Версия для печати
Вернуться к списку

«ПОРА ОТМЕНИТЬ ЗВАНИЕ ЧЛЕНА-КОРРЕСПОНДЕНТА И КАНДИДАТСКУЮ СТЕПЕНЬ»

В пятницу, как уже писали «Известия», закончилось общее собрание, завершились выборы новых академиков и членов-корреспондентов. В академические ряды попыталось просочиться множество высокопоставленных чиновников и денежных тузов. Нужна ли России такая академия? Эта тема стала предметом беседы академика Роальда Сагдеева и обозревателя «Известий» Сергея Лескова.

ИЗВЕСТИЯ: Последние выборы привели к грустному выводу: РАН все дальше отходит от интересов собственно науки, но самозабвенно распределяет титулы, облегчающие доступ к власти и материальным завоеваниям. В чем главная червоточина академии?

РОАЛЬД САГДЕЕВ: Споры о том, чем является академия — министерством науки или монастырем, где вершатся великие помыслы, ведутся давно. Академия мечется между двумя крайностями. Бюрократизация научного сообщества началась во времена Хрущева, когда появилось много новых институтов. В последние годы советской власти было принято решение, что государственные и партийные чиновники не могут претендовать на академические титулы. Но сейчас этот процесс достиг пика. Если РАН и можно назвать монастырем, то очень богатым, индустриальным, нигде в мире такой зажиточной академии нет.

ИЗВЕСТИЯ; И устав в этом монастыре странный, такого тоже в мире не сыщешь.

САГДЕЕВ: В Национальной академии наук США, в Академии наук и искусств, в Обществе Макса Планка, в Королевском обществе выборы не трехступенчатые, как в РАН (секция, отделение, общее собрание), а одноступенчатые. Кандидатуру открыто обсуждают в научной переписке, все мнения известны, дискуссия идет 2—3 года. У нас дискуссия отсутствует вовсе, список становится известен за месяц до голосования, и судьбу кандидатов решают интриги, сепаратные соглашения. Американские и европейские академики — профессора университетов, заведующие лабораториями. Представить, что в Европе или в Америке в академию стучится чиновник или депутат, невозможно.

Кроме того, для оздоровления атмосферы было бы полезно, если бы президент РАН, вице-президенты и академики-секретари на время исполнения своих обязанностей оставляли директорские кресла в своих институтах. Иначе распределение денежных потоков и научных приоритетов оказывается несправедливым;" Можно ли представить, что министр продолжает руководить предприятием? Абсурд. Но все руководители академии остаются директорами институтов. Кроме того, было бы полезно отменить двухступенчатую систему академиков и членов-корреспондентов, которая себя изжила и не отвечает мировой практике.

ИЗВЕСТИЯ: Живительный факт: на нынешних выборах в Академию не прошли молодые и амбициозные ученые, которые руководят институтами, считающимися в нашей науке самими успешными.

САГДЕЕВ: Ничего удивительного. Если в академию попадает сильный человек, это всеобщая угроза при распределении финансовых потоков. Один из руководителей академии сказал мне, что некоего сильного и молодого ученого ни за что не выберут, потому что он слишком много и убедительно говорит о важности своего направления. Серый и престарелый академик всём удобен. Великий Зельдович, которого долго не допускали в академики, хотя он был трижды Героем Соцтруда, сказал: «В действительные члены выбирают тогда, когда член становится недействительным». Но саму науку такой подход загоняет в тупик, богаче жить она не будет. В научном сообществе бытует убеждение, что ключ к повышению благосостояния — в повышении зарплаты, а не в собственной энергичности, в расширении международных контактов, в инновационной активности. Власть, как Мне кажется, четко дала понять: шаги навстречу науке будут сделаны, если Академия наук сможет провести реформу. Но реформы нет. Слишком многие считают: переждём — и все вернется.

ИЗВЕСТИЯ: Если уж объявлять крестовый поход против бюрократизации науки, надо слить кандидатские и докторские диссертации в одно докторское звание, как везде в мире.

САГДЕЕВ: И поскорее это сделать! Мой учитель академик Будкер, именем которого назван один из лучших в РАН Институт ядерной физики в Новосибирске, говорил мне, что писать докторскую диссертацию аморально. Ее надо изготовить с помощью клея и ножниц из своих научных публикаций. На диссертации уходит масса времени и сил, которые отвлекают от настоящей работы. Но на диссертационных делах кормится множество людей — и система сохраняется.

ИЗВЕСТИЯ: Президент Академии наук Болгарии каждого ученого, который уезжает на Запад, провожает цветами, чтобы родину не забывал и, если сложится, вернулся. У нас, конечно, цветов не хватит. Много ли российских ученых сейчас в Америке?

САГДЕЕВ: В США работает десять российских академиков, на постоянной ставке несколько сотен наших ученых. Погоду делают те, кому лет по 35—40. За последние два года наши получили с десяток очень престижных премий. К российской науке сохранилось уважение. Надолго ли? Американцы делят человечество на две категории — «победителей» и «проигравших». По нескольким направлениям мы сохранили хорошие позиции, можем выйти в лидеры. Нашей науке, надо оценить реальные возможности, сузить фронт и сконцентрироваться на проблемах, где мы можем сказать слово. Не менее важно сохранить преемственность между поколениями, сохранить школы. Для упрочения связи между российской наукой и учеными, которые уехали за границу, я бы сохранил только для них звание члена-корреспондента РАН.

Справка «Известий»

Роальд Сагдеев был избран в Академию наук еще в 1968 году в возрасте 35 лет. Он и Андрей Сахаров стали самыми молодыми академиками за всю историю российской науки. Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, Сагдеев руководил советскими космическими исследованиями, был советником Горбачева на переговорах с Рейганом по разоружению. В 1990 году женился на внучке президента США Дуайта Эйзенхауэра и с тех пор работает в Мэрилендском университете.