http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=6951b437-0b7c-4287-adb4-1d579ada6513&print=1© 2024 Российская академия наук
Точку зрения Профсоюза работников РАН на проект Стратегии научно-технологического развития представил член Центрального совета профсоюза, научный сотрудник Физического института им. П.Н.Лебедева Евгений Онищенко.
Основной недостаток проекта Стратегии - отсутствие каких-либо конкретных положений, характеризующих объемы финансирования исследований и разработок, в том числе со стороны государства. Не установлены даже целевые показатели по внутренним расходам на исследования и разработки, которые должны быть достигнуты к концу срока действия Стратегии. Без такой конкретики данный проект представляет собой не более чем упражнения в беллетристике.
В проекте Стратегии, правда, формулируется “бюджетное правило”, которое после “завершения организационной трансформации научно-технологической системы” призвано обеспечить:
- “превышение темпа прироста государственных расходов на исследования и разработки в 1,5 раза над темпами прироста доходов от экспорта прав на результаты исследований и разработок, в том числе экспорта технологий;
- долю финансирования фундаментальных и поисковых научных исследований в объеме не менее 2/3 затрат на исследования и разработки из бюджета в целом;
- темп прироста инвестиций на поддержку прикладных исследований и экспериментальных разработок, эквивалентный темпам прироста объемов дохода от экспорта высокотехнологической продукции”.
Предлагаемое правило вызывает сразу несколько вопросов. Этап “организационной трансформации”, согласно проекту Стратегии, завершается в 2018 году. Если следовать “бюджетному правилу”, то за эти годы произойдет полная смена государственных приоритетов в области финансирования исследований и разработок - перенос центра тяжести с прикладных исследований и разработок на фундаментальные (и поисковые) исследования. Сама по себе такая постановка вопроса вполне разумна (пропорции - отдельный вопрос), но проводить столь существенные изменения за два года в период экономического кризиса крайне опасно. Выполнение подобного правила может привести к уменьшению финансирования исследований и разработок (в случае неблагоприятного развития экономической ситуации) или обязать государство пойти на небывалые (в отношении к ВВП) по мировым меркам расходы на исследования и разработки. Таким образом, введение такого правила является совершенно нецелесообразным: оно не дает возможности вести предсказуемую и понятную политику государственного финансирования сектора исследований и разработок.
Амбициозная цель, поставленная в проекте Стратегии (“обеспечение устойчивого развития национальной экономики и вхождение в группу стран-лидеров - поставщиков технологий за счет создания эффективной системы наращивания и использования интеллектуального потенциала нации”), требует серьезных финансовых вложений: выхода по объему затрат на уровень наиболее развитых стран.
В настоящее время в США внутренние затраты на исследования и разработки составляют 2,8% ВВП, в Китае - 2,1%, в Японии - 3,4%, в Южной Корее - 3,8%, в наиболее развитых странах Европы они находятся на уровне 2,5-4%. Исходя из этого логично установить, что в России внутренние затраты на исследования и разработки должны достигнуть 3% ВВП. Этот показатель должен носить индикативный характер, а величины расходов бюджетов всех уровней и государственных внебюджетных фондов должны быть жестко заданы как нижний предел государственных расходов на исследования и разработки в соответствующий период. Подобная ясность важна как для самого государства (позволит ему просчитывать расходы бюджетов разных уровней на НИОКР), так и для научных организаций и исследователей.
В настоящее время практически невозможно определить, как должны делить между собой расходы на финансирование прикладных исследований и разработок федеральный бюджет, региональные бюджеты и государственные внебюджетные фонды. Однако фундаментальная наука даже в наиболее экономически развитых странах была и остается сферой ответственности государства. К примеру, в США на долю бизнеса приходится три четверти расходов на науку, однако картина разительно меняется, если посмотреть на финансирование фундаментальной науки. Согласно статистике, приводимой Национальным научным фондом США, в последние годы доля средств бизнеса в финансировании фундаментальной науки не превышала 6%, а основную нагрузку (около 60%) нес федеральный бюджет США (остальные деньги - средства штатов, университетов, некоммерческих организаций, фондов).
Рассматривая необходимый уровень финансирования фундаментальных научных исследований, следует обратиться к опыту развитых стран. Статистика Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) дает общую картину по развитым странам. В подавляющем большинстве из них доля государства в финансировании исследований и разработок заметно превышает 60%.
Тройка лидеров по расходам на фундаментальную науку в отношении к ВВП - Швейцария (0,9% ВВП), Южная Корея (0,76%) и Исландия (0,65%). Россия с ее 0,18% (в том числе 0,17% - из средств федерального бюджета) в относительно благополучном 2014 году отстает не только от наиболее развитых в научно-технологическом отношении стран Европы, таких как Франция (0,54% ВВП) или Нидерланды (0,56% ВВП), но и от Эстонии (0,37% ВВП), Словакии (0,31% ВВП), Словении (0,31% ВВП), Португалии (0,28% ВВП), Испании (0,27% ВВП), Венгрии (0,23% ВВП), Польши (0,23% ВВП). Даже Греция, находящаяся в состоянии тяжелейшего финансово-экономического кризиса, живущая в режиме жесткой бюджетной экономии, тратит на фундаментальные научные исследования 0,28% ВВП. Единственные две страны ОЭСР, которые уступают России по этому показателю, - это Чили (0,12% ВВП) и Мексика (0,11% ВВП).
В Стратегии необходимо жестко зафиксировать минимальные допустимые расходы федерального бюджета на различных этапах ее реализации таким образом, чтобы обеспечить постепенное приближение хотя бы к уровню среднеразвитых стран. На первом этапе необходимо довести объем расходов федерального бюджета на фундаментальную науку как минимум до 0,2% ВВП, в среднесрочной перспективе - до уровня не ниже 0,25% ВВП, наконец, в более долгосрочной перспективе они должны превысить 0,3% ВВП.
Еще один кардинальный недостаток проекта Стратегии - это практически полное игнорирование задачи по созданию благоприятной для развития науки и технологий нормативно-правовой базы. Между тем устранение бюрократических барьеров, совершенствование законодательной и нормативно-правовой базы - это фактически единственный реальный путь стимулирования развития науки и инноваций в условиях достаточно жестких бюджетных ограничений.
В настоящее время особенности науки и творческой деятельности во многих “системных” законодательных актах (таких как закон о контрактной системе) и документах более низкого уровня учитываются слабо или вообще не учитываются. Неадекватное правовое регулирование наносит серьезный вред делу, приводя к нерациональному расходу рабочего времени и выделяемых средств. Бюрократизация научной и научно-технической деятельности нарастает. К давним проблемам (правила закупок, таможенные правила, статус научных организаций, формат финансирования государственного задания и т.д.) постоянно добавляются новые - от уже требуемого нормирования научных работ при формировании государственного задания до предложений по введению специальных процедур управления научными исследованиями по правилам для производства массовой продукции.
Поэтому в качестве приоритета в Стратегии должна быть обозначена системная работа по совершенствованию законодательной и нормативно-правовой базы в части регулирования научной и инновационной деятельности. В нормативные документы, снижающие эффективность научной и инновационной деятельности, необходимо внести исправления уже на первом этапе реализации Стратегии.
Перечислим лишь некоторые серьезные проблемы регулирования научной деятельности, которые следует решить для повышения результативности работы научных и инновационных организаций.
Необходимо:
- резко упростить весь комплекс процедур планирования и осуществления закупок товаров, работ и услуг для выполнения НИОКР;
- существенно изменить понятие государственного задания для научных организаций, учесть такую особенность научной деятельности, как множественность источников государственного финансирования исследовательских и технологических работ;
- обеспечить особый порядок таможенных процедур при поставке научного оборудования и расходных материалов для нужд научных организаций, обеспечивающий в том числе оперативную и бесперебойную доставку реактивов, образцов, а также нулевые ставки таможенных пошлин и НДС;
- существенно упростить визовые и миграционные правила для исследователей и преподавателей, не являющихся гражданами России.
Отдельно следует поставить вопрос о качестве государственного управления научной и инновационной сферой. Необходим системный подход к управлению, как минимум согласование принимаемых различными ведомствами (и даже одним ведомством) управленческих решений. Должны быть выработаны механизмы открытого и квалифицированного общественного обсуждения принимаемых решений (включая оценку возможных результатов управляющего воздействия). Реформирование научной сферы должно проводиться менее поспешно и более взвешенно. Нельзя, как это сейчас делается, пытаться решить одновременно задачи, которые необходимо решать последовательно. К примеру, не следует проводить реструктуризацию научных организаций, в том числе путем слияния разнопрофильных институтов, до проведения оценки результативности их работы.
Вряд ли имеет смысл рассматривать более частные недостатки проекта Стратегии. Стоит лишь отметить декларативность и непроработанность многих формулировок, наличие нестыковок в различных местах проекта документа. Хорошей иллюстрацией подхода к делу авторов проекта Стратегии служит последняя его фраза, характеризующая один из желаемых результатов реализации Стратегии: “вхождение профессий ученого, инженера и технологического предпринимателя в тройку наиболее престижных в обществе”. Подобного рода формулировки и легковесные обещания выглядят анекдотично. В документах такого уровня они недопустимы.
Вывод из вышесказанного однозначен: проект Стратегии нуждается в кардинальной переработке. Профсоюз работников РАН готов участвовать в этом процессе.