http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=4de24367-bfd4-429c-90c2-9e9ca2dcd04f&print=1© 2024 Российская академия наук
За подробностями “Поиск” обратился к непосредственному участнику событий, руководителю первого в системе ФАНО Федерального исследовательского центра (ФИЦ) “Информатика и управление”, академику Игорю СОКОЛОВУ.
Игорь Анатольевич, мы не обнаружили в открытой печати никаких сообщений по итогам заседания президиума Совета при Президенте РФ по науке и образованию. Расскажите, что там происходило.
На встрече подводились итоги выполнения решений совета, обсуждались нюансы работы кадровой комиссии при совете. Но главным вопросом была подготовка Стратегии научнотехнологического развития Российской Федерации на долгосрочный период. Разработать этот документ Президент РФ поручил правительству и президиуму нашего совета. Непосредственно до стратегии дело пока не дошло. Министерство образования и науки подготовило проект ее структуры, который и был нам представлен.
Когда стратегия должна быть готова? На какой срок она рассчитана? Кто ее будет утверждать?
Подготовить документ необходимо к середине 2016 года. Работать он начнет, наверное, с 2017-го, а горизонт стратегического планирования примерно 2030-2035 годы. Утверждать стратегию будет глава государства.
Каковы ваши первые впечатления от стратегии?
Пока это только наметки. У меня, да и у других участников встречи возникло много вопросов и предложений, которые мы уже начали обсуждать.
Вы и сами в последнее время выступаете со стратегическими инициативами. Например, ваши предложения по изменению принципов формирования Программы фундаментальных исследований РФ, в которую входит программа государственных академий наук, наделали много шуму. О чем идет речь?
Я действительно предложил новый подход к формированию планов проведения исследований в подведомственных ФАНО организациях. Как это происходит сейчас, всем известно. Каждый научный коллектив сообщает, какие результаты он намерен получить, и из этих пожеланий складывается общая программа. На мой взгляд, это неверный принцип. Государственные задания на исследования должны базироваться на двух основах внутренней логике самого научного исследования и внешнем заказе. Как их объединить? Мы обязаны ориентироваться, вопервых, на утвержденные президентом приоритеты развития науки, технологий и техники, вовторых, на существующую нормативную базу, втретьих, на выделяемый бюджет. Исходя из этого научное сообщество должно сформулировать, что оно собирается делать, конечно, имея в виду и собственные интересы.
Как все это может выглядеть на практике?
Первый шаг определение актуальных научных направлений. Пусть их будет предложено, условно говоря, двести. С помощью конкурсных процедур из них необходимо выделить те, что получат бюджетную поддержку. При этом должны быть учтены и государственные приоритеты, и объемы выделяемого финансирования, и возможности научных коллективов. Второй шаг выбор организаций координаторов программ, тоже на конкурсной основе.
А судьи кто?
Организовать проведение экспертизы мог бы НКС ФАНО. Понятно, что это непростое дело. Но в совете работают авторитетные ученые, представители разных областей науки. Они в состоянии привлечь квалифицированных экспертов.
Допустим, темы и головные организации отобраны. Что дальше?
Координатор набирает исполнителей (институты, лаборатории, конкретных людей) и организует их работу в рамках базового бюджетного финансирования.
Деньги пойдут через координатора?
Совсем не обязательно. Это вопрос обсуждаемый. Средства могут быть у каждого свои. Важнее другое: координатор должен находиться в постоянном взаимодействии с потребителями и соинвесторами и формировать научные задания с учетом их предложений. Многие из нас и раньше так работали. Например, у меня в Институте проблем информатики РАН базовое финансирование в отдельные годы составляло всего 15%, остальное гранты и хоздоговоры. Формировался специальный фонд, благодаря чему сотрудники получали достойную зарплату вне зависимости от того, работали они по договорной тематике или выполняли госзадание.
Вашу ситуацию типичной не назовешь. Еще недавно в академических институтах внебюджетка в среднем составляла 40%, а сейчас, наверное, и того меньше.
Именно поэтому я и призываю ученых активнее включаться в выполнение важных для страны крупных программ.
Как известно, срок действия госпрограммы по фундаментальным исследованиям рассчитан до 2020 года. Ваши предложения нацелены на дальнюю перспективу?
В общем, да, но начинать работу можно и нужно прямо сейчас. Ведь 2020 год не за горами. Сегодня мы можем формировать внятные стратегические проекты в рамках уже утвержденных госзаданий. Я сам готовлю такой документ по информатике, академик Александр Иванович Ханчук по Арктике, а академик Николай Петрович Похиленко по геологии.
Хочу подчеркнуть: ученые из собираемых нами пулов будут продолжать исследования, которые ведут сегодня. Но их работы станут частью общей целостной концепции и приобретут новый смысл.
Вас не настораживает, что с вашими предложениями согласились далеко не все члены НКС?
Да, возражения были. Детальные схемы пока не выстроены, поэтому возникло много вопросов. Коллеги спрашивали, например, что будет с коллективами, которые не впишутся ни в одну из программ. Они будут ликвидированы? Нет, у них останется возможность продолжать работать по госзаданиям. Но если они не будут востребованы несколько лет подряд (срок необходимо обговорить), это станет поводом для учредителя разобраться в причинах и помочь таким организациям.
В то, что ктото будет “разбираться и помогать”, верится слабо. Особенно на фоне массовой реструктуризации, явно нацеленной на сокращение числа институтов. Кстати, вокруг вашего ФИЦ, который стал первым в системе ФАНО, ходит много слухов. А как все было на самом деле? Кто выступил с инициативой создания центра?
Руководители входящих теперь в центр институтов. Никакой команды сверху не поступало, если вы об этом. Про другие проекты не скажу. Возможно, среди них есть такие, которые инициированы руководством ФАНО. Но наше объединение было абсолютно добровольным. Первое слово сказал я, собрав директоров еще трех организаций Института системного анализа РАН, Вычислительного центра им. А.А.Дородницына РАН и Института проблем управления им. В.А.Трапезникова РАН. Последний позже отказался от участия в проекте.
Значит, это была ваша идея?
Не совсем так. Идею высказал академик Велихов в 2013 году. Он написал открытое письмо, в котором предложил по типу Курчатовского института создать еще два крупных исследовательских центра. Эту будущую триаду он назвал “Три К” по именам наших выдающихся ученых Курчатова, Келдыша, Королева. Курчатовский центр по физике, центр на базе ИПМ им. М.В.Келдыша по вычислительной математике и информатике и центр по космической тематике на базе ИКИ. Конкретные формы объединений тогда не обсуждались, а сама идея многим показалась здравой.
К сожалению, предложение прозвучало в неудачное время летом 2013 года, когда все мы отстаивали право Академии наук проводить исследования и иметь для этого инструмент институты. Развитие инициативы Евгения Павловича в тот момент стало бы свидетельством того, что в РАН произошел раскол.
Потом случились известные политические события Крым, Украина, санкции. Лично я, например, почувствовал “отдачу” в апреле 2015 года: возникли сложности с необходимыми для работы комплектующими. Обозначились серьезные проблемы в областях, связанных с широким использованием информационных технологий. Это касалось, в частности, работы различных систем управления. Начались сбои в банковском обслуживании. Как человеку, возглавляющему Секцию автоматизированных систем управления в Научнотехническом совете Военнопромышленной комиссии при Президенте РФ, мне стало понятно, что для обеспечения информационной безопасности необходимо принимать самые решительные меры.
Имеете в виду импортозамещение?
Конечно, речь о развитии собственных исследований и технологий, создании современных производств. Кстати, в СССР, вопреки устоявшимся представлениям, были и комплектующие для производства компьютеров, и программное обеспечение. Да, мы отставали, но не катастрофически. Вот после перестройки положение стало действительно бедственным. Об этом многократно писалось и говорилось на протяжении последних двух десятков лет. Сейчас пришло время конкретных действий.
Но масштабные задачи можно решать только большими коллективами. Еще раз приведу в качестве примера свой институт. ИПИ РАН постоянно выполнял крупные проекты, и мы всегда приглашали в качестве соисполнителей научные коллективы из других организаций. Но с введением системы госзакупок делать это стало практически невозможно. Академические институты не в состоянии победить в конкурсе коммерческие компании. У нас нет расчетных счетов в банках, соответственно, мы не можем получить банковских гарантий. К тому же выполнение серьезных наукоемких работ требует гибкости в исследованиях постоянной корректировки направлений, уточнения заданий и условий, привлечения новых специалистов.
Разве укрупнение способствует гибкости? Помнится, в свое время министр науки Борис Салтыков клеймил академические институты как неповоротливых монстров и утверждал, что поддерживать надо небольшие коллективы. Дескать, именно они двигают науку.
Новые идеи действительно генерируют и развивают конкретные ученые и научные группы. Но вряд ли они сегодня могут эффективно работать, будучи независимыми и самостоятельными. И уж тем более, они не в состоянии решать действительно масштабные проблемы.
Объем задач, которые ставит жизнь, огромен, а набор инструментов в последнее время в связи с политической ситуацией и экономическими сложностями резко уменьшился. Я убежден, что в этих условиях нужно создавать крупные работоспособные коллективы полифонические, но работающие в одной отрасли науки. Межотраслевое взаимодействие необходимо (открытия чаще всего делаются на стыке наук), но объединяться имеет смысл, на мой взгляд, представителям одной отрасли.
Какие именно глобальные задачи вы собираетесь решать силами ФИЦ?
Современный мир переживает смену парадигмы научных исследований. Все отчетливее прорисовывается так называемая четвертая парадигма, предполагающая переход от поиска данных к всестороннему анализу больших массивов информации. На первый план выходят области науки с интенсивным использованием данных (dataintensive sciences). Значимый научный продукт или прорывную технологию сегодня можно получить, только если опираешься на колоссальные объемы информации и результаты их глубокой смысловой переработки.
Несколько примеров. Астрономия. Большой обзорный телескоп с зеркалом площадью в квадратный километр, который запустят в Чили в 2020 году, будет давать петабайт данных в год. Физика. Адронный коллайдер работает несколько минут, а полученные сведения обрабатываются годами. Биология. На повестке дня построение модели мозга. Это потребует огромных ресурсов для хранения и обработки информации. Как и реализация американской инициативы “Геном материалов”. Ее цель резко сократить время на разработку новых материалов с заданными свойствами и снизить объемы необходимых для этого инвестиций.
Мировой тренд создание мощных датацентров, организация открытого доступа к собираемой там информации, совершенствование инструментов для работы с массивами данных. Большой обзорный телескоп войдет в строй только через пять лет, но уже повсеместно создаются лаборатории, которые готовятся использовать результаты.
А мы продолжаем работать по старинке, как привыкли. Пока успехи есть, но, если не перестроиться, их будет все меньше.
Поэтому важнейшей миссией своего ФИЦ мы считаем поддержку областей с интенсивным использованием данных и Иксинформатики (на месте переменной может быть любая из наук).
В нашем центре работают 1145 человек, 19 членов РАН, 500 докторов и кандидатов наук. Это большая сила. Будем проводить фундаментальные и поисковые исследования в информатике, теории управления, вычислительной математике, а также “выращивать” свои центры данных во взаимодействии с поставщиками и пользователями информации, обеспечивать работу коллективов, осуществляющих проекцию результатов на предметные области. Наши интеллектуальные возможности это позволяют.
А материальные?
Материальных не хватает. Но если бы мы существовали по отдельности, не было бы и этого. Теперь же можно рассчитывать, что наш ФИЦ поможет российским исследователям влиться в мировой научный поток.
Есть ли спрос на ваши услуги внутри страны?
Спрос колоссальный. К нам постоянно обращаются за помощью специалисты из разных областей, не только ученые, но и инженеры агробиотехнологи, авиационщики, экономисты, геофизики, медики и другие.
Давайте вернемся к вопросу о том, как создавался ваш центр.
Когда глава ФАНО Михаил Михайлович Котюков знакомился с академическими институтами, он как-то приехал и к нам. В этот момент ему позвонил Андрей Александрович Фурсенко и тоже решил заглянуть. Я рассказал им о планах объединения, глобальных задачах, которые оно поможет решить, и получил предложение развивать свою идею. Все делалось открыто и честно: я выступал перед коллективами, все докладывал руководству академии. Ничего ни у кого за спиной не решалось.
Наш проект реализовался первым в силу своей очевидной необходимости и естественности. Ну действительно, все три института, вошедшие в ФИЦ, работают по сходным тематикам, у нас одинаковые инструменты и методы исследований. Если научного сотрудника переместить из одного института в другой, условия его работы не изменятся. Кстати, так оно и происходит, люди постоянно мигрируют. Сам я, например, начинал трудовую деятельность в Вычислительном центре РАН. Так что мы в ходе объединения ничего не потеряли. Репутационные издержки могут иметь место, и для когото это очень важно. Что ж, люди имеют право на свои взгляды и эмоции.
Это вы о сотрудниках ВЦ РАН, которые оспаривали объединение в суде?
Да, они пытались доказать, что при создании ФИЦ были допущены процедурные нарушения. Высказывалась и тревога по поводу того, что сорвется реализация принятых научных планов. К сегодняшнему дню эти вопросы урегулированы.
Многие говорят, что возрастные руководители, которым уже не переизбраться, включают свои организации в объединительные проекты, чтобы гарантированно получить приличные должности.
Это не наш случай.
Как идет переформатирование вошедших в ФИЦ институтов? Что уже сделано?
Создан единый административноуправленческий аппарат, который пока состоит из 287 человек, работавших во всех трех институтах. По моим прикидкам, это больше, чем требуется, на 87 человек.
Собираетесь их увольнять?
Не всех, разговариваю с людьми, что-то предлагаю. Рабочие места сохранятся, но на них будет принято примерно столько же научных сотрудников. Предполагаем снизить долю административного персонала в ФИЦ по сравнению с тем, что было в институтах, примерно в полтора раза.
А в организации исследований что-то поменялось?
Пока только готовимся к этому. Работаем над определением значимых научных направлений, имеющих перспективу практической реализации. Это значительно более трудная задача, чем перестроить управление. Обсуждаем эти вопросы каждый день.
С кем обсуждаете?
С учеными. Предложений очень много, сотрудники идут с ними непрерывно. Все хотят заниматься интересной и важной работой. Мы договорились о принципах формирования объединенного Ученого совета, который и будет вести отбор проектов.
Как вы прошли переходный период?
Это очень сложный этап, и он еще не окончен. Но зарплату люди получали и получают вовремя.
ФАНО вам помогает?
Помогают и агентство, и правительство. Заместитель председателя правительства Аркадий Владимирович Дворкович приезжал, чтобы познакомиться и посмотреть, как продвигается проект. Он живо интересовался происходящим, в том числе рисками. Их немало: прекращают работу прежние диссертационные советы, переформатируется аспирантура, перестают действовать лицензии, возникают проблемы с переоформлением помещений. Вице-премьер дал указание представителям министерств, чтобы нам оказывали содействие, и мы получаем необходимую поддержку.
Выходит, что вам создали режим наибольшего благоприятствования?
Можно сказать и так. Но этот опыт наверняка пригодится и другим.
Ваш проект пилотный. Именно с вас началась повальная реструктуризация. Многие считают, что власть хочет упростить себе задачу, резко сократив количество юридических лиц. Как вы относитесь к массовым слияниям институтов?
В слиянии ради уменьшения числа объектов управления я особого резона не вижу. Как специалист в этой области могу сказать, что не имеет большого значения сотней или тысячей организаций управлять. Разница только в количестве управленцев.
Но я уверен, что структуру нашей науки необходимо пересмотреть. Я говорю обо всей сети а в ней более трех тысяч НИИ. Институты, подведомственные ФАНО, составляют только четвертую часть этого комплекса.
Существующая структура не отвечает сегодняшним задачам. В Академии наук СССР к началу 1990-х было 250 институтов, а в РАН в 2000-х стало 450. История понятная: в условиях полного безденежья надо было както выживать. Если появлялись люди, которые благодаря своей активности, связям, знаниям могли привлечь деньги, чтобы прокормить сотню другую сотрудников, им давали возможность отделиться. Но сейчас ситуация совсем другая.
Для меня совершенно очевидно, что формирование новой структуры подразумевает не только объединение и ликвидацию, но и создание новых лабораторий и институтов. Есть организации с неоправданно разноплановой тематикой, их необходимо разделять. Конечно, создавать новое сложнее, чем ликвидировать: нужна более серьезная проработка деталей. Но этим надо заниматься, и, я уверен, до этого дело еще дойдет.
Кстати, к вопросу о совершенствовании системы управления наукой. Как вы относитесь к часто высказываемой в последнее время мысли о создании координирующего органа, подобного Государственному комитету по науке и технике (ГКНТ)?
Это идея из разряда утопий: раньше было лучше, давайте вернемся назад, и все наладится. Не наладится! ГКНТ был хорош только для своего времени.
Вы вносите довольно радикальные предложения. Как к этому относятся ваши коллеги?
Многие меня поддерживают. Они тоже видят, куда движется весь мир, и тоже понимают, что старые методы организации науки себя исчерпали. За то, что у нас есть, просто неудобно. Свои идеи я никому не навязываю, готов их предметно обсуждать и дорабатывать. А главное, все, что предлагаю, я сам же намерен реализовать на практике.