Версия для печати
Вернуться к списку

МИХАИЛ АНАНЯН: «ЕСТЬ ОПАСНОСТЬ УПУСТИТЬ РЫНОК»

Нанотехнологии способны изменить экономику. Но без детально прописанной госпрограммы развития этой индустрии Россия рискует потерять не только шанс на зарубежную экспансию, но и собственный рынок. О том, как нанотехнологии могут изменить жизнь, газете ВЗГЛЯД рассказал генеральный директор концерна «Наноиндустрия» Михаил Ананян.

– Михаил Арсенович, ажиотаж вокруг нанотехнологий имеет под собой реальную почву?

«Если посмотреть, что делается в области вооружений в США, то становится очень неуютно. Нанотехнологии – опасное оружие, гораздо опаснее ракетного или ядерного» – В принципе, весь цивилизованный мир давно уже занимается проблематикой нанотехнологий. Люди поняли, что это совершенно новое явление в экономике, в технике и вообще в понимании материи. О нанотехнологиях говорилось еще в 1960-х годах, но только после изобретения так называемого туннельного микроскопа в 1980 году разговоры перешли в конкретное русло. Нанонаука – это новая область знаний, где очень трудно разделить сферы наук – химии, физики, биологии. Появилась междисциплинарная область знаний, и люди, обеспеченные инструментарием, стали искать практическое приложение. Существует масса эффектов, относящихся к фундаментальным исследованиям. А технология появляется только тогда, когда мы можем повторить некий эффект и знаем, какие процедуры необходимо осуществить для его реализации. Нанотехнологии – это политическая мода. Не только у нас в стране, но и в мире. А это опасно, потому что можно заболтать что угодно.

– Отрасль получила импульс для развития?

– Для того чтобы заниматься нанотехнологиями, нужно для начала определиться – что мы в итоге хотим получить? В конечном счете все сводится к экономике. Встают вопросы – сколько нужно затратить и сколько можно получить? Когда? Какие новые качества изделий и жизни возникнут? То есть необходимо выработать программу, в которой бы было определено, что мы конкретно будем делать. В этих рамках будут выработаны какие-то действия для достижения поставленных целей и выбранных приоритетов. Сейчас ничего похожего нет. Я уже 8 лет спрашиваю: где реальная программа, под которую можно выделить деньги? Какую-то часть денег, которые выделяет правительство на нанотехнологии, я бы пустил как раз на создание такой программы. Без этого все остальное бессмысленно. Тогда будет что-то конкретное, будет понятно, на что тратятся деньги.

– Вы предлагали такую программу?

– Самое первое письмо о том, что необходима государственная программа, мы написали в Совет безопасности в 1999 году. Уже прошло 8 лет. Это целое поколение. Потерянное время никакими деньгами не компенсируешь. Пока в науке наше положение не так уж плохо, все-таки высокую планку ученые удержали. Но это достигнуто, во-первых, за счет того, что страна талантливая, во-вторых, сохранились традиции концептуального образования, которые еще не изжиты до конца. Все это позволило продержаться науке, но она в немалой степени стала работать на другие страны. Многие значимые специалисты уехали. И они не вернутся, потому что здесь нет таких условий для работы. А с точки зрения практического применения – отставание катастрофическое. Беда в том, что деньгами этот вектор не повернуть. Здесь нужны принципиальные решения, не связанные с выступлениями по телевизору. И срочно, пока не поздно. Потому что речь идет о национальной безопасности. Если посмотреть, что делается в области вооружений в США, например, то становится очень неуютно. Нанотехнологии – опасное оружие, гораздо опаснее ракетного или ядерного.

– Каковы шансы России на рынке нанотехнологий занять лидирующие позиции?

– Сейчас есть опасность упустить даже собственный рынок. В Россию начинают поступать изделия с применением нанотехнологий, и они точно так же могут заполнить этот рынок, как иностранные автомобили, например. Может случиться, что для нас через несколько лет не останется места на мировом рынке, там будет просто все занято. С нашим рынком это уже происходит.

– Что препятствует развитию нанотехнологий?

– В России есть много разных интересных разработок. Но плохо то, что изначально не был обозначен вектор на их промышленное внедрение. И самое главное, что рынок не готов к новым продуктам. Когда люди находятся в неведении, естественно, они при планировании перспективных промышленных разработок не будут закладывать в них возможности нанотехнологий, поскольку не имеют об этом представления. Мы сейчас встречаемся со специалистами институтов и заводов, оборонных предприятий и поясняем, что нанотехнологии – это не 2030, не 2050 год, это уже сегодня. Они ведь даже не знают, что есть конкретные наработки, конкретные нанопродукты. И из этих ручейков может появиться другая экономика – с экономией энергоресурсов, улучшением экологии, повышением качества медицинского обслуживания и всего качества жизни в целом. Я не знаю ни одной отрасли в промышленности, да и в других отраслях – медицине, сельском хозяйстве, строительстве, где нанотехнологии не могли бы принести положительный результат. Пока об этом говорится абстрактно, результата не будет. Нужно идти на эти предприятия, разбираться, какие там проблемы, где нанотехнологии могут быть эффективны.

– Где нанотехнологии уже применяются?

– Есть много примеров. Взять, к примеру, машиностроение. У нас огромный станочный парк, в котором миллионы единиц оборудования. Этот парк отработал 10–20 лет. Естественно, станки износились, а поменять этот парк, выкинуть его весь невозможно. Значит, нужно иметь некую программу по модернизации станков. Мы сейчас работаем с заводами, где повышаем качество работы станков, применяя специальные нанодисперсные порошки. И эти порошки могут применяться в целом ряде областей: автопроме, энергетических системах, жилищно-коммунальном хозяйстве и т.д. Практически везде, где есть узлы трения – двигатели, насосы, компрессоры.

– Нанокирпичи?

– Тоже интересная тема. Сейчас в России есть компании, которые занимаются упрочнением пенобетона. Делаются некие нанодобавки: на кубометр пенобетона примерно 8 граммов этих добавок – и пенобетон становится прочнее в полтора-два раза. Уже сегодня при строительстве жилья, в частности в Ижевске, используются эти пеноблоки в качестве стеновых панелей. А что такое в полтора-два раза повышается прочность? Это значит, вы можете его сделать тоньше, легче, его транспортировать легче, поднимать легче, и в каждом звене этой цепи идет экономия ресурсов. Нанодобавки делают из отходов металлургического производства. Вот здесь и работает реальная экономика.

Так же как и при наноструктурировании инструментов их износостойкость повышается в полтора-два раза. Головка для глубинного сверления стоит, например, 160 евро. Ее хватает на один проход, а используются они сотнями. Нетрудно посчитать экономию, если повысить в полтора-два раза износостойкость только этого инструмента.

– Насколько широко может быть применение нанотехнологий?

– Стоит только за ниточку потянуть. Когда мы начали плотно работать со специалистами завода, который производит авиационные двигатели, выяснилось, что им нужны жаростойкие покрытия на лопатки турбин, им нужно увеличить температуру и ресурс работы самого двигателя, необходимы материалы для торцевых уплотнителей и материалы, которые могут заменить существующие алюминиевые и титановые сплавы. То есть возникает некая системная задача, где мы можем эффективно использовать нанотехнологии. Аналогичные задачи возникают и у других авиационных предприятий – и вот уже у нас есть авиационный кластер, где понятна программа работы.

– Государство предлагает деньги на развитие технологий?

– Ну кто их будет предлагать? Все ищут, где бы их взять.

– Вы работаете с зарубежными компаниями?

– Есть такой опыт. Ко мне приезжали итальянцы, которые интересовались использованием нанотехнологий для создания альтернативных источников энергии. У нас есть на этот счет соображения, но им мы предложили не производить энергию, а экономить. Мы дали им свои нанодисперсные противоизносные составы, которые они проверили на легковых, а затем на грузовых автомобилях. Эти составы в виде суспензии добавляются в масло в объеме 0,3–0,4 грамма. Через 100–200 километров автомобиль начинает жить другой жизнью: повышается компрессия двигателя, снижается вибрация и шум, выравнивается работа цилиндров, экономия топлива составляет 5–15% и до 50% сокращаются выхлопы вредных газов. Все это многократно испытано и на двигателях тепловозов, и на дизелях кораблей, и на энергетических установках. Эти составы при широком внедрении могли бы дать мощнейший экономический эффект в масштабах страны. Технология апробирована не только в России, но и в Китае, Турции, Чили.

– Российские госкорпорации интересуются нанотехнологиями?

– Недавно мы провели большое совещание в «Российских железных дорогах». Вел его начальник департамента технической политики РЖД. Выяснилось, что существует масса проблем, которые мы с помощью нанотехнологий уже сегодня можем успешно решать. В сентябре будут собраны предложения со всех подразделений и сделана некая программа – железнодорожный кластер. Еще один кластер – Мосводоканал, а также все водоканалы России. Ведь проблемы везде схожие. Есть наработки в сельском хозяйстве. В частности, на основе наночастиц серебра, обладающих антибактериальными свойствами, мы сделали специальный лак. Им можно обработать резиновые вкладыши в доильные аппараты, в которых скапливаются бактерии, вызывающие болезни у коров. При этом одновременно уничтожаются бактерии и продлевается ресурс работы аппаратов.

– В оборонной отрасли нанотехнологии присутствуют?

– Это очень серьезная тема. В свое время мы подготовили обширный обзор «Нанотехнологии в системе вооружения военной техники США». Там полным ходом ведутся разработки. И в Китае ведутся, и в других странах. Это не только новые системы вооружений – это новые военные доктрины.

– Какие проблемы возникают при продвижении нанотехнологий на рынке?

– Нанотехнологии – дорогой бизнес. Все определяется только одним – насколько развит рынок. И на Западе он пока только развивается, хотя значительно быстрее, чем у нас. В России, как правило, нет глобального понимания, как можно системно использовать нанотехнологии. Например, сегодня мы можем производить 100 килограммов нанодисперсных противоизносных составов в месяц. Они достаточно дороги – 20 долларов грамм. Только на этой технологии можно в месяц зарабатывать 2 млн долларов. Но не зарабатываем. Рынка нет. Мы пока не используем розничные продажи, в малых объемах это невыгодно. Выгодна работа с крупными энергетическими системами, системами водоснабжения, транспортными средствами, везде, где есть значительные объемы. Экономия ресурсов, продление времени службы тех или иных агрегатов – все это можно делать уже сегодня. Вопрос в том, кому это надо.

– Какова, по вашему мнению, должна быть роль государства в процессе внедрения нанотехнологий?

– Есть проблемы, которые должно решать государство. И дело тут не в деньгах. Главная задача государства – создать условия, чтобы нанотехнологии сегодня сами заработали свои деньги. И тогда не нужно государству столько денег в это вкладывать. Отеческой опеки государства пока не ощущаем. Наоборот, достаточно примеров бюрократического противостояния. За прохождение обычных документов, за регистрацию патентов в разумные сроки необходимо платить дополнительные, не установленные законом деньги. Организована легальная система отъема денег у тех, кто пытается что-то создать. Это вопрос, которым должно наконец заняться государство. Не знаю, кто – МВД, ФСБ или еще кто-то. Мы платим налоги, и государство обязано это делать. Еще есть один вопрос, связанный с патентованием. Российский патент за границей никому не нужен. А денег на зарубежное патентование у нас нет. И вот приходят бойкие ребята из-за рубежа и предлагают оплатить патент, но с условием, что он будет принадлежать нам на 25%. Почему наше государство при таком изобилии денег не может решить проблему со своими же изобретателями? Ведь можно же оплатить автору зарубежный патент и обогащаться вместе с ним? Когда все говорят об огромных деньгах, я не понимаю, в чем дело. Заплатите, наконец, эти деньги государственным чиновникам, чтобы они просто выполняли свои обязанности.