Химик-кристаллограф Артём Оганов 10 лет назад вернулся в Россию, поработав за границей — в Великобритании, Швейцарии и США. Сейчас он профессор Сколтеха и всемирно признанный учёный, создавший собственный метод предсказания материалов с заданными свойствами.

В разговоре с aif.ru Оганов рассказывает про разработку для партизан, сумевшую удивить немцев во время Великой Отечественной, и про немецкого учёного, сумевшего своими страхами удивить самого Оганова.

Котелки с секретом

Артём, в интервью aif.ru задолго до СВО вы привели пример, как в годы Великой Отечественной войны советские физики наладили производство «инновационных котелков» для партизан, и сказали, что это показывает, как наши учёные могут мобилизоваться, когда приходит беда. Сейчас наука мобилизовалась?

Артём Оганов: — Тот пример меня действительно поразил. Напомню, во время войны специально для партизан были разработаны котелки с термоэлектрическими элементами. Когда такой котелок висел на огне, за счёт разницы температур пламени костра и варившейся еды вырабатывалась электроэнергия. И её было достаточно для зарядки радиостанций. А немцы удивлялись: как партизаны, подолгу находясь в лесах, умудряются их заряжать?

Мобилизация научного сообщества сейчас происходит. Оно гораздо менее поляризовано, чем раньше. Частично — из-за отъезда наиболее токсичных его представителей за рубеж. Частично — из-за того, что до людей всё больше доходит: речь идёт о сохранении страны. Вопрос стоит так: будем ли мы дальше существовать или нас просто расчленят? Учёные, как и любые нормальные люди, не хотят, чтобы их страну пустили под нож.

В годы Великой Отечественной советские физики наладили производство «инновационных котелков», которые не только варили еду, но и вырабатывали электроэнергию для полевых радиостанций.

— Но в чём эта мобилизация проявляется?

— По моим наблюдениям, люди стали намного больше и намного лучше работать. Не по команде и без каких-то лозунгов, сами собой — видимо, что-то поменялось в воздухе.

Есть учёные, которые регулярно ездят в Донбасс, читают там лекции. Идёт большая работа по интеграции вузов, действующих на новых территориях, в российскую образовательную систему.

Мне кажется, сейчас порядка в науке стало больше — люди лучше делают своё дело. Кто-то занимается фундаментальной наукой, кто-то преподаёт. А когда каждый делает своё дело хорошо, страна развивается, её не убить.

При этом Запад включает наши лучшие университеты и институты в санкционный список. Но паники нет, есть повышенная степень собранности. Сколтех, где я работаю, и МФТИ были внесены в список с удивительной формулировкой. Она сводилась к тому, что на них нужно наложить санкции, потому что они уж очень хороши и успешны. Тем самым нам продемонстрировали желание сломать российскую науку, но этого не случилось. Оба университета ещё больше собрались, мобилизовались и сейчас показывают хорошие результаты.

— Какие, например? Вообще, какие у нас есть достижения в науках о материалах, которыми вы тоже занимаетесь?

— Россия была и остаётся среди стран-лидеров в области материаловедения. Эта школа у нас очень сильная. В моей лаборатории мы занимаемся сверхтвёрдыми материалами, магнитными материалами, термоэлектриками, сверхпроводниками. При помощи искусственного интеллекта создаём материалы с заранее предсказанными свойствами — вплоть до таких, превзойти которые невозможно. Так был получен борид вольфрама, обладающий феноменальной твёрдостью. Его можно применять в бурении, производя резцы в России, а не покупая их за границей, делать из него скальпели, использовать в наконечниках пуль и снарядов, способных пробивать броню.

Мои коллеги из Сколтеха разработали материал для натрий-ионных аккумуляторов. Это новая технология, которая всё больше конкурирует с литий-ионными батареями. Литий дорог, а натрий очень дёшев, и натрий-ионные аккумуляторы должны как минимум для некоторых применений прийти им на смену. У них пока что чуть ниже ёмкость, зато мощность больше.

«Отцепитесь от русских!»

— В прошлом году российским учёным пытались запретить публиковаться в рейтинговых научных журналах, были прекращены многие совместные проекты. Что сейчас с международным сотрудничеством?

— В общении с европейскими коллегами большие сложности. С американцами, как ни странно, всё проще. Да, США накачивают Европу русофобией, но сами при этом, когда им нужно, вполне в состоянии вести с нами дела.

Я сейчас переписываюсь с одним немецким коллегой. Он всего боится. Он уверен, что за ним следят, считая агентом Путина, потому что он всегда был настроен к России благожелательно. Человек в ужасе от того, что происходит в Германии — от этой постоянной подозрительности, от гендерной повестки, от диктата в мнениях. Он считает, у них сейчас зарождается оруэлловское общество: люди настолько запуганы, что не могут противостоять всему тому, что им сверху насаждают. И он опасается обсуждать со мной, российским учёным, какие-то рабочие проекты. Можно только про жизнь, и то очень осторожно.

Коллега из Британии сейчас преследуется своим университетом за сотрудничество с российскими учёными — какие-то люди копаются в его электронной почте, изучают поездки и контакты. Друг, работающий в Японии, попал под аналогичное внутреннее расследование вообще всего лишь за то, что бесплатно прочитал разовую онлайн-лекцию для МГУ.

Русофобская истерика докатывается до научного сообщества. Время от времени кто-то призывает бойкотировать наших учёных, не рассматривать их работы в международных научных журналах, не приглашать их на конференции.

Недавно в Австралии прошёл конгресс Международного союза кристаллографов. На нём представители Польши и Франции высказались за исключение российских учёных из этого Союза. Это очень смешно, потому что наша страна (точнее, СССР) была одним из его основателей в 1940-е годы. И в журналах, которые издаёт Союз, русский до сих пор является одним из официальных языков.

На этом конгрессе представителей России было очень мало — летать далеко и дорого, а сейчас ещё и проблемы с визой и отменой всех прямых рейсов. Почти не было и китайцев — австралийцы вставляли палки в колёса, не давали визы. Казалось бы, в таких условиях можно было принять любые антироссийские решения. Но, как ни странно, за Россию вступился британский коллега. Он сказал: это дискриминация, отцепитесь от русских. И большинство его поддержало. Люди разные бывают.

— Наверное, русофобию проявляют в основном чиновники от науки, управленцы, а не простые учёные?

— По-разному. У меня почти все личные контакты сохранились. Но политики свой вред всё же наносят, учёных ведь тоже накачивают пропагандой, и всё зависит от того, насколько человек к ней восприимчив.

Я ездил в этом году на конференцию в Швейцарию. Зал встретил мой доклад очень тепло, люди аплодировали. При этом организаторы не указали на бейджах российской делегации нашу принадлежность к России, не напечатали названия институтов. Тогда мы все, не сговариваясь, взяли ручки и сами написали эти названия, причём огромными буквами. Так что слово Russia было видно гораздо лучше, чем если бы оно было там заранее напечатано.

Давят мягкой силой

— Вы в своём телеграм-канале описали ситуацию, как вас зазывали в резиденцию немецкого посла на чью-то лекцию, но вы туда не пошли, решив, что вас собираются вербовать. Что за история?

— Было приглашение на приём и лекцию некоего Маркуса Матыля. Я посмотрел в интернете, кто это, и узнал, что он гражданин ФРГ, в прошлом работавший в немецком посольстве, а сейчас преподаёт немецкий язык в питерском Государственном экономическом университете, и за годы жизни в России написал ряд статеек, где утверждает, что в России поднимает голову неонацизм. Зачем мне идти на лекцию какого-то антироссийского пропагандиста? Я понимаю, что у немцев есть комплекс по поводу своего нацизма, но он изживается вовсе не тем, чтобы пытаться обнаружить его в стране, которая, истекая кровью, его искоренила, а как-то иначе. Могли бы для начала извиниться перед жертвами блокады Ленинграда и дать им финансовую компенсацию, как делали с жертвами Холокоста.

На самом деле это обычное применение мягкой силы. Посольства всех стран Европы, а также США и Канады занимаются тем, чтобы усилить своё влияние в нашем обществе. Приглашают людей, тех же учёных, на приёмы. Всё выглядит невинно: лекция, фуршет, чаёк-кофеёк-бутербродики. А дальше слово за слово: мы вам друзья, да что же вы так с нами, а давайте мы пригласим вас с лекциями, а давайте заплатим гонорары... И человек, получая от них как бы доброе отношение, внимание, карьерную или материальную пользу, подсознательно становится более восприимчив к их точке зрения. Так они потихоньку обзаводятся в чужой стране единомышленниками, которые начинают продвигать их повестку.

Так бы могла действовать и Россия, но не действует. Я знаю, что российскому посольству в Армении тоже предлагали позвать на приём значимых армянских учёных, но они пожадничали на бутербродах. Теперь в Армении это уже поздно делать, а вот в Казахстане, например, ещё не поздно.