Версия для печати
Вернуться к списку

Обломов или Штольц

За кем идти стране, чтобы достичь социального счастья?

Один из самых юных академических институтов - Институт Европы РАН - недавно отметил 35-летие. При М.Горбачеве справедливость, как говорится, восторжествовала, и ошибка была исправлена. Действительно, практически все страны и континенты были «разобраны» между институтами академии: США и Канады, востоковедения, стран Азии и Африки... Внимание уделили и Дальнему Востоку, и Китаю, лишь Европа оставалась «бесхозной». Хотя Европейский союз еще не родился, но действовали многочисленные сообщества, полным ходом шел процесс европейской интеграции: понятно, что все это требовало изучения. Совсем близко от наших границ формировался мощный игрок, с которым неплохо было бы выстроить взаимовыгодные отношения.

Почти 20 лет в ИЕ РАН работает заместитель директора института доктор политических наук, профессор РАН Роман ЛУНКИН. В числе прочих тем он занимается вопросами социальной политики и общественных отношений.

- Для начала определимся, что социальная политика - это прежде всего система распределения средств среди различных слоев населения и механизмы социального диалога. ЕС в этот вопрос не вмешивается, поскольку у каждого члена Союза свой опыт и традиции социальной политики, которыми он дорожит. Однако со временем подходы меняются, эволюционируют, и весь мир внимательно следит за европейской социальной моделью. Для многих регионов мира это - пример достижения благосостояния. Скажем, скандинавские страны сделали акцент на диалоге между государством, работодателями и работниками. Германия - на поддержку работающих - с упором на систему социальной защиты (там действуют мощные системы социального страхования, заложенные еще О.Бисмарком). А Британия предпочла не заниматься социальным страхованием, переложив ответственность на работодателей. Только британская национальная система здравоохранения предоставляет услуги всем гражданам. В США ничего этого не было, пока президент Б.Обама не ввел единую для всего населения систему медицинского страхования. На юге Европы в этих вопросах значение имеют корпоративные связи: по сути, поддержка семьи и Церкви. В социальные вопросы государства вмешиваются в меньшей степени.

- Еще с начала 1950-х годов, когда постепенно стали создаваться европейские сообщества, а затем с 1990-х, времени образования ЕС, его лидеры заявляли: их цель - сочетание рыночной экономики с социальными обязательствами. У нас не будет засилья капитализма, мы будем поддерживать неимущих, придерживаясь принципов европейского социального диалога, справедливости и солидарности, декларировали руководители Союза. К этому идеалу Евросоюз и стремится. Однако на деле это не очень-то получается из-за нестабильности экономики и ее подверженности кризисам - экономическим и миграционным. Они потребовали выделения средств на помощь приезжим и сложных переговоров между странами ЕС: кто, как и на каких условиях их будет принимать?

- Возможно, это удивительно, но марксизм не потерял своего значения и сегодня. И «Капитал» до сих пор популярен в мире, и классы остались, хотя одни (рабочий класс, крестьянство) теряют свою привлекательность и значение, другие (служащие, интеллигенция), наоборот, приобретают все большее влияние. И все же сейчас акцент делается не на классы, а на социально-профессиональные структуры, скажем, менеджеров, специалистов IT-сферы, рутинных работников, в том числе физического труда и сферы услуг... А доля рабочего класса (в его прежнем марксистском понимании) постепенно сокращается. Тем более что США, желая снизить зависимость от Китая, создают преференции для развития в стране промышленного производства. Это вызывает возмущение европейцев, поскольку, как ожидается, крупнейшие производители начнут перетекать в Америку, как и квалифицированные рабочие. Экономисты не забывают Пушкина, а он знал, «как государство богатеет и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет». Это один из краеугольных камней экономики. Предприятия производят продукт, тем самым повышая ВВП и обеспечивая занятость населения.

Еще одна проблема помимо сокращения количества рабочих - падение уровня жизни среднего класса. Хотя руководство ЕС всегда заявляло: средний класс - основа европейского гражданского общества, залог демократического развития. (В России эта идея была очень популярна в 1990-е годы.) Однако благосостояние среднего класса постепенно падало на протяжении последних десятилетий. Произошло это по разным причинам. Европа стареет, растут социальные обязательства, экономика теряет свою конкурентоспособность, в соответствии с мировыми тенденциями приоритет отдается крупным корпорациям с высокооплачиваемым менеджментом и высококвалифицированными рабочими. В экономике фактически остаются два класса - высоко- и низкооплачиваемых - а середина провисает. Европейские политики (в отличие от социального государства в России с высокой долей бюджетников, государственного заказа, производств, растущих в рамках укрепления технологического суверенитета) фактически перестали защищать интересы рабочих и среднего класса (часто они смыкаются, особенно когда речь идет о высококвалифицированных рабочих).

Образовавшийся политический вакуум, когда «простые люди» оказались забыты, в Европе успешно заполняли популистские партии. Они набирали и, скорее всего, будут набирать очки за счет протестного голосования, к которому все чаще прибегают избиратели. Они чувствуют себя забытыми и обманутыми, не получив преференций от глобализации, неконтролируемой иммиграции, отказа от национального суверенитета в самых разных сферах. В такой ситуации бизнес стремится организовать производство не там, где было бы нужно с точки зрения интересов государства и общества, а там, где оно обойдется ему дешевле, то есть не в Европе. В итоге европейская экономика проигрывает в сравнении с бурным ростом промышленного производства в Китае, Индии. Они обгоняют не только ЕС, но и США.

В ЕС неминуемо возникают трения: некоторые страны продолжают придерживаться национальных традиций, дорожа своей самобытностью. Многие консервативные политики или идентисты (сторонники идентичности в противовес неолиберальной политкорректности) понимают, что под «политикой открытости» часто скрывается размывание их привычного образа жизни. Иммигранты занимают рабочие места, материально их поддерживают из социальных фондов, которые долгие годы формировали коренные и не самые благополучные граждане многих стран ЕС. Нередко на Запад устремляются и жители беднеющих стран ЕС (Балтии, Румынии, Венгрии, Польши и др.). До 2022 года полякам и венграм угрожали санкциями, отказом выделить средства из Фонда восстановления после пандемии за нежелание принимать мигрантов, за жесткие законы против абортов, запрет пропаганды ЛГБТ. Как простые европейцы к этому относятся, покажут выборы в Европарламент в 2024 году.

- Неравенство существует всегда, даже в процветающем обществе, ведь не все могут стать банкирами или учеными. Безусловно, оно зависит от социальной политики государства. В бедных странах ЕС немалая часть населения находится, так скажем, в непростом материальном положении. Денег людям едва хватает на предметы первой необходимости и еду, и они чувствуют себя отстраненными от социальных (общественных) процессов, происходящих в стране. Самый высокий уровень неравенства располагаемого дохода в 2022 году в ЕС был в Болгарии (38,4%), Литве (36,2%), Латвии (34,3%) и Италии (32,7%). Самые низкие уровни неравенства доходов были в Чехии (24,8%), Словении (23,1%) и Бельгии (24,9%). Минимальная заработная плата в ЕС варьируется от 332 евро в Болгарии до 2257 в Люксембурге.

Союз этот контраст в уровне жизни побороть пока не в силах, а в некоторых странах Южной и Восточной Европы, странах Балтии он только увеличивается. Многое, конечно, зависит и от самого человека, его отношения к богатству и бедности, восприятия жизни и ожиданий. У европейцев, особенно работающих, не только высоки, по сравнению с другими регионами стандарты жизни, но и ожидания. Политики настаивают на социальной справедливости и диалоге как составной части идеологии Евросоюза. И если государство, с точки зрения населения, не проявляет заботу лично о нем, то тут же люди выходят на улицу с массой требований. Пример - протесты во Франции из-за пенсионной реформы. В социологических опросах есть такой вопрос: к какой категории граждан вы себя относите, считаете ли вы себя средним классом и т. п.? Государство хочет понять, каковы самоощущения человека, как он понимает, что такое «социальное счастье». И, судя по опросам, европейцы всегда ожидают и требуют большего.

- Социалисты в Европе играют сейчас ведущую роль, как и в руководстве ЕС. Они группируются, объединяются с левыми партиями и «зелеными». У них общие взгляды на политкорректность, гендерное равенство, защиту интересов различных меньшинств… Элиты стремятся создать европейца нового поколения, у которого несколько стерты национальные черты, скорректированы традиции, да и сам человек, его пол часто даже физически могут подвергаться коррекции, что делает его гармоничным носителем европейских ценностей. Это толерантный, не имеющий расовых, гендерных, экологических предубеждений человек без принципиальных твердых взглядов на собственную нацию, религию и суверенитет страны. Однако не все политики и государства ЕС поддерживают эти идеи. Есть и такие, кто не в восторге от перспективы «стирания идентичности».

- Думаю, этот вопрос стоит уже несколько веков. Вспомним махнувшего на себя рукой Обломова и энергичного, целеустремленного Штольца. Налицо два диаметрально противоположных представления о «социальном счастье». Конечно, кое-что перенять у Европы стоило бы, например, механизмы построения социального диалога государства, работников и работодателей, системы обучения и переобучения для борьбы с безработицей, выход из категории «бедных работающих». Необходимо отслеживать тенденции изменения потребностей экономики: скажем, какие профессии пользуются наибольшим спросом. У ЕС богатый опыт поддержки молодых ученых. Считаю, у нас есть преимущество: мы можем наблюдать за политикой европейцев, отмечать их ошибки и делать выводы. Если захотим.