Версия для печати
Вернуться к списку

РАЗВИВАТЬ ЭКОНОМИКУ ЗНАНИЙ

Академия наук включилась в инновационный процесс

Перед Российской академией наук (РАН) стоят важные задачи, решать которые предстоит ее новому составу. Он был избран в начале июня и теперь активно включился в работу. Одним из своих наиболее важных завоеваний академики считают тот факт, что они отстояли новый устав РАН. В этом документе за Академией наук закрепляется статус особой некоммерческой организации с правом самостоятельно распоряжаться внебюджетными поступлениями и учреждать малые инновационные предприятия.

- Мы наконец получили возможность полноправно включиться в инновационный процесс, - считает вице-президент РАН, директор Института проблем химической физики (ИПХФ) академик Сергей Алдошин. - Ведь только сейчас окончательно определена организационно-правовая форма РАН: Государственная академия наук как особый вид некоммерческой организации. Мы добивались этого много лет, и вот получилось! То есть теперь академия имеет право создавать малые инновационные предприятия, в которые может передавать интеллектуальную собственность, то бишь научные разработки, как вклад в уставной капитал. Здесь важен и еще один аспект: если раньше было не совсем понятно, кому принадлежит интеллектуальная собственность - институту, президиуму, Академии наук в целом, то сейчас это все более или менее прояснилось. Президиум РАН де-факто можно назвать неким органом исполнительной власти. Хотя формально Академия наук им не является, фактически президиум и вице-президент утверждают планы институтов, и эти научные планы являются для них академическим заказом, по существу госзаказом. Правда, нам еще надо разработать ряд внутренних документов. Например, должны быть прописаны взаимоотношения между Академией наук как юридическим лицом и институтами в вопросах управления интеллектуальной собственностью.

- Какие инновационные предприятия вправе учреждать Российская академия наук и институты?

- Если говорить о РАН, уставом это специально не оговорено. Есть пункт, по которому академия может создавать организации различных форм, но эти новые структуры уже не будут входить в список наших организаций. Институты получили возможность создавать инновационные подразделения, но только в рамках их структуры, без права образовать самостоятельное юридическое лицо. Хотя сейчас, насколько я знаю, Министерством образования и науки готовятся поправки к закону "О науке", которые должны разрешить институтам создавать малые предприятия. Конечная цель всех этих новаций заключается в том, чтобы наука получила дополнительные средства для своего развития.

- Насколько нынешнее финансирование науки можно считать достаточным?

- Большинство институтов, входящих в систему РАН, получают 50% средств от государства. Они выделяются на фундаментальную науку через академию или через фонды. А другую половину мы получаем в виде зарубежных грантов или по хозяйственным договорам с российскими компаниями. В общественных науках соотношение другое - до 50% через Академию наук.

Если вы спрашиваете, хватает ли того, что дают сейчас, то надо договориться, что понимать под словом "хватает". Средний оклад в Академии наук - 20 тысяч рублей в месяц. Еще несколько лет назад было 6-7 тысяч, так что нынешний рост довольно ощутимый. Однако в идеале должно быть раза в два больше. А ведь деньги требуются еще и на оборудование, исследования, эксперименты, для которых нужны материалы, энергия. С финансированием экспериментальных исследований у нас большие проблемы, хотя не такие, как в 2000-2002 годах. Сейчас, можно сказать, ученые чуть-чуть "задышали". Мы пытаемся зарабатывать сами. И все, что придумываем, кладем на алтарь государства.

- Как вы считаете, в каких отраслях науки Россия является лидером?

- В математике, физике, химии. Не абсолютным лидером, но если взять нашу долю в населении Земли - 145 миллионов из 6,5 миллиарда, и взять наш вклад в этих областях, то доля будет раз в пять больше. Это очень много. Мы, конечно, не можем быть умнее всех 6,5 миллиарда. Это нереально. Но наш вклад в мировое развитие выше, чем наш процент населения. С точки зрения уровня и объема научных исследований Россия очень развитая страна. Уточню: я имею в виду достигаемые результаты, а не объем финансирования. По этому показателю мы далеко позади всех развитых и многих развивающихся стран, к сожалению. Это подрывает наше будущее.

- Как распределяются права на инновационные разработки между государством, институтами РАН и частными инвесторами?

- Сейчас, как правило, если некая коммерческая организация видит, что в институте что-то создано или почти создано, она заключает с ним договор на выполнение научной работы и в нем пытается прописать, что все права на результаты принадлежат этой компании. На мой взгляд, это неправильно, потому что государство в любом случае профинансировало какие-то этапы работы. С другой стороны, инвестор боится, что если часть прав останется у государства, он с ним никогда не договорится о распределении прав на разработку. Эта проблема не требует законодательного решения, это вопрос нормативный, но еще и вопрос культуры. С одной стороны, инвестор должен привыкать, что он пришел в институт, в котором эти работы велись за счет государства, и он не может купить себе все права. Но с другой, власть должна сделать все, чтобы частный бизнес ей доверял.

- Каков наиболее эффективный механизм расчетов институтов-разработчиков с государством и частным бизнесом?

- С частным бизнесом можно строить отношения по-разному. А с государством, я считаю, мы должны рассчитываться налогами. Так делается во всем мире. Мы продали лицензию, получили прибыль, с этого дохода заплатили налог, а оставшиеся средства направили на вознаграждение ученым-разработчикам и на поддержку материально-технической базы. Например - закупку нового оборудования. Правда, к большому сожалению, сейчас этот механизм не работает.

- Почему?

- Уже несколько лет мы вынуждены переводить государству все лицензионные платежи за проданные патенты и лицензии. Раньше, получив лицензионные платы, мы перечисляли государству налоги (они достигали 40%). Все остальное оставалось в институтах. Например, институт, который я возглавляю, лет пятнадцать назад заключил с сотрудниками лицензионные соглашения, по которым они обязаны передавать дирекции права на все, что делают в рамках института. Дирекция, в свою очередь, берет на себя обязательство определить способ вовлечь в хозяйственный. оборот эту интеллектуальную собственность, вместе с сотрудником-разработчиком участвовать в коммерциализации и выплатить ему определенный процент вознаграждения за уступку прав.

- Такой порядок прописан и в трудовых соглашениях?

- Вот именно! Сначала это было сделано в нескольких институтах, в том числе нашем, потом эти документы рассмотрел совет директоров институтов РАН и рекомендовал наш опыт другим. Я думаю, что сейчас во многих институтах такие соглашения заключены, но они не работают: мы не можем использовать деньги за лицензии и, соответственно, выплачивать авторские вознаграждения. Пресловутый приказ Министерства финансов N46н де-факто запрещает использовать доходы от реализации прав на результаты научно-технической деятельности.

- Этот вопрос как-то обсуждается с Минфином?

- Постоянно! Но пока безрезультатно. Все соглашаются, что это абсурд: мы создаем инновационную экономику, но не создаем разработчику мотивацию! Раньше, когда мы не говорили об инновационной экономике, все было понятно и стимулировано. А сейчас, когда о ней вещают со всех трибун, эту тему будто специально закрыли. Хотя, если мы создаем инновационную экономику, значит, нужно мотивировать конкретного ученого содействовать внедрению технологии. А для этого он хотя бы должен понимать, какое авторское вознаграждение получит. Если автор не заинтересован, ни один патент не заработает, сколько бы их ни было. Понятно, что этот вопрос должен в обязательном порядке оговариваться в государственном контракте. Ученый должен знать, что он будет получать авторское вознаграждение и за то, что уже продано, и за сопровождение своей разработки. На наш взгляд, все эти процедурные вопросы должны быть прописаны и в законе "О передаче технологий", появления которого мы все очень ждем.