Версия для печати
Вернуться к списку

«Пора самим спасать отечественную науку»

«Фурсенко в отставку». И что тогда?

В своем предложении создать последовательную программу необходимых для развития отечественной науки мер в «Газете.Ru» рассказывает д. ф.-м. н. Игорь Броневой, г. н. с. ИРЭ им. В. А. Котельникова РАН.

Одним из наиболее часто звучавших предложений научной и вузовской общественности было «Фурсенко в отставку». Предположим, отставка состоялась бы — и что тогда? Вспоминается древнегреческая старушка, плакавшая при свержении тирана, поскольку каждый новый властитель оказывался хуже предыдущего. Где гарантия, что новый министр будет проводить другую политику? Кто тогда персонально должен стать министром или какую конкретную, детально обоснованную программу действий должен реализовать министр? Автору этого слышать не доводилось.

Как способ решения всех проблем предлагалось существенно повысить финансирование научных исследований. Но есть ли гарантии того, что добавленное финансирование действительно пойдет на развитие научных исследований? Есть ли: (а) детальная программа расходования такого финансирования; (б) расчеты, выявляющие наиболее рентабельные и эффективные пути расходования финансирования; (в) четкий механизм защиты финансирования от неэффективного расходования и хищения? Безупречно ли расходуется выделяемое в настоящее время финансирование? А без ответов на эти вопросы что, опять надежда на монетаризм, который уже принес много бед стране?

Ещё один выход видят в привлечении молодежи в науку. Но в какой ситуации окажется молодой человек, пришедший в НИИ в качестве стажера, аспиранта, м. н. с.?

Хватит ли в лаборатории, где он окажется, средств на закупку научного оборудования? А ведь приобретать оборудование при нынешнем упадке отечественного приборостроения надо преимущественно за рубежом. Есть ли в НИИ технологический отдел, способный изготовить требуемые для исследований образцы? Есть ли мастерские, СКБ, опытные производства, способные изготовить, разработать нестандартное оборудование, если оно потребуется? Есть ли достаточная база для ремонта научного (тем более импортного) оборудования? Есть ли механизм защиты молодого ученого от притеснений, от несправедливого заимствования его научных результатов, невыполнения начальством своих обязанностей по отношению к молодому сотруднику, если что-либо подобное возникнет? Есть ли реально действующий контроль за справедливостью распределения бюджетных средств, выделяемых на надбавки к должностным окладам (последние недостаточны для нормального существования)? А если этого нет, то какая жизнь реально ждет молодого ученого и как много сможет он сделать?

Выход видят и в возвращении ученых уехавших за рубеж. Но ведь большинство из них, по-видимому, уехало, не «погнавшись за длинным рублем», а из-за отсутствия в стране необходимых для научной работы условий.

О последнем писал в газете «Известия» перед отъездом из России, а потом говорил в интервью во время визита в Стокгольм для получения Нобелевской премии академик А. А. Абрикосов. Уезжают и для того, чтобы спасти своих сыновей от издевательств при службе в вооруженных силах, чтобы нормально обеспечить свои семьи жилплощадью, медицинским обслуживанием, питанием, отдыхом во время отпусков, безопасностью, соблюдением человеческих прав и т. п. Но ведь во всем этом со времени отъезда ученых за рубеж не произошло кардинальных улучшений в стране. Что же им, возвращаться в общем к тому, от чего бежали?

Ученые продолжают уезжать. Последний тому пример — отъезд на работу в Германию А. Г. Крушельницкого, сорокалетнего доктора физ.-мат. наук, известного читателям своими разоблачительными антикоррупционными публикациями.

Условий, которые ему создали за его статьи в газету «Троицкий вариант» («Прозрачный омут Академинторга» и «Пилите, Шура, пилите...») и в «Газету.Ru» («Распилы — это показатель общего кризисного состояния науки») написанные им только ради блага отечественной науки, он больше выносить не мог. А те, ради кого он боролся, отечественные ученые, ещё слишком дезорганизованы, чтобы, следуя моральному долгу, эффективно противодействовать несправедливостям, которые приходится терпеть не только их коллегам, но и студентам вузов, учащимся и педагогам средних учебных заведений.

Для освобождения мест молодым ученым предлагают отправлять на пенсию людей, достигших пенсионного возраста. Мне пришлось наблюдать, как директрису, много лет прекрасно руководившую созданной ею же замечательной средней школой, ещё полную сил и желания работать, отправили на пенсию. При новой, молодой директрисе школа стала быстро деградировать, начали увольняться хорошие педагоги, уходить учащиеся. И эта замена директоров была произведена в ходе широко разрекламированной кампании по омоложению руководящих кадров в школах. Не наломать бы таких же дров и в научных организациях. Ведь, с одной стороны, существует много примеров продуктивного научного и педагогического долголетия, а с другой — остановки научных исследований из-за ухода их руководителей или исполнителей. Помню, какую незаменимую школу, без которой, казалось, нельзя стать научным работником, проходила молодежь у ученых, которым было существенно за шестьдесят и которые при этом делали великолепные исследования, в Институте физических проблем АН СССР (ныне ИФП им. П. Л. Капицы РАН). Кроме того, люди любого возраста часто погибают, когда их лишают возможности работать.

Если у сотрудника стало с возрастом меньше сил, но он продуктивно работает, можно перевести его на неполную ставку, но увольнять, чтобы освободить ставку для молодых сотрудников, и недальновидно, и бесчеловечно.

Ещё одна мера, которая, видимо, считалась панацеей для подъема науки, — это распределение части бюджетного финансирования, выделенного на зарплату, в качестве надбавок к должностным окладам. Видимо, считалось, что у научных сотрудников есть все необходимые возможности для полноценной научной работы, но ученые ленятся, а этим методом их можно заставить работать. Могу привести много научных работников, работавших с полной отдачей как при мизерной зарплате в труднейшие девяностые годы, так и работающих сейчас, когда выплачиваемые надбавки многим не позволяют и приблизиться к обещанной в РАН среднемесячной зарплате в 30 тыс. руб. И чего стоит эта мера, когда при официально признанном существовании коррупции в стране нет контроля за справедливостью распределения средств на надбавки и когда произведенное распределение не раскрывается перед коллективами институтов, как делалось в советское время?

Встречались и мнения в том духе, что «дайте нам, самим научным сотрудникам, решать все вопросы, и мы в полчаса решим все проблемы, и всё наладим». Ой ли? Так ли всё ясно и просто? Может, не говорить гоп, пока не перепрыгнул?

Предпринимается и копирование западных образцов организации образования и науки, не делая предварительно анализа присущих ей недостатков. При этом не сберегают тех преимуществ, которые были созданы в советское время, когда значительную роль в развитии отечественной системы науки и образования имели наши крупнейшие ученые А. Ф. Иоффе, А. Н. Несмеянов, М. В. Келдыш, И. В. Курчатов, П. Л. Капица, Н. Н. Семенов, А. Ф. Алиханов, А. П. Александров, И. Е. Тамм, А. М. Прохоров и многие другие выдающиеся деятели.

Автор не стремится очернить вышеупомянутые методы или перечислить всё, что предпринималось или предлагалось для оздоровления науки в последние годы, но многое из этого, по мнению автора, обладает одной общей чертой — это надежда решить всё одним махом и при этом «на авось». Ни для одной из упомянутых выше мер, как представляется автору, не была разработана четкая, конкретизированная до всех деталей схема того, как в результате её применения будет улучшаться ситуация в науке. К сожалению, и многое другое в стране с начала перестройки делалось и делается на авось, авось получится, и результаты, как правило, плачевные, а потери огромные. Вспоминаю, как покойный академик Ю. В. Шарвин, под руководством которого мне в молодости посчастливилось работать, наставлял: «Не делайте непродуманных поступков».

Аналог программы «Пятьсот дней»

Естественнее, казалось бы, разобраться скрупулезно в конкретных причинах, мешающих выполнению научных исследований, и разработать четкую, детальную, контролируемую на каждом этапе её выполнения, программу восстановления отечественной науки, может быть, в чём-то аналог программы «Пятьсот дней». И за разработку такой конструктивной программы могли бы, по мнению автора, взяться, объединившись для этого на общественных началах, рядовые сотрудники научных учреждений, т. е. те, кто наиболее знает и остро ощущает на себе изъяны нынешней системы обеспечения научных исследований. Если же в этой работе захотят участвовать или вести параллельную разработку, например, руководство РАН, Минобрнауки, отдельные академики, то это будет только к пользе дела.

В начале работы над программой мне кажется целесообразным составить общими силами перечень того, что помимо наиболее часто упоминаемых факторов (недостаточного финансирования на зарплату и научное оборудование, кадровую неукомплектованность) не дает нам нормально работать.

Первый раздел программы мог бы, например, быть посвящен мерам, осуществление которых должно сделать доступным требуемое для научных исследований оборудование. Должны быть перечислены предприятия, опытные производства, СКБ, мастерские, которые необходимо реанимировать или создать, а также продукция, которую они должны производить. Должны быть приведены доказательства рентабельности производства этой продукции в своем отечестве перед закупкой за рубежом. При последней и так слишком высокая для нас цена изделия в стране-производителе возрастает из-за расходов на импортирование — «за морем телушка полушка, да перевоз рубль». К тому же допускаются ещё и неоправданное завышение цен, и низкое качество поставляемого импортного оборудования; сроки поставки слишком долгие, что нередко останавливает исследования, и т. д. (об этом в газете «Троицкий вариант» опубликовано около десятка статей, среди которых и статьи автора).

Во втором разделе программы можно было бы, например, представить меры по устранению изъянов управления научными учреждениями путем демократизации управления. Часть мер должна обеспечить контроль за тем, чтобы действия дирекции были направлены строго на обеспечение эффективной работы вверенных учреждений, а не к личной выгоде. Для этого основные производственные вопросы (обеспечение ставками, финансированием, оборудованием, корректировка направлений научных исследований и т. п.) могли бы обсуждаться и решаться коллегиально, а не по произволу дирекции и не в пользу преимущественно соавторов дирекции. Коллегиальность подразумевает участие в зависимости от статуса решаемого вопроса, внутриинститутских отраслевых (по научным направлениям) и ученого советов (нынешнее участие последних в управлении институтом, как правило, ничтожно), коллективов институтов, лабораторий, подразделений инфраструктуры.

Для этого им должны быть обеспечены недостающие права и обязанности.

В том же разделе программы должны быть меры, гарантирующие соблюдение прав и интересов трудящихся; ответственность за это дирекции перед коллективом учреждения; невозможность образования авторитаризма, возникновение которого в конечном счете вызывает деградацию научного (как показывает история мировых цивилизаций — и любого другого) учреждения. В частности, дирекция должна ежегодно отчитываться перед коллективом в расходовании бюджетного финансирования (как делается в ИФП им. П. Л. Капицы РАН, руководимом вице-президентом РАН академиком А. Ф. Андреевым). Это позволило бы контролировать справедливость распределения средств на оплату труда и на закупку оборудования, наличие и распределение вакантных ставок и т. п.

Не должны разрешаться безальтернативные выборы директора в институте или осуществляемые только легко контролируемыми немногочисленными делегатами от подразделений.

Такие выборы не позволяют объективно представить отношение коллектива института к кандидатуре директора и, косвенно, оценку коллективом предшествующей деятельности выбираемого. По тем же соображениям не должны допускаться безальтернативные выборы заместителей директора ученым советом. Все создаваемые в институте под руководством дирекции комиссии должны регулярно публично отчитываться перед коллективом института. В учреждениях должны реально работать комиссии по разбору трудовых конфликтов. Возможно, принимая во внимание изложенное в статьях А. А. Самохина «Эх, ПР РАН...» и «Мы, работники РАН...» о профсоюзе РАН, целесообразно обсудить создание объединения ученых, альтернативного профсоюзу, может быть путем выделения из последнего наиболее демократичной части, склонной к реальной деятельности по заботе о правах и интересах трудящихся.

Наконец, в этом разделе программы надо представить данные о реальных зарплатах сотрудников научных учреждений, которые, возможно, у многих будут меньше декларируемых, как среднее, 30 тыс. руб. и более.

Это должно доказать необходимость установления контроля за распределением начальством институтов выделяемого на надбавки финансирования, а также обоснует требование перейти от объявления в отчетах средних зарплат к публикованию того, какие количества сотрудников получают какие конкретно суммы.

В третьем разделе программы могли бы быть те требования, которые должны выполняться комиссиями при проверках научных учреждений, для того чтобы давать полную картину обеспеченности необходимыми условиями работы, справедливого назначения зарплат, компетентности руководства, соблюдения прав и интересов трудящихся. До сих пор в РАН комиссии для ревизии (контрольной проверки) институтов формируются, насколько мне известно, из сотрудников РАН. В комиссию входят, в частности, несколько директоров РАН, которых через некоторое время будет, в свою очередь, проверять и директор ревизуемого института.

Это не гарантирует беспристрастной проверки, которую должна бы на самом деле осуществлять полностью независимая от РАН комиссия (компетентная в научных исследованиях и не коррумпированная).

При проверках институтов, в частности, должно бы скрупулезно проверяться и указываться в отчете присутствие всех необходимых компонент научных исследований: (а) наличие требуемого научного оборудования и тех или иных возможностей его ремонта; (б) наличие мастерских (механической и др.) и конкретный уровень их оснащенности; (в) возможность изготовления у себя в институте или получения извне объектов исследования (образцов); (г) конкретные (а не усредненные по институту) бюджетные зарплаты сотрудников и условия их труда, распределение премиального фонда и т. д. В отчете целесообразно также приводить: (I) все направления научных исследований, ведущихся институтом, и результаты исследований по каждому из направлений; (II) перечень подразделений, работающих по каждому из научных направлений, и оценка технической оснащенности подразделений для проводимых исследований. То есть отчет должен содержать всю информацию, дающую конкретную, ничем не завуалированную картину состояния проверяемого института и ведущихся им исследований.

Необходимо проконтролировать взаимодействие дирекции с коллективом института, содержание коллективного договора и отображение в нем интересов трудящихся, чтобы смысл договора не сводился к «дорогая дирекция, делайте с нами, вашими подчиненными, что хотите, мы не пикнем».

Четвертый раздел программы мог бы быть посвящен созданию контроля за качеством экспертиз вновь формируемых научных программ и представляемых в различные фонды проектов, за проведением и объективностью конкурсов. Целесообразно оценить реальную эффективность работы фондов и их необходимость при разных условиях финансирования науки, провести сравнительный анализ финансирования через фонды (учрежденные в период острого дефицита средств) с системой финансирования в советское время, когда, не только по мнению автора, обеспечение научных исследований было в целом организовано лучше.

Не должно быть ни безразличия, ни холуйства

Выше приведены лишь возможные варианты некоторых разделов программы, которую желательно (а по мнению автора, остро необходимо) создать. Существует масса исторических примеров того, как разлагались и погибали мощные империи. Та же опасность существует и для нас. Не пора ли научным сотрудникам принять более активное, чем прежде, участие в спасении отечественной науки? Не должно быть ни безразличия, которое ещё В. Г. Короленко отмечал как характерную черту отечественной интеллигенции, ни холуйства, на которое не раз указывал Н. И. Костомаров и которое ещё, увы, встречается в нашей среде, принося немало вреда, в том числе и тормозя прогресс.

Для организации работы над программой должен быть создан крепкий, ответственный и работоспособный коллектив, так как единицам такое не под силу. Но если не начать самим созидательную работу, то вряд ли сохраняется право предъявлять претензии к другим — на чужом горбу в рай не въедешь. Пусть не к нам относится встречающееся в одном из рассказов Дж. Лондона высказывание, что «способность говорить и делать редко совмещается в одном человеке». Вспомните другое его правило: «Дорогу осилит идущий». Путь к демократии во многих странах был очень труден, посмотрите хоть «Рождение Британии» и « Британия в новое время» У. Черчилля.

Так почему ради развития отечественной науки нам не объединиться и не потрудиться над созданием программы?

Глубокоуважаемые читатели! Пожалуйста, выскажите ваши мнения о целесообразности, реальности и конкретном способе объединения сотрудников научных учреждений, вузов и др. для работы над созданием программы мер, необходимых для развития отечественной науки; о вашем желании участвовать в создании программы. Рассмотрите, пожалуйста, возможность кооперации в работе над программой с Президиумом РАН, Отделением физических наук РАН (которое уже публично выражало свою озабоченность состоянием научных исследований) и Минобрнауки. Было бы ценно узнать мнения и предложения тех, кто занимается или занимался созданием приборов и других изделий для научных исследований, работал в этой сфере. Присылайте, пожалуйста, в «Газету.Ru» ваши конкретные, не скоропалительные, обоснованные предложения, не допуская забалтывания проблемы. Надеюсь, что газета, функции которой не только информировать, но и организовывать общественность (без последнего СМИ напоминают повара из басни «Кот и повар» И. А. Крылова»), поддержит это начинание.

Броневой Игорь Леонидович

— главный научный сотрудник Института радиотехники и электроники им. В. А. Котельникова РАН, доктор физико-математических наук.

Работы в области:

динамического промежуточного состояния сверхпроводников;

межэлектронного взаимодействия в слабо неупорядоченных металлических системах;

взаимодействия полупроводников с излучением.