
выдающимся, экстраординарным организатором сверхсложной кооперации в своей области,
тонко понимавшим закономерности технологического развития на многих
направлениях. Многие мои друзья и знакомые, тесно связанные с ракетной техникой
и космонавтикой, были убеждены в том, что если бы не его кончина, то мы могли
бы опередить американцев в высадке человека на Луне.
Таково было, в частности, авторитетное мнение летчика-космонавта СССР,
дважды Героя Советского Союза Алексея Архиповича Леонова (выбранного лично
Королевым для первого выхода человека в открытый космос). С Леоновым я
познакомился и подружился в 1980-е годы. Алексей Архипович, очень одаренный и
вдумчивый человек, был известен среди космонавтов тем, что до тонкостей
разбирался в ракетно-космической технике.
Житье от сессии до сессии
Руководство МВТУ, преподаватели постоянно говорили нам, что из нас
готовят «инженеров широкого профиля» в духе Николая Егоровича Жуковского. Этот
подход полномасштабно был применен к нам, студентам факультета «П» (приборостроения),
специализировавшимся по кафедре «П-9» (радиоэлектроники).
В МВТУ на всех факультетах весьма серьезно преподавались физика, химия,
математика; на нашей кафедре велась специальная математическая подготовка
применительно к проблемам радиоэлектроники. Нам преподавали много предметов,
которые давали неплохие знания в смежных областях – например, в
электронно-вычислительной технике. Немало было классических общеинженерных
дисциплин: теория машин и механизмов, теория автоматического регулирования,
которые, казалось бы, были не очень нужны для специалистов в области
радиоэлектроники.
В программе обучения были технические дисциплины, и впрямь не имеющие
отношения к радиоэлектронике. Мы занимались, например, изучением
кузнечно-прессового оборудования, обработкой металлов резанием, всех видов
литья – в землю, в кокиль, литье по выплавляемым моделям, литье под давлением.
Студенты нашей кафедры ворчали: «Зачем нам это учить и знать?» Преподаватели,
кто постарше, отвечали: «Чем вы недовольны? Вот в наше время будущих инженеров-прибористов
заставляли делать чертежи агрегатов паровоза – в порядке общеинженерной
подготовки»…
Сегодня я лучше понимаю мудрость тех, кто формировал учебные программы
МВТУ. Многие знания и практические навыки по широкому кругу инженерных дисциплин
давали выпускникам основу для понимания того, как лучше организовать работу для
решения сложных системных задач. Они помогали лучше знать динамику развития тех
или иных технологий, их эволюцию во времени, без чего невозможно заглядывать в
будущее при проектировании новой техники.
На первом-втором курсах студенты осваивали очень трудоемкие дисциплины
– начертательную геометрию и сопротивление материалов. По этим предметам надо
было выполнить большое число учебных работ. Освоение этих двух предметов в МВТУ
было важным рубежом многих студентов, не преодолевших этот рубеж отчисляли.
Разумеется, огромное внимание в учебном процессе уделялось и
специальным дисциплинам, необходимым для будущего конструктора радиоэлектронной
техники. Если не ошибаюсь, на четвертом курсе нам читали курс поражавшего
воображение тензорного анализа. Преподаватели нашей кафедры «П-9» осваивали
тензорный анализ на мехмате МГУ, адаптировали его к нашим инженерным задачам и
тут же преподавали нам. Помнится, успешно занималась этим доцент Нина Сергеевна
Голубева.
При расчетах для курсовых работ мы пользовались и переведенной книгой
французского математика Анже Анго «Математика для радиоинженеров». Эта книга до
сих пор в моей библиотеке.
Учебники по радиоэлектронике в то время ее бурного развития быстро
устаревали. А наши преподаватели были и сами активными разработчиками новейших
средств радиоэлектроники, участвуя в комплексных НИР и ОКР
оборонно-промышленного комплекса. Свежие по тем временам материалы (разумеется,
незасекреченные) они включали в свои лекции. Так что пропускать лекции,
наверстывая упущенное потом чтением учебников, было нельзя.
Исключительно интересными были занятия по теории и методологии
построения сложных технических систем (к которым, безусловно, относились
радиолокационные станции и в целом зенитно-ракетные комплексы).
Широко практиковались лабораторные работы, без выполнения которых не
принимались зачеты. Это был эффективный метод закрепления знаний, полученных на
лекциях, их практической проверки.
Серьезно велись в МВТУ занятия по военному делу. Возглавлял в то время
нашу военную кафедру полковник Старинец, весьма требовательный и знающий
военный. Он очень хорошо чувствовал специфику училища. Из нас готовили офицеров
запаса Войск противовоздушной обороны страны. Строевой подготовки на военной
кафедре практически не было. Но знания «электронной начинки» зенитно-ракетных
комплексов, радиолокаторов давались весьма основательно. Все лекции можно было
конспектировать только в специальных тетрадях с грифом «секретно», которые нам
выдавали непосредственно перед лекцией, а сразу же после нее мы их сдавали. Готовиться
к зачетам и экзаменам по этим тетрадям можно было в специальных помещениях.
Одним из способов проверки знаний студентов при принятии зачетов было
искусственное нарушение преподавателями тех или иных цепей в учебной радиолокационной
станции. Надо было найти в короткий промежуток времени неисправность и
устранить ее. Не найдешь – «незачет» и приходи еще раз.
По словам известной студенческой песни, «от сессии до сессии живут
студенты весело, а сессия всего два раза в год». Это было определенно не о
бауманцах. Полуофициальным девизом нашего училища была расшифровка МВТУ как
«мужество, воля, труд, упорство». Этот девиз студенчество училища принимало,
однако острословы-юмористы придумывали и другие варианты, например «мощным войдешь,
тощим уйдешь».
Режим учебного процесса в МВТУ действительно отличался жесткостью,
исключительно высокими требованиями и к студентам, и к преподавателям. Это
прививало высокую инженерную дисциплину, без которой невозможны создание и
эксплуатация сколько-нибудь сложной техники. В то же время программа учебы
ориентировала студента уже с третьего курса на творческую инженерную
деятельность. Кто успевал в учебе, мог участвовать «на подхвате» в
научно-исследовательских работах, проводимых кафедрами по заказу тех или иных
предприятий ОПК, получая при этом немаловажную добавку к стипендии.
Стандартный набор
Что касается общественных дисциплин, то набор их был таким же, как и в
других технических вузах: история КПСС, политэкономия капитализма и социализма,
диалектический материализм (диамат) и исторический материализм (истмат),
научный коммунизм. Единственная историческая дисциплина давала очень
ограниченные исторические знания. Много усилий шло на заучивание решений
съездов и пленумов партии. А некоторые важнейшие вопросы истории нашего
Отечества давались очень бегло или вообще не освещались.
Между тем глубоко моих товарищей и меня волновали, к примеру, проблемы
Великой Отечественной войны и особенно 1941 года. Мы активно читали военные мемуары,
пытаясь в них найти ответы на свои вопросы. В большинстве случаев это было
непросто, поскольку многие мемуары после их «редактирования» в политорганах
Вооруженных сил оказывались почти бессодержательными, а содержательные – моментально
становились дефицитом.
В 1969 году, уже перед нашим выпуском, были опубликованы мемуары
Георгия Константиновича Жукова – «Воспоминания и размышления». Приобрести эту
книгу было очень трудно – она раскупалась мгновенно. Помню, раздобыл я ее в
закрытом киоске ЦК ВЛКСМ.
Очень необычным для, казалось бы, сугубо технического вуза делом (и
весьма живым, динамичным) в области общественных наук была студенческая школа
лектора-международника (ШЛМ). Ее вели на общественных началах несколько
преподавателей кафедры научного коммунизма МВТУ. Возглавлял весь этот проект
заведующий кафедрой, доцент Павел Николаевич Ни-Ли, блестящий лектор и
замечательный педагог, бывший внештатным лектором МГК КПСС. Мне довелось на
протяжении нескольких лет быть председателем совета ШЛМ.
В целом могу сказать, что и партком, и комитет комсомола МВТУ были
весьма авторитетными органами. Там предпочитали заниматься конкретными делами.
А дел было невпроворот – учебный процесс, работа студенческих строительных
отрядов, Студенческого научно-технического общества (СНТО). В СНТО было немало
интересных и масштабных проектов. Среди них была, например, разработка
агрегатов для лунохода (проект «Селена»); или обеспечение нетрадиционными
перспективными техническими средствами освоения незадолго перед этим открытых
месторождений нефти и природного газа в Тюменской низменности.
К формальным скучным мероприятиям типа «Ленинского зачета» душа не
лежала. Это была обязаловка для нас. Как, впрочем, и для всех комсомольских
организаций СССР.
Наши наставники
В годы моей учебы ректором МВТУ был профессор, доктор технических наук
Георгий Александрович Николаев (позднее избранный членом-корреспондентом, а затем
и академиком Академии наук СССР). Он был настоящим «отцом студентам», вникал в
студенческие нужды и проблемы, как говорили, нередко помогал нуждающимся
ребятам из своей зарплаты. Мне с ним довелось познакомиться довольно близко на
последних курсах МВТУ, когда я был заместителем секретаря 15-тысячной комсомольской
организации нашего училища и входил в совет СНТО им. Н.Е. Жуковского.
Георгий Александрович был весьма твердым ректором в вопросах отчисления
студентов за неуспеваемость. За высокий уровень отсева студентов из МВТУ его не
раз критиковали на бюро Московского горкома КПСС (он был его членом) и на
коллегии Министерства высшего образования СССР. Но Николаев был непреклонен:
инженеры полудвоечники-полутроечники советской оборонной промышленности не нужны.
Нашу кафедру «П-9» возглавлял доктор технических наук, профессор
Александр Михайлович Кугушев – легендарная фигура в отечественной радиоэлектронике,
один из «отцов-основателей» советской радиолокации. В 1960-е годы он был уже
награжден двумя орденами Ленина и орденом Трудового Красного Знамени. Под руководством
Александра Михайловича на кафедре «П-9» среди прочего были разработаны теория и
способы расчета волноводов со сложным феррито-диэлектрическим наполнением.
Одним из результатов этих исследований стало создание не имевших в свое время
аналогов в мире антенных систем с электронным сканированием в широком секторе
углов, управляемых с использованием ЭВМ.
На кафедре работали крупные ученые и педагоги: М.В. Вамберский, И.Б.
Федоров, Н.А. Бей, Б.А. Розанов… Выпускник МВТУ Игорь Борисович Федоров
(1940–2023) станет ректором МГТУ, действительным членом Российской академии
наук, моим хорошим другом. Его имя хорошо известно в научных и
оборонно-промышленных кругах благодаря достижениям в области теории
загоризонтной радиолокации и проектирования многопозиционных локационных
станций. Он создатель развивающейся научной школы в области радиолокационных
систем повышенной защищенности и информативности, работающих в условиях
воздействия интенсивных помех и сложной геофизической обстановки.
Яркая фигура на нашей кафедре – доктор технических наук Вадим
Валериевич Калмыков. Он мой руководитель по весьма интересной дипломной работе,
и о нем я вспоминаю с особой благодарностью. В 1970–1980-е годы под его
руководством разработаны теория и методы построения систем радиосвязи на базе
сигналов со сложной структурой. Он был лидером в разработке спутниковой системы
связи с принципиально новыми характеристиками.
По начертательной геометрии и сопротивлению материалов в МВТУ имелись
школы мирового уровня, которые соответственно возглавляли профессора Христофор
Артемьевич Арустамов и Всеволод Иванович Феодосьев. И Арустамов, и Феодосьев,
можно сказать, «плоть от плоти» бауманцы. Оба окончили МВТУ и плодотворно, с
блеском работали в нашем училище. Знаменитый «Сборник задач по начертательной
геометрии с решением типовых задач» Арустамова, опубликованный в 1946 году,
неоднократно переиздавался в 1950–1970-е годы. 10-е его издание (переработанное),
как я прочитал на сайте Научно-технической библиотеки МГТУ, вышло в 2016 году.
Феодосьев был известен как соратник Сергея Павловича Королева. Он
осуществил немало расчетов, связанных с конструированием ракет. В том числе
знаменитой королевской «семерки», которая и по сей день после серии
модернизаций и модификаций активно используется для запуска космических
аппаратов. В 1980-е годы Феодосьев стал Героем Социалистического Труда,
членом-корреспондентом АН СССР.
Студент-бауманец
Бауманец мог быть из семьи инженеров, прочей интеллигенции, военных,
рабочих. Немало студентов прошли службу по призыву в тех или иных технических
войсках. Много было иногородних студентов. Положением родителей в обществе, в
том числе материальным, и социальными корнями друг друга мы, как правило, не
интересовались.
По гендерному признаку МВТУ являлось определенно «мужским» учебным
заведением. Студенток было очень мало. В нашей группе из 37 человек – всего 3
девушки.
Стипендия у советского бауманца небольшая, как и в других вузах: 40
руб. – обычная и 50 руб. – повышенная. На нее можно было жить, но с большим
напряжением. Выручали, конечно, родительская помощь, заработок в студенческих
стройотрядах летом, различные подработки в самом МВТУ.
Большая учебная нагрузка воспринималась как «осознанная необходимость».
В определенной мере она была даже предметом своего рода гордости бауманцев –
здесь мы впереди многих технических и тем более гуманитарных вузов страны. Полагали
и, думаю, обоснованно – если сдюжили в МВТУ, то сдюжим после его окончания.
Каждый бауманец, понятно, задумывался над тем, каким будет его место в
обществе после так называемого распределения – обязательного трудоустройства выпускников
вузов. Многие видели себя, и не зря, профессионально пригодными к работе в системе
оборонно-промышленного комплекса, его НИИ и КБ. Интерес к ОПК, безусловно,
подогревало и то обстоятельство, что там были неплохие зарплаты и возможность
быстрее получить от предприятия квартиру. Поток выпускников, направлявшихся на
работу в ОПК из МВТУ, был стабильно очень высоким.
Мне в качестве заместителя секретаря ВЛКСМ МВТУ не раз приходилось
подписывать характеристики выпускников, которых рассматривали как кандидатов в
слушатели Высшей школы КГБ. (Позднее я встречал нескольких из них в качестве
весьма профессиональных контрразведчиков, обеспечивавших безопасность предприятий
ОПК и институтов АН СССР, выполнявших исследования в интересах обороны и
безопасности страны.)
Кто-то видел себя в науке. Некоторые – на комсомольской и партийной
работе.
Как известно, бауманцы замечательно зарекомендовали себя в
космонавтике. Здесь не могу не вспомнить хорошо знакомых мне по личному общению
космонавтов – выпускников МВТУ, дважды Героев Советского Союза – Алексея
Станиславовича Елисеева и Олега Григорьевича Макарова. Доктор технических наук
А.С. Елисеев в 1986–1991 годах был ректором МВТУ. Алексей Станиславович на этом
посту в нелегких экономических условиях сделал немало для развития нашего
училища.
Мне бауманский дух, бауманская закалка, бауманская выучка помогали
всегда. И особенно когда я был первым заместителем министра обороны,
государственным военным инспектором – секретарем Совета обороны, а затем
секретарем Совета безопасности РФ. Тогда приходилось вникать во многие дела
технического оснащения наших Вооруженных сил и функционирования отечественного
ОПК по весьма широкому кругу вопросов, обращаться к огромным объемам
научно-технической информации.
На этом поприще мне довелось взаимодействовать со многими бауманцами.
Бауманцы-оборонщики внесли весомый вклад в сохранение в тех тяжелейших условиях
основ нашего оборонно-промышленного комплекса, в создание научно-технического
задела, который был реализован при перевооружении нашей армии и флота в последующие
периоды.