Версия для печати
Вернуться к списку

Системные ошибки

Успешность отечественных ИT в экспорте — это миф, который сложно проверить экономически. Есть коллективы, выполняющие на территории России иностранные заказы, но их финансовая часть лежит в оффшорной юрисдикции и не имеет отношения к российской экономике. О проблемах и надеждах хай-тек отрасли в интервью STRF рассказала президент Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий Ольга Ускова.

Справка STRF.ru:

Ускова Ольга Анатолиевна, президент Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ), президент группы компаний Cognitive Technologies, кандидат технических наук Ольга Ускова: «Как только сверху будет поставлена задача — контролировать целевое использование выделенных на науку и инновации средств, сразу же появятся ожидаемые точки роста»

Рынок сократился на 45%

Многие аналитики считают, что кризисную ситуацию в финансово-экономической сфере выгодно использовать российскому высокотехнологичному бизнесу, чтобы захватить лидерство в некоторых направлениях, и в первую очередь в секторе ИT. С Вашей точки зрения, насколько оправдан такой прогноз? Каково сейчас положение ИT-компаний?

— На текущий момент есть две стороны этого вопроса.

Во-первых, за время кризиса серьёзно подешевела рабочая сила. Если три года назад в сегменте информационных технологий цены были перегреты, поднимались почти до европейского уровня, в связи с чем достаточно тяжело было привлекать людей к исполнению проектов за адекватные деньги, то сейчас цены выровнялись, и положение на рынке труда стало соответствовать реальной экономической ситуации. В этом смысле средним и малым компаниям стало легче открывать проекты, так как теперь им требуется гораздо меньше инвестиций.

С другой стороны, из-за кризиса резко, более чем на 45 процентов, сократился рынок заказов, особенно в коммерческом секторе, и возвращение ситуации на прежний уровень ожидается не ранее чем через два года. Так что кризис принёс сектору ИT как плюсы, так и минусы.

Судя по официальной информации, российский ИT-бизнес развивается достаточно интенсивно. Отток молодых программистов на Запад практически полностью прекратился ещё в 2001 году; к настоящему времени сформировалась отечественная индустрия разработки программного обеспечения, наладились экспортные потоки технологий.

На Ваш взгляд, эти успехи обусловлены только спецификой отрасли — относительно низкой долей затратных средств на оборудование и аренду помещений, доступностью качественного образования для специалистов и т. д.? Или есть другие «секреты»?

— Успешность отечественной ИT-отрасли — это миф, основанный на декларативных заявлениях, которые сложно проверить экономически. На мой взгляд, информация, которую вы приводите, на каком бы высоком уровне она ни была озвучена, абсолютно беспочвенна.

Взять, к примеру, ситуацию с экспортом: на самом деле заказов от иностранных компаний, находящихся в «белой зоне», у наших фирм крайне мало. Есть оффшорные коллективы, которые трудятся на территории России, выполняя иностранные заказы, но их финансовая часть лежит в оффшорной юрисдикции и никакого отношения к экономике России не имеет.

На внутреннем рынке картина тоже не настолько позитивная. Я бы даже сказала, наоборот, ввиду отсутствия чёткой государственной политики в этом секторе, отсутствия единого министерства, курирующего развитие именно информационных технологий, отрасль пребывает в стрессовом состоянии. Вся работа по ИТ спущена на уровень Федерального агентства по информационным технологиям, входящего в состав Мининформсвязи, чего явно недостаточно для динамичного развития рынка.

В таком случае, какие проблемы стоят перед ИT-сектором, и что для их решения могло бы сделать министерство?

— Проблемы связаны со стандартизацией, лоббированием интересов, открытием федеральных целевых программ, регулированием отношений с другими министерствами при использовании информационных технологий. Для их решения нужно прилагать усилия на самом высоком уровне. Сегодня же прямого ответственного за это дело нет, функции размыты, обратиться с вопросами по нарушениям можно только напрямую в правительство, а это слишком длинная дорога.

Кто сегодня является основным заказчиком продукции отечественных ИT-фирм?

— Более 60 процентов заказов на этом рынке обеспечивает государство, второй по значимости заказчик — корпоративный сектор. Правда, в связи с кризисом государство сократило заказы на 40 процентов, а коммерсанты «просели» ещё больше, примерно на 65 процентов.

Также спрос на информационные технологии наблюдается со стороны ретейл-рынка, среднего и малого бизнеса. Но здесь сложно говорить о каких-то цифрах, поскольку данные в значительной степени замазаны пиратством. В последние годы в области борьбы с нелицензионным использованием программного обеспечения были какие-то подвижки, МВД проводило показательные мероприятия по изъятию незаконных копий ПО, но вопрос до конца не решён.

Как оцениваете потенциал отечественного научно-исследовательского сектора в области информационных технологий?

— Мы находимся на очень приличных позициях. Российский рынок информационных технологий начал развиваться параллельно с американским ещё в 60-х годах прошлого века. Стартовали с мейнфреймов: у нас была лучшая шахматная программа, система безопасности страны, система бронирования авиабилетов. Но период перехода с мейнфреймов на персональные компьютеры в России пришёлся на перестройку, в связи с чем случилось серьёзное провисание в этом сегменте рынка, мы сильно отстали от мирового уровня, не смогли организовать собственное производство персональных компьютеров. Однако школа программирования сохранилась. Уровень наших специалистов соответствует международному, что и сегодня даёт хороший импульс развитию проектов в области ИТ.

Помимо «софтовых», есть ли ещё отечественные высокотехнологичные компании, которые способны конкурировать с западными? По каким позициям в основном идёт конкуренция?

— Серьёзные преимущества имеют химфизика и биология; заметно движение в области нанотехнологий, пронизывающих сразу несколько областей науки. В целом же в отечественной науке, в том числе и в системе РАН, наблюдается серьёзный разворот от чисто исследовательской работы к прикладным решениям. Думаю, в ближайшие несколько лет появится сразу несколько точек выхода образцов российской высокотехнологичной продукции на международные рынки.

Вы делаете такие выводы на основании собственных наблюдений?

— Ну почему же? Я руководствуюсь реальными данными. Одна из услуг, которую предоставляет наша Ассоциация, — подача интересных проектов на финансирование в венчурные фонды. Ну и сами мы в несколько проектов вложились. Большое количество идей, конечно, не успеваем «окучивать», передаём их другим потенциальным инвесторам. Но, хочу сказать, уровень многих проектов очень высокий. Грубо говоря, есть «сырьевая база», интересная для бизнеса.

Вы сказали, что Российская академия наук демонстрирует «разворот к прикладным решениям»...

— Да, потому что Академия понимает: если она не активизируется, её ждут глобальные неприятные перемены. Её просто вытеснят с поля, на котором разворачиваются основные события, более приспособленные к практической жизни научные организации. Всё-таки надо признать, что РАН — не фабрика, а своеобразный клуб, правда, выполняющий очень серьёзную функцию в стране по аккумулированию лучших ресурсов в области фундаментальных исследований. Да, она задаёт тон всей науке, участвует в проектах всех министерств и ведомств, в частности, и по передаче своих наработок в реальную жизнь, но при всём этом, не будучи активной, имеет все шансы оказаться неконкурентоспособной в рыночных условиях. Поэтому Академия сейчас становится другой, более приближенной к жизни.

Ввести контроль и устроить порку

Формально в России создано немало инструментов для поддержки отечественного высокотехнологичного рынка — РВК, «Роснанотех», «Ростехнологии». Но почему-то нет ощущения, что все эти организации действительно способствуют развитию инноваций.

Где те многочисленные точки инновационного роста, появления которых ждём уже несколько лет?

— Как только сверху будет поставлена задача — контролировать целевое использование выделенных на науку и инновации средств, сразу же появятся ожидаемые точки роста. Вспомните скандал с Российской венчурной компанией, довольно сложную историю с «Роснано», печальную ситуацию с ФЦП «Электронная Россия» и технопарками. В конечном счёте, всё сводится к тому, что без серьёзной проработки экспертным сообществом тактической программы действий и при отсутствии контроля над движением средств реализация вполне приличной идеи сводится к тому, что очень большой объём денег уходит в нецелевую зону. При этом в нынешнем правовом поле выявить нарушения не так просто. Это ещё более нечёткая сфера, чем строительство дорог, это, по сути, одна из самых серьёзных зон коррупционного вмешательства.

Как сделать эту зону прозрачной?

— Очень просто: ввести обязательный контроль над целевыми средствами и устроить показательную порку.

Но вроде прокуратура постоянно их проверяет...

— Да, проверяет. Но процедура проверки у нас в стране может иметь два формата: «мягкий» и «не мягкий». В данном случае почему-то применяется первый. Пока серьёзных подвижек с проверками прокуратуры не наблюдается: вроде всех ругают, но никто не виноват.

На мой взгляд, на самом высоком уровне должна быть поставлена задача по наведению порядка в части расходования государственных средств, выделенных на развитие инновационных производств. Например, когда госкорпорации «Роснано» выделяли деньги, то ставили перед ней определённые сроки. Условно говоря, было сказано: через два года вы должны сделать то-то и то-то. Прошло два года, ничего не сделано, но предоставлена куча всяких обоснований. То же самое с ФЦП «Электронная Россия»: получили деньги, декларировали, что они нужны на создание системы документооборота. Но система не создана. И нет проверки конкретных действий, нет процедуры ответственности.

Особое внимание маленьким

Какие проблемы через Национальную ассоциацию инноваций и развития информационных технологий решают инновационные компании?

— На текущий момент мы можем оказать помощь в оформлении патента, анализе международного рынка на соответствие патента и в регистрации инновационной фирмы. Также осуществляем поддержку в юридических спорах, в частности, предоставляем адвокатов при обращении в арбитраж или антимонопольную службу. Особое внимание уделяем «самым малым». Специально для них открыли комнаты с компьютерами и принтерами, где они могут при помощи консультантов составить и отправить какое-нибудь важное деловое письмо, например, инвестиционный меморандум — документ, который сопровождает общение с инвесторами.

И ещё вопрос о личном: у Вас большой и довольно успешный опыт работы в хай-тек бизнесе. Какие из собственных проектов вызывают особую гордость?

— Наша компания создала первую в стране систему программного обеспечения документооборота, с которой планируем выходить и на иностранные рынки. Это очень серьёзное программное решение в сфере электронного документооборота, позволяющее обеспечить работу с документами со статусом «совершенно секретно» и включающее в себя столько современных инновационных разработок, что на каких-то этапах способно заменять комплексную ERP-систему. Несколько сотен тысяч человек зарегистрировались в нашей системе, и это уже большая гордость.

Также мы гордимся своими разработками в области электронной торговли, которые позволили создать одну из наиболее крупных и функциональных электронных торговых площадок в стране, обеспечивающих проведение электронных конкурсов и аукционов в рамках обеспечения госзакупок. Эта площадка — одна из трёх, которые получили правительственные полномочия на проведение федеральных государственных конкурсов.

И, наконец, третье направление — это автоматическое распознавание форм документов. По уровню технологических разработок в этой сфере мы входим в число мировых лидеров, а по отдельным технологическим решениям вообще не имеем себе равных.

Есть ли ещё что-то глобальное в планах?

— Да, мы сейчас находимся в режиме выпуска принципиально нового продукта, презентация которого состоится в ноябре. Рассчитываем, что в ближайшие два года объём рынка (Россия и некоторые страны СНГ) составит 850 миллионов долларов.