«МЫ — РОССИЙСКИЙ НАРОД». НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ РУССКОГО НАРОДА В КНИГЕ ИСТОРИКА ВАЛЕРИЯ ТИШКОВА
07.06.2019
Источник: Коммерсантъ Наука, 07.06.19
О
национальной идентичности можно и нужно говорить понятным языком и с научной
позиции одновременно. Свидетельством тому — фрагмент книги известного историка
и антрополога, академика Валерия Тишкова, выпущенная корпорацией «Российский
учебник».
Фрагменты
из книги
Эта
книга о российском народе и его национальном самосознании (идентичности),
которое делает россиян народом-нацией…
Фундаментальное
значение для российских граждан и для страны в целом имеют вопросы: почему мы
один народ-нация, как мы себя ощущаем и как нас воспринимает остальной мир? И в
этой связи важно, чтобы по вопросу о национальной идентичности в российском
обществе существовал консенсус, прежде всего среди политиков, ученых и общественных
активистов. Не менее важно воспитать должное понимание этого вопроса у
школьника и студента, у преподавателя и журналиста, среди самых широких кругов
россиян…
Читатели
могут не согласиться с автором, и тогда у них должно появиться желание самим
ответить на вопрос: что есть Россия? Для меня ответ сложился еще в начале
1990-х годов. В своих научных статьях и публицистических работах автор
неоднократно писал, что советская официальная идеология и научная теория,
определявшие нацию исключительно как высшую стадию развития этнической
общности, безнадежно устарели и не подходят для демократического государствостроительства
возникшей после 1991 года Российской Федерации.
Мнение
автора, которое сегодня разделяет большинство российских ученых-обществоведов,
таково, что с эпохи формирования централизованных государств на карте мира существует
под разными названиями российское государство — сначала как Российская Империя,
затем как Советский Союз. После распада СССР в 1991 году Российская Федерация представляет
собой продолжение исторического российского государства, несмотря на утрату
более трети населения и обширных территорий. Одновременно это заново самоопределившееся
национальное государство, полностью легитимное и суверенное.
Легитимность
России придают не только историческая преемственность, Конституция, армия и
охраняемые границы, но и наше национальное самосознание, в основе которого лежит
представление о едином российском народе. Проживающий в нашей стране народ
может с полным основанием считаться многоэтничной гражданской нацией, несмотря
на то что в тексте Конституции записана несколько иная формула: «Мы —
многонациональный народ…». Утверждение представления о российском народе как о
гражданской (или политической) нации и есть формирование национальной идентичности.
Этот процесс иногда называют нациостроительством.
Книга
содержит несколько фундаментальных новаций, которые могут казаться трудными для
восприятия политиками и обществоведами в силу инерции мышления или
идеологической ориентации.
Во-первых,
это представление о существовании исторического российского государства (Российская
Империя — СССР — Российская Федерация), несмотря на радикальные трансформации в
1917 и 1991 годах, которые были национальными драмами, а В. В. Путин назвал
распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века». У автора нет
сомнений, что для России и россиян это был действительно драматический
катаклизм, полный трудных жизненных испытаний. И все же, несмотря на подобные потрясения,
российское государство никуда не исчезало. Как оно не исчезло и в 1917 году,
когда разрыв с прошлым действительно был глубоким и трагическим: сократилась
территория страны, в Гражданской войне погибли миллионы людей, и еще миллионы
покинули страну. Дореволюционная Россия, ее политический строй, названия страны
и народа, религия, календарь, названия городов и улиц, культура — все это было
отвергнуто, а многое, как, например, храмы,— даже физически разрушено.
Неслучайно к моменту распада СССР живущие поколения забыли или сменили фундаментальные
понятия и духовные ценности национального бытия, в том числе такие, как
название народа, основы религиозной культуры, морально-поведен-ческие нормы.
Однако
после 1991 года, помимо территориальных и демографических утрат, имел место
обратный процесс возрождения религии, забытых имен и названий, событий
прошлого, а также трудный поиск и созидание новых основ нашей жизни, особенно в
сфере экономики и политики. И, что самое для нас важное — произошло возвращение
российскости: от названия страны (Россия) и ее народа (россияне) до сферы повседневного
языка и массового сознания. Таким образом, государство российское было, есть и
будет. Оно никуда не уходило от нас, оно остается постоянным фактом истории для
его жителей и для внешнего мира. Вот эту историческую преемственность и новые
явления освещает данная книга.
Вторая
новация касается квалификации современного российского государства как
национального, несмотря на многоэтничный состав его населения и на советскую
традицию словоупотребления «национальная государственность» исключительно в
отношении внутренних этнотерриториальных образований («национальные»
республики, области, округа). По мнению автора, как национальное государство
наша страна существовала со времени поздних Романовых, была таковым в период
существования СССР и, без сомнения, сегодня является нацией-государством в
Содружестве Объединенных Наций, принципиально не отличаясь от остальных крупных
государств мира.
Это
утверждение основано на понимании национального государства как государства с
общей хозяйственно-экономической основой, контролируемой центральной властью территорией,
с общими ценностями и культурными основами для большинства жителей страны.
Определить исторический момент рождения национального государства из чего-то
другого («донационального» или имперского образования) крайне сложно, но мы можем
говорить о национализирующемся государстве. В книге обосновывается положение,
что и в империи может складываться и существовать представление о едином народе
и о национальном государстве. Российская Империя рассматривается именно в этом
ключе.
Некоторые
скептики заявляют, что в России из-за недостаточной демократии и уровня
сознания нет гражданской нации и Россия поэтому не может считаться национальным
государством. Однако напомним, что для современных государств полиэтничность
населения, степень демократичности управления, гражданской зрелости и
солидарности того или иного общества не определяют характер государства —
национальное оно или нет. Все известные крупные государства имеют сложный
состав населения, но все они считают себя национальными государствами, как и
все современные нации состоят из представителей многих этнических групп. Тем
более это не связано с политико-идеологическим единством, которым якобы должны
обладать нации. Несогласных, включая этнических, религиозных, региональных
сепаратистов и даже вооруженных экстремистов, хватает в среде многих крупных и
не очень крупных наций, но от этого они не перестают быть нациями и считать
себя таковыми.
Третья
новация заключается в распространении общепринятой в мире категории «нация» как
сообщества по государству на отечественную реальность наряду с длительно господствующим
пониманием этой категории как типа этнической общности. Книга вводит в
общественно-политический язык понятие российского народа-нации при сохранении
использования категории «нация» в отношении этнических общностей страны (у нас
их часто называют народами России или российскими национальностями). Мы теперь
без всяких условностей говорим о национальных интересах России, национальной
безопасности, национальной экономике, здоровье нации, лидере нации, имея в виду
российскую нацию. Такова общемировая практика, и России нет смысла изобретать
велосипед по части использования категории «нация» и производных от этого слова
прилагательных.
Книга
посвящена российскому народу, его неповторимой истории, региональному,
этнокультурному и религиозному многообразию. Но всегда стоит помнить, что во
многих странах жители имеют разный цвет кожи, говорят на разных языках,
исповедуют разные религии, но считают себя одним народом-нацией. Так,
собственно говоря, обстоит дело и в нашей стране, хотя самого слово «нация»
царские власти в свое время очень боялись, а в СССР ему пришло на замену
понятие «советский народ». К сожалению, после травмы распада в современной
России представление о едином народе было и долгое время оставалось смутным.
Оно до сих пор оспаривается некоторыми политиками, учеными, общественными активистами.
Вместе с этим отрицается и сама Россия. Одни считают ее исторической аномалией
и недосамоопределившейся империей. Другие полагают, что Россия, в отличие от
«нормальных» стран,— это неповторимая уникальность, государство-цивилизация с
набором мифологических характеристик ее жителей типа «всемирной отзывчивости»
или «приоритета коллективного над личностным» и т. п.
Однако
специфика России, неповторимость ее исторического опыта и отличительность ее
народа от народов других стран не отменяют общих законов существования
государств и принципов управления сложными обществами. Так же как этнические и
расовые различия между людьми существуют во всем мире, и страны отличаются друг
от друга не столько степенью разнообразия облика и традиций проживающих в них
людей, сколько тем, какие смыслы придаются этому разнообразию в том или ином обществе.
Есть страны, где человеку достаточно иметь самую толику европеоидного облика и
белой кожи, и он считается «белым» (например, Бразилия). Есть страны, где
человек с каплей негритянской крови будет однозначно зачислен в «черные»
(например, США). В некоторых странах столь же фундаментальную значимость при
категоризации населения страны имеют религиозные (например, в странах Ближнего
и Среднего Востока) и кастовые различия (например, в Индии).
В
России ситуация отличается тем, что по ряду причин объективного (длительная
история освоения обширных территорий) и случайного (влияние ложных теорий и
пропаганды) свойства этнический фактор (или так называемый национальный вопрос)
обрел доминирующее значение в общественной жизни. Особенно этим отличился
советский период, когда этнический фактор стал одной из основ государственного
строительства, включая территориально-административное устройство.
В
последние десятилетия наука обществознания открывает все новые стороны
социального бытия. Ученые и управленцы пытаются осмысливать и находить ответы
на новые ситуации и решать проблемы, которые возникают в жизни многоэтничных
стран и сообществ. Мы сегодня знаем о мире и о самих себе гораздо больше, чем
знали 30–40 лет тому назад, а тем более по сравнению с нашими предшественниками.
Одним из прорывов в гуманитарном знании современного поколения стало такое
видение социальной жизни и культурных форм, которое отдает должное феномену социального
конструирования действительности и дискурсивным (коммуникативным) практикам
людей и человеческих коллективов. Значение акта речи и символической политики
стало не менее важным для понимания и объяснения жизни, чем жесткий социологический
факт. Производство субъективных предписаний со стороны элит, религиозная вера,
духовные искания и эмоции, политическая мобилизация и идеологическая индоктринация
оказались не менее значимыми, чем социобиологические детерминанты поведения,
экономические и социальные факторы жизни. Это касается прежде всего такой
важной сферы, как самосознание, духовно-нравственные ценности, как все, что мы
называем также идентичностью, как чувство сопричастности или соотнесения себя с
определенной общностью, организацией или культурой. В центре нашей книги именно
феномен российской идентичности, которая последние четверть века пришла на
смену советскому самосознанию и которая ныне вышла на первые позиции в
сравнении с этнической, конфессиональной или регионально-местной идентичностями.
В
этой книге обращается особое внимание на проектную деятельность людей в
историческом процессе, то есть на реализацию целенаправленных планов и программ
усилиями больших коллективов, государств и отдельных личностей. Эта одна из
форм социального творчества недооценивалась поборниками онтологической природы
человеческих деяний и глубоких исторических закономерностей, согласно которым
большие события не могут быть результатом малых причин и личностных
устремлений. На самом же деле это далеко не так. В частности, распад СССР стал
результатом не только неких исторических закономерностей и глубинных
тектонических сдвигов, но и исходом верхушечной борьбы за высшую власть в
государстве и раскола элит по линиям «центр—периферия».
Напомню,
что так называемые большие проекты всегда были в арсенале человеческой истории,
в том числе в России (от строительства петровского Петербурга до хрущевского
плана освоения целинных земель и советского атомного проекта). Но только в
последние годы мы стали понимать их возрастающую и даже определяющую роль. К
таким большим проектам относится конструирование наций и государство-строительство.
Как отмечал в 1918 году выдающийся российский ученый и политик, академик
Российской академии наук П. Б. Струве, «нация конструируется и создается
национальным сознанием». Термин «конструирование» был использован им примерно в
таком же смысле, как его понимает современная теория социального
конструктивизма.
Само государство также есть по сути своей человеческий проект, а не
свыше спущенная данность, как думали о нем представители мистико-религиозного
направления в русской философии. Например, Н. А. Бердяев считал, что «государство
не может определяться никаким данным человеческим поколением… государство не
может быть создано и не может быть разрушено никаким человеческим поколением».
Однако существование государства требует от каждого нового поколения граждан не
только целенаправленных усилий по защите государственности, но и коллективного
повседневного испытания на лояльность этому государству и проживающему в нем сообществу
людей, которые называются народом или нацией. Государства потому и существуют,
что каждое живущее в нем поколение принимает это государство как свое с вытекающими
из этого последствиями (пользование правами, защита, уплата налогов и т. п.).