Нынешний год войдет в историю российской науки как год великого перелома – так же, как 1929 год вошел в историю российского крестьянства. Результаты преобразования модели сельского хозяйства – от самостоятельных индивидуальных собственников к колхозам, зависимым от государства, – оказались плачевными. Итоги изменения концепции Российской академии наук, ведущего научного учреждения страны, – от государственной, но все же во многом независимой структуры к "департаменту науки", полностью подчиненному в финансовом отношении казенным чиновникам, – пока остаются неясными.

Сторонники перелома указывали на неэффективность РАН (что чистая правда), на упадок системы высшего образования, так или иначе связанный с общим уровнем науки в России (что тоже правда) и на позорную ситуацию с присуждением ученых степеней (что правда вдвойне). Исправить положение предлагалось введением контроля, контроля и еще раз контроля над деятельностью академических институтов и прочих подразделений, а также организацией независимых государственных центров – "Сколково", например, или Курчатовского института – для того чтобы как можно быстрее превращать достижения науки в высокодоходный продукт. Для придания благозвучности этот последний процесс назвали модным словом "инновация".

Операция "Великий перелом" была проведена успешно, в лучших традициях ведомства, управляющего сейчас Россией. Она началась с неожиданной и жесткой фронтальной атаки соответствующих министерств. Ответная контратака РАН была перенаправлена в высший эшелон власти, вроде бы более сочувствующий обороняющимся, где и завязла. Классическим обходом с фланга стало обещание обеспечить безбедное существование академиков новой реформированной Академии (включая ранее "неполноправных" членов-корреспондентов РАН). А после того, как сопротивление выдохлось, принятое окончательное решение зафиксировало, по сути, первоначальную жесткую позицию нападающих. Лохов, как обычно, развели – и притом довольно элегантно.

Впрочем, дым над полем сражения еще не вполне развеялся. Недобитые оппоненты еще пытаются объяснить победителям, чем различаются

Операция "Великий перелом" в РАН была проведена успешно, в лучших традициях ведомства, управляющего сейчас Россией фундаментальная наука и внедрение ее результатов в технологию. Существование науки действительно невозможно без активной поддержки государства, в то время как прорывы в технологии, как правило, появляются на уровне малого и среднего наукоемкого бизнеса – от идей новых лекарственных средств до прототипа очков, линзы которых можно использовать подобно экрану планшетника (кстати, первый штраф за ношение таких очков за рулем уже выписан в конце октября в Сан-Диего). Государственные же инновации крайне редки – если не считать ядерное и прочее оружие.

Но инновационный бизнес ограничен сравнительно коротким временем жизни – годы, максимум десятилетия. Поддерживать фундаментальную науку, то есть затратный и рискованный интеллектуальный поиск, в котором не то что правильные ответы, но и правильные вопросы не гарантированы, он не в состоянии. В этом смысле государство, конструкция, рассчитанная – в идеале – на века, находится в уникальном положении. Оно и только оно может – и должно – думать на долгий срок вперед и предоставить фундаментальной науке возможности развития, сохраняя как интеллектуальный потенциал страны, так и вероятные – но опять-таки не гарантированные – технологические прорывы в будущем.

Продолжая эту цепочку рассуждений, вспомним: английский король Карл II Стюарт, принимая в 1661 году под свое покровительство новосозданное Королевское общество, не знал, как долго продлится правление Стюартов (оно закончилось всего через сорок лет), но надеялся, что Великобритания сохранит уважение и любовь к наукам навсегда. Петр Великий создал своим указом Петербургскую академию наук в 1724 году в той же надежде – но только обращенной к России. Даже большевики, превратившие в 1925 году эту академию в Академию наук СССР, поддерживали фундаментальную науку: они тоже смотрели вперед и полагали свое государство вечным – в чем, впрочем, ошибались.

Зато нынешние руководители России, судя по всему, такую ошибку повторять не собираются. На вечность возводимой ими государственной конструкции – или хотя бы на ее прочность – они, похоже, не рассчитывают с самого начала. И тогда произошедший великий перелом-2013 представляется вполне логичным: ведь существование российской фундаментальной науки может принести реальные (читай: валютные) плоды очень нескоро – а если так, то зачем она? После же нас – хоть потоп, хоть народный академик Лысенко, хоть изобретатель Петрик.

Григорий Никифорович, доктор биологических наук, кандидат физико-математических наук (Сент-Луис, США)