ЯЗВОЙ МЕНЬШЕ. РАЗВИТИЕ РЕГЕНЕРАТИВНОЙ МЕДИЦИНЫ ПОЛУЧИЛО МОЩНЫЙ ИМПУЛЬС.
08.12.2017
Источник: Поиск, 08.12.17
Юрий ДРИЗЕ
Недавно
в Московском университете им. М.В.Ломоносова проходил III Национальный конгресс
по регенеративной медицине. Среди десятков интереснейших докладов особо
выделялось выступление ученых из петербургского Института цитологии (ИНЦ РАН).
От вуза в столицу прибыли около 30 специалистов, представивших девять докладов.
Причем два из них - пленарные академика Н.Никольского и члена-корреспондента
РАН А.Томилина. Похоже, активность питерцев не удивила участников форума:
институт ведет исследования в области клеточной биологии и создании
биомедицинских клеточных продуктов почти треть века и занимает здесь лидирующие
позиции. Его проекты поддержаны Российским научным фондом.
По
просьбе читателей газеты “Поиск” о работах питерских цитологов рассказала
руководитель Центра клеточных технологий ИНЦ, и.о. директора института доктор
биологических наук Наталья МИХАЙЛОВА.
-
Нам действительно было что доложить коллегам. Инсти-тут цитологии фактически
первым в стране начал изучать стволовые клетки и применять фундаментальные
знания в практической медицине. Наши сотрудники, например, разработали
эффективный клеточный продукт - дермальный эквивалент - для лечения больных,
получивших тяжелейшие ожоги и страдающих от незаживающих трофических язв.
Продукт, состоящий из коллагенового матрикса и живых клеток кожи человека,
наносят на раны, и они быстро заживают. Клетки (дермальные фибробласты)
секретируют вещества, стимулируют работу собственных клеток пациента, а
коллаген является основным структурным белком кожи. Отмечу, что традиционные
методы лечения пока не в состоянии справиться с трофическими язвами.
Министерство
здравоохранения нас поддержало, и клиники страны с 2006-го по 2011 годы смогли
пользоваться нашим клеточным продуктом. Эффективное лечение получили более 500
пациентов, спасены жизни ожоговых больных. Однако дальше работать с прекрасно
зарекомендовавшим себя продуктом было невозможно - его необходимо было
перерегистрировать, но сделать этого мы не могли. В стране тогда отсутствовали
правила, разрешающие использовать клетки человека. Парадоксальная ситуация:
биологи с помощью стволовых клеток создавали новые методы лечения, но
опробовать их на практике им не разрешалось. Из-за этой, без преувеличения,
трагической неувязки развитие клеточных технологий застопорилось, и мы начали
отставать от Запада. Так продолжалось около пяти лет, пока в конце 2016 года не
вступил в действие федеральный закон №180 “Об обращении биомедицинских
клеточных продуктов”. Прошедший в Москве конгресс стал первой встречей
ученых-разработчиков и, что важно, врачей, которые теперь смогут применять технологии.
Выдающееся событие для нашей области науки! Заслуга в этом принадлежит
академику В.Ткачуку, который взял на себя инициативу провести форум.
С
принятием закона ситуация в корне изменилась, и биологические институты
активизировались. Но сразу же возник вопрос финансирования разработок на основе
стволовых клеток. Такие дорогостоящие работы на небольшие гранты (например,
РФФИ) провести просто невозможно. Нашему институту в этой ситуации
необыкновенно повезло - у нас уже был грант Российского научного фонда. В конце
2014 года мы выиграли престижный конкурс на выполнение комплексной программы
развития ИНЦ “Молекулярно-клеточные технологии для лечения социально-значимых
заболеваний”. Фонд едва ли не первым стал финансировать эти фундаментальные
исследования и поддерживать развитие перспективных методов применения стволовых
клеток для лечения тяжелых заболеваний, создание новых технологий, оснащение
лабораторий современной техникой, подготовку кадров для нарождающейся отрасли
регенеративной медицины и вывода ее на мировой уровень.
-
Конкурентов у вас было много?
-
Да, 12 академических институтов и ведущие университеты. Но среди победителей
оказались всего три биологических института. Грант на пять лет мы получили в
декабре 2014 года и к работе над проектом приступили в начале следующего. За
это время сделано немало: мы расширили исследования стволовых клеток и методов
их получения для создания эффективных клеточных продуктов. Разрабатываем их
вместе с медиками для замещения органов и тканей (восстановление мочевого
пузыря, поврежденной костной ткани), в том числе у больных туберкулезом.
Развиваем фундаментальные исследования индуцированных плюрипотентных стволовых
клеток для моделирования практически любых тканей человека. В этой области
институт занимает лидирующие позиции благодаря работам члена-корреспондента РАН
А.Томилина.
Наша
гордость - Центр клеточных технологий, построенный с учетом требований к чистым
помещениям и международного стандарта GMP. Это была одна из центральных задач
гранта. Мы открыли центр в мае 2017 года (на верхнем снимке), первыми среди
биологических институтов и, считаю, очень быстро - за 2,5 года. Центр занимает
всего
100
кв. м, но, как говорится, мал золотник да дорог: он отвечает самым высоким
требованиям чистоты. Это значит, что мы даем гарантию и при культивировании
клеток контаминаций быть не может. В этом году наше чистое производство сумело
подтвердить свой высокий класс. Сейчас готовим к аккредитации оборудование и
технологии. Это делается впервые, и пока мы ждем окончательных регламентов от
Росздравнадзора и Минздрава РФ.
Центр
оснащен самым современным оборудованием, которое позволяет получать
качественные клеточные культуры, в том числе для высокопроизводительного
скрининга, наращивать стандартную клеточную массу для производства клеточных
продуктов. У нас, например, действует одна из первых в России
автоматизированных систем культивирования клеток - CompacT - компании Sartorius
стоимостью более 100 миллионов рублей. Таких установок в стране две, но только
наша работает в чистых помещениях. Клетки, напомню, культивируют вручную,
процесс этот необыкновенно трудоемкий, занимающий массу времени. А
роботизированная установка по заданным протоколам делает это без участия
человека круглые сутки, не отвлекаясь на обед и перекуры, а главное,
безошибочно. Благодаря отработанной совершенной технологии, а также стандартным
методам и материалам мы можем проводить доклинические исследования создаваемых
лекарств. Момент принципиальный: теперь мы готовы сами тестировать новые
лекарства, проводить опытные испытания не на животных, а на клеточных моделях,
наблюдая, как клетки реагируют на новинку. Поэтому так важно разрабатывать и
совершенствовать подобные технологии.
Современное
оборудование позволяет нам “строить” стандартные клеточные продукты, которые
после сертификации можно передавать в клиники. В первую очередь это продукт,
уже получивший разрешение, для лечения тяжелых ожогов и язв, о котором я
говорила. Его можно рекомендовать и для медицины катастроф. Когда в Перми во
время пожара в клубе “Хромая лошадь” пострадало множество людей, их доставляли
в петербургские клиники, и на наш клеточный продукт был огромный спрос. Тогда
мы все силы бросили на его производство. Обидно, когда случаются катастрофы,
нас призывают: “Срочно давайте ваш продукт!”, а когда опасность миновала, требуют
свидетельство о сертификации. Сейчас мы должны зарегистрировать наши разработки
по новым правилам, определенным законом №180. И хотя метод прекрасно себя
зарекомендовал (применялся в клиниках на протяжении пяти лет), предстоит заново
повторить все этапы, включая доклинические и клинические исследования. Но есть
надежда, что Минздрав пойдет нам навстречу и упростит процедуру регистрации.
Это будет первый биомедицинский клеточный продукт, который мы собираемся
зарегистрировать. Сейчас проводятся испытания подобного средства для восстановления
мочевого пузыря, востребованного, как я говорила, больными туберкулезом. Еще одна
технология предназначена для замещения костной ткани (имплантация протезов для
замещения кости, в том числе восстановления туберкулезной костной ткани).
Перспективные исследования проводим с офтальмологами: разрабатываем продукты
для восстановления дефектов тканей глаза с помощью стволовых лимбальных клеток.
-
На каком уровне находятся ваши технологии? Есть ли отставание?
-
Аналоги нашим клеточным продуктам за рубежом, конечно, есть, особенно
касающиеся лечения ожогов. И все же назову важные преимущества наших
разработок: по эффективности они не уступают западным и значительно дешевле. В
чем мы отстаем, повторюсь, так это в темпах внедрения: сначала применение
тормозило отсутствие закона, теперь, боюсь, пройдет лет пять, пока наши методы
сертифицируют. А пока страна по-прежнему вынуждена закупать за рубежом
дорогостоящие лекарства и технологии.
-
Удалось ли институту решить вопрос подготовки кадров, как того требует грант?
-
В этом направлении мы интенсивно работали и в последние годы добились значительных
изменений. В проекте, поддержанном РНФ, участвуют свыше ста специалистов,
больше половины из них - молодежь, включая аспирантов и студентов (для
института, в котором около 240 научных сотрудников, думается, совсем неплохо).
Главное, что молодые ученые работают с энтузиазмом, у них горят глаза, им у нас
интересно. Многие пишут статьи и публикуются в ведущих, высокорейтинговых
иностранных изданиях. И все же специалистов не хватает, в первую очередь,
способных культивировать клетки и обслуживать роботизированную технику. Поэтому
мы обсуждаем разработку образовательных программ с санкт-петербургским и
политехническим университетами по подготовке высококлассных специалистов,
совмещающих знания клеточной, молекулярной биологии, материаловедения с навыками
работы на новейшем оборудовании.
-
Грант заканчивается в 2018 году, что будет дальше с центром и научным
направлением?
-
Конечно, мы и дальше будем развивать эту важную область регенеративной
медицины. И уже сейчас, продолжая выполнять проект РНФ, занимаемся поисками
финансирования. Замечу, что научная репутация института, большой опыт и
достижения (открытие центра, статьи в зарубежных журналах, исследования и
разработки) заметно облегчают эту непростую задачу и привлекают к нам внимание
фармацевтических компаний, медицинских организаций, университетов. За три года
действия гранта ИНЦ заключил около 20 договоров, включая соглашения на консультации
и обучение сотрудников российских организаций разных ведомств. Есть среди них и
соглашения с зарубежными университетами, например, с Мюнхенским (совместные
исследования по использованию наночастиц и мезенхимных стволовых клеток,
применяемых в онкологии). Недавно подписан договор с Центром системной
биомедицины университета Люксембурга - будем создавать биосовместимые матрицы
для культивирования нейронов. Вместе с американскими коллегами (университет
Tafts, Бостон) занимаемся тестированием биосовместимых титановых материалов для
протезирования костной ткани. Нашлись спонсоры, поддерживающие нас в выполнении
этого проекта, в том числе наш учредитель ФАНО России, зарубежные и
отечественные компании. Зная о наших научных возможностях и прекрасном
оснащении, институт стали привлекать к тестированию новых лекарств. Один
договор по доклиническим исследованиям уже выполнен по стандарту GLP. В этом
году заключен договор о создании консорциума вместе с коллегами и медицинскими
организациями из Казахстана - они заинтересованы в методах лечения ожогов, трофических
язв и намереваются приобрести нашу технологию, совместно создавать новые клеточные
продукты. С Белоруссией будем участвовать в реализации программы Союзного
государства. И все эти подвижки произошли за последние три-четыре года.
-
Вернемся к прошедшему в МГУ конгрессу: как были приняты доклады ваших
сотрудников?
- Считаю, очень хорошо. Наши сообщения о перспективных стволовых клетках
и применении биомедицинских клеточных продуктов вызвали большой интерес
участников. Например, доклад академика Н.Никольского был посвящен стволовым
клеткам эндомерия и возможности их применения для лечения бесплодия у женщин.
Работа проведена огромная, доказаны, в частности, эффективность и безопасность
этих клеток. М.Хотин представил новую инфраструктуру (по международному
стандарту GMP) для создания биомедицинских клеточных продуктов, которые можно
передавать в клиники, в соответствии с требованиями закона ФЗ-180.
Заинтересованность нашими работами можно объяснить еще и тем, что классические
методы лечения пока бессильны против тяжелых заболеваний, поэтому применение
биомедицинских клеточных продуктов вышло на высокий уровень. Скажем, в НИИ
онкологии в Петербурге делают противоопухолевые вакцины на основе клеток
костного мозга и опухолевых клеток больного (биотерапия), показавших значительный
противоопухолевый эффект. Эта технология также имела разрешение Минздрава на применение,
но теперь ее надо регистрировать заново - сколько пациентов вовремя не получат
лечение! Наша страна занимает едва ли не первое место в мире по количеству
ампутаций конечностей - из-за того, что пока не поддаются лечению хронические
трофические язвы. И вдруг появляются методы заживления ран, и пациенты
восстанавливаются без операций, возвращаясь к полноценной жизни. Такие
технологии должны получать поддержку от государства и Минздрава: применение
новых методов снижает инвалидизацию населения и смертность. Так становятся
реальностью казавшиеся фантастикой выращивание и замещение тканей и органов
стволовыми клетками. Значение и важность этих революционных методов, на мой
взгляд, столь велики, что я бы сравнила их с полетами в космос.