http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=65290acb-1a24-4fa5-8a1e-c20f9b0a8271&print=1© 2024 Российская академия наук
Может ли измениться ситуация в научной отрасли
Власть продолжает внедрять свой замысел о коммерциализации науки. Обращает внимание на себя то, с какой скоростью реализуется идея о нанокорпорации. Еще идут споры вокруг "единороссовского" законопроекта "О российской корпорации нанотехнологий" ("Роснанотех"), принятого неделю назад всего лишь в первом чтении, а президент и правительство считают вопрос решенным. Даже состав наблюдательного совета, предписанного законопроектом (не законом!), уже практически сформирован, и первый вице-премьер С.Иванов собирается его на днях созвать на первое заседание. А в июле-августе наблюдательно-корпоративная деятельность начнет финансироваться, пообещал министр финансов А.Кудрин. В поправках к бюджету текущего года, которые вот-вот примет думское большинство, такие средства заложены: это 30 млрд рублей из 130, оговоренных в законопроекте. Все делается молниеносно, и никто не скрывает, что самая привлекательная часть идеи - деньги. Науке отводится второстепенная роль.
Например, в том же наблюдательном совете, в управлении которого окажутся бюджетные миллиарды, будет всего 2-2,5 человека из научной среды. Остальные, как записано в законопроекте, - представители администрации президента - семь, законодательной и исполнительной власти - семь, от науки, бизнеса и Общественной палаты тоже всего семь. Случайно ли науку, ради развития которой якобы и создается корпорация, приравняли к бизнесу и общественному органу? Какое влияние могут оказать 2,5 ученых на решения 14 чиновников, которые наверняка объединятся с бизнесменами?
Или на российских ученых уже поставили крест, как на не поддающихся коммерциализации? Какой, мол, толк от их науки, если из ее исследований сразу нельзя ничего продать? Другое дело - коммерческие технологии. Тогда миллиардов станет еще больше, как учит основное рыночное кредо: "деньги делают деньги". Открывающиеся коммерческие возможности перед нанокорпорацией уже не только дискутируются, но и просчитываются. В том числе и Минфином, который продемонстрировал редкую оперативность в создании финансовых возможностей для этой неоднозначной структуры.
А наука... Она и российская власть, сросшаяся с капиталом, говорят на разных языках. И это наглядно проявилось на недавнем "правительственном часе" в Госдуме в речах министра обрнауки А.Фурсенко и президента Российской академии наук Юрия Осипова. Они говорили о модернизации научной отрасли и развитии новых технологий. Академик не скрывал тоски о закате российской науки, Фурсенко больше походил на коммерческого директора по делам превращения РАН в бизнес-структуру. Академик, словно продолжая затянувшийся спор, подчеркивал высокое предназначение науки, министр с безапелляционной уверенностью настаивал на подчинении научного сообщества интересам власти и капитала.
Рынок и коммерческая выгода - на первом месте для министра. А наука, если хочет вписаться в новые капиталистические реалии, пусть "переориентируется" и "реструктурируется". Но под его, министра, контролем. Это только бизнесу, особенно крупному, дается неограниченная воля орудовать без государственной опеки, контроля и ответственности. А за наукой, считает, министр нужен глаз да глаз. Им была предпринята попытка навязать академиям спецуставы, где за исполнительной властью закреплялись надзорные функции. Академии отбоярились от контроля "сверху". Но министра это не устраивает. Он не отказался от своих намерений. "Совет нужен. Он не ограничил бы самостоятельность академий... только бы участвовал в обсуждении и решении стратегических вопросов развития академий", - вкрадчиво обещал Фурсенко.
Но и отсутствие "совета" не мешает министру жестко и по-бухгалтерски расчетливо диктовать академиям, как им управлять имуществом, как избавляться от своей, отраслевой, социальной сферы, отдавая ее на муниципальный уровень, как провести переаттестацию научных работников. С ее помощью министр планирует "вычистить" из академий 20% "лишних" людей. И за счет освободившегося фонда зарплаты повысить ставки уцелевшим сотрудникам. Фурсенко это называет "реализацией пилотного проекта по совершенствованию системы оплаты труда научных работников". В 2008 году будут "подводиться итоги проекта", после чего Минобрнауки решит "судьбу остальной части государственного сектора фундаментальной науки".
Темы "коммерциализации технологий", "коммерциализации разработок" не сходят с уст министра. Он уже мечтательно прикидывает, как "инновационные проекты", финансируемые бизнес-сообществом, принесут прибыли в миллионы рублей (вопрос, в чьи карманы. - Прим, авт.) и станут "мотором инновационного сектора экономики". Это, считает Фурсенко, и даст эффективные, т.е. доходные "результаты научно-технической деятельности". На это государство вправе рассчитывать, выкладывая бюджетные деньги, подчеркивал министр.
К этому "праву" он проявил повышенный интерес. Даже, как выяснилось, внес в правительство специальное постановление. Такой активности со стороны министра не наблюдалось в вопросах о правах ученых на достойную пенсию, оплату их труда, о праве научных учреждений на современную высокотехнологичную базу. Не вспомнил Фурсенко и о том, как нобелевский лауреат и депутат Госдумы Жорес Алферов, создавший практически единственный на сегодня конкурентоспособный в России научно-исследовательский физико-математический центр РАН, еще с 2004 года просит выделить на оснащение нового научно-лабораторного корпуса 250 млн рублей. Их Минфин фактически недоплатил данному научному сектору. Но об этом праве крупного научного сектора у министра голова не болит.
Не спешит Фурсенко и с осуществлением программы по привлечению молодых кадров в науку. Она заработает в лучшем случае в 2009 году. Будет ли тогда Фурсенко в министрах, не знает даже он сам. Но обещания раздает налево и направо на десятилетия вперед, вплоть до 2025 года, зная, что никто с него не спросит ни за слова, ни за "пилотные проекты".
Не вступая в прямую полемику с министром, президент РАН Ю.Осипов, выйдя к думской трибуне, счел нужным заметить, что, "как показывает мировой опыт, государственные органы избегают вмешиваться в конкретное планирование фундаментальных исследований, предоставляя это право как раз научному сообществу". С достоинством и твердостью в голосе Осипов парировал чиновнику: "Высокий уровень развития фундаментальной науки является достоянием и гордостью России. Фундаментальная наука - это особая среда. Она генерирует знания об основах мироздания, о природе, о человеке. А оценки экономического эффекта в абсолютном большинстве случаев являются весьма условными".
РАН пережила очень сложный и драматичный этап. Но выстояла, по словам Осипова, сохранив свое ядро. В стране остается более 400 институтов, объединенных в девять тематических отделений. В европейской части РФ действуют 14 региональных научных центров, выжили региональные отделения РАН в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке. В научных организациях работают 110 тыс. человек, 52 тыс. - научные сотрудники. Из них 10 тыс. - доктора наук, 25 тыс. - кандидаты. Академия участвует в подготовке экспертных заключений по программам социально-экономического развития полярного Урала, Сибири, Дальнего Востока, Республики Саха (Якутия). Многие результаты исследований РАН находят применение в решении экономических, оборонных, политических и других задач, стоящих перед Россией. Около 700 членов академий наук и тысячи научных сотрудников участвуют в учебном процессе страны. Сегодня без ученых не могут обойтись новообразованные АО, например РАО ЕЭС. Им нужен анализ, выверенные проекты, заключения. А что имеют ученые в современной РФ?
Одна из "болевых точек" РАН и всего научного сообщества в РФ - это низкая оплата труда, сказал Осипов. Только к 2008 году, даст Бог, зарплата научных сотрудников будет поднята до 30 тыс. рублей. Если, конечно, удастся "пилотный проект", который, как заметил Осипов, идет трудно. Да и "у кого поднимется рука отправить заслуженного профессора на пенсию в три с небольшим тысячи рублей? Профессора, который вас учил?" - обратился академик к депутатам и добавил: - Надо что-то делать!"
Фурсенко молча сидел в правительственной ложе, и по выражению его лица можно было догадаться, что он точно ничего делать не будет. Его цель - избавиться от неэффективного, с его точки зрения, балласта.
Создается впечатление, что министр старательно не замечает бедственного положения ученых, среди которых есть и те, кто и в него, Фурсенко, вложил когда-то свой труд. И что получил взамен? Стоимость фондов РАН, приходящихся на одного человека, - около 100 тыс. рублей, а в западных странах - 200 тыс. долларов, или в 70 раз больше, чем в РФ. Так стоит ли удивляться утечке мозгов? Да и уезжают люди, по мнению Осипова, не только из-за низкой зарплаты, но еще и ради возможности работать на современном оборудовании, иметь условия для научных исследований.
А РАН остается с нерешенной проблемой притока молодого пополнения. За знаниями и степенями в академию идут. В год, рассказал Осипов, "примерно полторы тысячи молодых людей зачисляется в РАН", "в аспирантуре академии учится 6 тыс. молодых людей". Но после трехгодичного обучения только треть из них остается работать в академии, остальные уезжают за рубеж или уходят в бизнес. На сегодня средний возраст действительных членов академии 71 год, членов-корреспондентов - 58. Не так и плохо, по оценке Осипова. Но это еще наработки советского времени.
В нынешних экономических условиях не видно обнадеживающих перспектив по улучшению материального положения науки. Финансирование остается низким, материальная база - в неудовлетворительном состоянии. Например, в 2008 году сократится финансирование Академии медицинских наук. И оставляет желать лучшего прописанное для науки законодательство. "Болевым" вопросом для РАН являются налоги на имущество и земельные участки. В 2006 году постановлением правительства были отменены льготы по этим видам налогов, что подкашивает последние силы научных учреждений. А исполнительной власти хоть бы что. Ученые неоднократно обращались к министру с просьбой восстановить налоговые льготы. Жорес Алферов несколько раз вносил закон об освобождении РАН от абсурдного налогообложения, но "Единая Россия" заблокировала его принятие.
Отвечая на вопросы депутатов, Осипов провел сравнение с советским периодом: "В советское время мне всегда давали работать, я занимался делом. Не горжусь тем, что коммунистом не был. Некоторые идеи коммунизма мне очень нравятся... А брат мой - коммунист серьезный".
Ученым есть что вспомнить о советской эпохе. Тогда на науку выделялась сумма, эквивалентная 80 млрд долларов. В СССР наука имела огромные достижения. С советскими учеными считался весь мир, более 20% их научных достижений теперь принадлежат всему человечеству.
У рыночного руководства РФ наука пребывает в падчерицах. Полтора десятилетия ее разрушали финансовыми рычагами: зарплату научного работника опустили до уровня вахтера, не выделяли средства на техническое переоснащение. Теперь лабораторная база РАН износилась окончательно. Путинский период, ознаменовавшийся немыслимым притоком нефтедолларов, ничего хорошего науке не принес. Проявлявшийся интерес к научным учреждениям концентрировался в основном на престижных зданиях и занятых ими территориях, отданных в советское время в пользование ученым. Сейчас же вокруг этой неприватизированной собственности ходят кругами сотни "охотников", желающих перепрофилировать научные учреждения под злачные заведения, чтобы "варить бабки". Разве не с этой целью принят закон об автономных учреждениях? Осипов о нем не упоминал. Но он-то знает, чем чревата для науки аутизация. Поэтому всем видом показывал, что оптимизма министра о бизнес-будущем российской науки он не разделяет.
В том же духе замышляется "Роснанотех", которая, получив огромный фонд, будет вправе создавать целевые капиталы. И кто знает, не отправятся ли они на зарубежные счета? Наука же останется при "своих", как особо нелюбимая торгашами и менялами зона, а ученых так и будут держать в резервации, нещадно эксплуатируя их достижения, полученные в советский период.