Версия для печати
Вернуться к списку

ПРОФЕССОР ИГОРЬ ГОРЯНИН: "ПОД ЗОНТИКОМ "СКОЛКОВО" МЫ БУДЕМ РАЗВИВАТЬ СВЯЗИ МЕЖДУ МГУ И ЗАПАДНЫМИ УНИВЕРСИТЕТАМИ"

известия: Игорь Игоревич, в английском языке слово "cluster" имеет много значений. Какое из них подразумевается в "Сколково"?

Игорь Горянин: Инновационный центр "Сколково" - организация двуязычная по своей идеологии. В современном русском языке часто используются слова-кальки с английского, но в них вкладывают совершенно иной смысл. "Кластер", "форсайт", "бизнес-план", "мастер-план" - эти понятия есть в английских словарях, а в русских их пока еще нет, и люди путаются. Мы используем слово "кластер" как синоним слова "направление".

и: Что станет содержанием кластера биологических и медицинских технологий?

Горянин: Различная деятельность - от обучения студентов до сотрудничества с большими компаниями, так называемыми "мейджорами", которые могут не только быть покупателями научной продукции, но и создавать научно-исследовательские центры в "Сколково". Сейчас мы как раз работаем с крупными фармацевтическими компаниями и в ближайшем будущем ожидаем подписания рамочных соглашений о сотрудничестве с мировыми лидерами в этом бизнесе типа компаний "Глаксо", "Новартис", "Рош", "Амген", "Джонсон и Джонсон" и другими. В принципе все лидеры мирового фармбизнеса изъявили желание сотрудничать.

и: Биомедицинские технологии сегодня - поле огромных возможностей. Конкретные области сотрудничества уже обозначены?

Горянин: После консультаций с ведущими консалтинговыми компаниями мира мы выбрали основные направления: биоэнергетика, экология, точнее - биоремедиация (комплекс методов очистки воды, почвы, атмосферы с помощью биологических объектов - микробов, грибов - и других организмов. - "Известия"), биомедицина. В основе всего лежат современные достижения в области молекулярной биологии - геномики, протеомики, метаболомики, - которые могут быть применены в различных областях биологии и медицины, начиная с исследований на клетках и микроорганизмах и заканчивая человеком. Это то, что сегодня называется системной биологией, системной медициной. Я хотел бы, чтобы системный подход, который поддерживается везде в мире, был и в России.

и: Но для такого подхода необходимо обладать всей полнотой информации, накопленной наукой.

Горянин: Научной информации действительно накоплено море. Каждую минуту в мире издается две научные статьи, которые помещаются в информационное пространство, - и никакой ученый уже не в состоянии их все прочитать. Это проблема не только России. Идея такая - как из всей этой информации сделать knowledge (знание. - "Известия"). Нужно извлечь из нее новые идеи и использовать их на практике - осуществить то, что называется "knowledge-management". Это сейчас развивается во всех странах. Есть и "куски", которые делают в России, но бессистемно, разрозненно. Вот такую координацию и хотелось бы осуществлять.

и: Для этого потребуются не только мощные информационные системы, но и много специалистов высокого уровня в этой области.

Горянин: Известно, что в России очень хорошие программисты. 90% программистов, работающих в NCBI (Национальный центр биологической информации США. - "Известия"), - россияне. Они создают для Америки стратегический ресурс, который отсутствует в России в принципе. Закроют американцы свой центр, а европейцы свой EBI (Европейский биологический институт. - "Известия") - и у российской науки в области биомедицины не будет туда доступа. А ведь без полноты информации невозможна медицина будущего.

и: А что в ваших планах в области фармацевтики?

Горянин: Развитие этой сферы возможно по двум направлениям - разработка лекарств и их производство. Современная фармацевтика в России практически отсутствует. Во всем мире биотехнологии развиваются по большей части оттого, что есть фармкомпании, есть их заказ. Государство в принципе должно лишь помогать им. В России такие компании уже появляются, но для них должна быть создана среда, которая позволила бы им развиваться быстрее, быть конкурентоспособными. Все зарубежные компании, которые сюда приходят, хотят здесь делать clinical research (клинические испытания лекарств. - "Известия"). Моя позиция: это, конечно, хорошо, но почему бы им не создавать исследовательские центры, чтобы российские ребята не уезжали за границу после окончания университетов, а оставались работать в них?

и: А им-то это зачем? Какая в том выгода зарубежным компаниям?

Горянин: У меня есть надежда на то, что "Сколково" найдет механизмы, чтобы заинтересовать их чисто по бизнесу: мы вам откроем рынок, обеспечим преференции вашим лекарствам. Но вы взамен не будете работать, как во всем мире, привычными способами - доплачивать врачам за назначение своих лекарств, а откроете здесь исследовательский центр. Но это вопрос не только моего кластера. В "Сколково" есть специальные дирекции - по работе с университетами и большими компаниями, которые вырабатывают единую стратегию в этой сфере. У меня лично есть опыт работы в компании "Глаксо", 10 лет назад я пытался организовать тут исследовательский центр. Он работал, но в небольших масштабах. Надеюсь, смогу этот опыт использовать.

и: Думаю, для вас не секрет, что к западным фармкомпаниям у нас многие относятся либо как к дойным коровам, с которых важно получить как можно больше молока, либо как к потенциальным врагам, которые только и мечтают превратить наших людей в подопытных кроликов. Они до сих пор нередко работают в условиях...

Горянин: ..."холодной войны"?

и: Ну да, поэтому эту задачу будет решать не так просто.

Горянин: Мне это как раз понятно. Поэтому тут важны совет и экспертиза. Мы ведем переговоры с международными консалтинговыми компаниями о том, как они могли бы помочь выработать правильную стратегию не только нам, но и другим кластерам "Сколково".

и: Многие при слове "Сколково" ждут манны небесной. А что будет конкретным результатом его создания, который увидят люди?

Горянин: Мы сейчас как раз и занимаемся тем, что определяем: что будет считаться конкретным результатом и когда? Разработка нового лекарства стоит полтора-два миллиарда долларов и требует 15-20 лет работы. Это как результат отпадает, люди скажут: да, мы помним, нам уже обещали коммунизм через 20 лет... Хотелось бы найти то, что объединит долгосрочные стратегии с результатом, который люди увидели бы в обозримом будущем. Поэтому мы планируем не только разработку новых лекарств, но и, например, импортозамещение. Кое-какие разработки я видел, и довольно хорошие. Или возобновляемые источники энергии. Это можно сделать относительно быстро - есть технологии, которые уже опробованы и за которыми стоит реальная наука.

и: Иногда новые научные идеи наталкиваются на препятствия в законах. Как быть с этим?

Горянин: Одна из идей "Сколково" - работать совместно с законодателями. Нужны законы, которые, с одной стороны, образуют рынок покупателей новых технологий, скажем, новых очистных сооружений. С другой - дадут возможность создавать новые предприятия, которые будут заполнять эту нишу. Работа с законодателями в этом случае пойдет на благо России, потому что экологическая ситуация будет меняться к лучшему.

и: Как идет отбор реальных технологий? Будете ли вы опираться на собственный научный потенциал России или на потенциал зарубежных стран?

Горянин: В России остались разрозненные островки, где сохранилась высококвалифицированная наука. Например, с академиком Михаилом Кирпичниковым, деканом биофака МГУ, мы собираемся создать современную лабораторию, где развивались бы технологии биотоплива. В России нет большинства таких технологий, которые есть на Западе. И в рамках проекта под зонтиком "Сколково" мы будем развивать и поддерживать двустороннее партнерство между МГУ и западными университетами, которым, мы знаем, нужны эти технологии. Причем ищем партнера, с кем бы сами ученые хотели работать.

и: Мне кажется, плохи те ученые, которые еще не имеют таких отношений с зарубежными коллегами.

Горянин: Но важно еще и содержание этих отношений. Сейчас какие отношения: тут поучились - туда уехали, и все. Но они должны быть равными - не только чтобы наши уезжали туда, а чтобы оттуда профессора приезжали сюда, учили наших студентов, а потом наши студенты ехали туда на стажировку или на postdoc (научную работу после защиты кандидатской диссертации. - "Известия"), а потом возвращались сюда. Создание такой двусторонней среды - одна из наших задач.

и: Зарубежным ученым будет трудновато привыкать к условиям работы у нас - вряд ли они знают, что такое "откат"...

Горянин: Там это частично легализовано, например, учитывается в системе "full economic costs" (полные экономические затраты. - "Известия"). И я призываю к тому, чтобы она была и в России.

и: Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этой волшебной системе.

Горянин: В Евросоюзе в заявку на грант включается не только зарплата ученых, пенсия и социальные страховки, затраты на содержание зданий и оборудования, их амортизацию, на содержание обслуживающего персонала, но и средства на оплату услуг тех структур, которые помогают в оформлении самой заявки.

и: То есть связанные с оформлением и прохождением заявки структуры просто берут на довольствие?

Горянин: С ними оформляют договора в установленном законом порядке, с них берут налоги. Также в штатах университетов есть службы, облегчающие процесс коммерциализации. Они реально помогают, например, грамотно написать инновационный грант. В Евросоюзе очень трудно получить грант без включения в состав группы специальных компаний, бизнес-администраторов, специалистов в сфере public relations, которые правильно оформляют заявку на грант, работают с чиновниками из Брюсселя, лоббируют и т.п. Но это ведь на самом деле работа - объяснять ученым, как переформулировать идеи так, чтобы они были понятны и народу, и тем, кто распределяет деньги. Нужно просто узаконить эту посредническую деятельность.

и: Но это ведь сделает науку еще дороже?

Горянин: Да, наука реально становится в два раза дороже. Но зато это помогает "продать" ее, получить гранты - то, что сейчас в России отсутствует. Как и второе - институт СЕО (chief executing officer - управляющий высшего звена в крупных компаниях, отвечающий за стратегическое развитие. - "Известия"). Но это две разные профессии - есть ученые и есть те, кто получил такое же образование, но хочет заниматься бизнесом. Специалистов СЕО и MBA (magister of business administration - степень в сфере делового администрирования. - "Известия") в области науки в России готовят очень мало. Тех, кто должен результаты работы ученых превратить в продукт, коммерциализовать. Более того, их коммерциализации помогает государство, выделяя специальные гранты.

и: Это то, на чем всегда спотыкалась наша наука - ее достижения тяжело внедрить в реальное производство.

Горянин: Необходимо создавать компании, которые могли бы изучать рынок, искать, где можно применить эти идеи. И параллельно нужно растить СЕО, у которых есть эта антрепренерская жилка.

и: Вы работали на две разные страны, теперь получается - на три. Как это можно организовать без ущерба для здоровья?

Горянин: Конечно, часто летать тяжело, особенно когда аэропорты засыпаны снегом. Но сейчас это мировая практика: многие профессора, которых я знаю, работают в двух-трех местах. На помощь приходят информационные технологии. Видеоконференции позволяют общаться без границ в режиме реального времени. В России они пока не прижились, но это дело ближайшего будущего.

и: А как же ежедневный контроль за исполнителями?

Горянин: Руководителю направления не обязательно заниматься микроменеджментом, присутствуя везде лично. Правда, возникает проблема с часовыми поясами, но ее можно решать. Зато я пытаюсь использовать все мои связи в разных странах, чтобы найти проекты, в которых были бы заинтересованы ученые из разных университетов. Как говорится, "без коллаборейшн нет инновейшн" (смеется). Сейчас мы ищем партнеров, ведем переговоры - это все тяжелая ручная работа. Но необходимая на этом этапе.