Версия для печати
Вернуться к списку

ЭКС-СЕНАТОР АРНОЛЬД ТУЛОХОНОВ: «ЕСЛИ СИБИРЬ И НАУКА БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ, У РОССИИ ЕСТЬ БУДУЩЕЕ»

Его любимый герой в истории – Пётр Столыпин, а географию он считает главной наукой. Корреспондент ИА “SM-News” беседует с руководителем Байкальского института природопользования, академиком Российской академии наук Арнольдом Тулохоновым.

— Арнольд Кириллович, будучи сенатором, вы были единственным, кто выступили против реформы Российской Академии Наук. Вы говорили, что в нашей стране наука относится к категории второго сорта. А в прошлом году, по-моему, в начале лета, вы заявили на одном из местных телеканалов о том, что власти наконец-то заговорили на языке науки. В связи с этим вопрос: Бурятия может стать центром науки на востоке России?

— Это, наверное, голубая мечта, но до этой мечты, как до коммунизма, слишком долго идти. В советское время, мы помним проводились так называемые конференции по развитию производительных сил Сибири, республики Бурятии, когда обком партии собирал, так скажем, умы и власть, обсуждал все проблемы, начиная с БАМ, Тугнуя, Гузиноозёрской ГРЭС. Всё это обсуждалось и затем вводилось в партийные документы и под партийным контролем. Сегодня Дальневосточный Федеральный Округ вместе с Арктикой занимает большую половину страны. И сегодня Мурманск подчиняется Владивостоку. Вы можете представить себе, какая огромная это работа и она нереализуемая. В документе, который называется «Стратегия пространственного развития России» обозначено 20 макрорегионов. То есть, это делается для того, чтобы в Москве чиновник лучше управлял Россией. А зачем ему нужны эти 85 субъектов, лучше 20, лучше вообще 5, ну и так далее. На самом деле любое укрупнение – это есть уничтожение периферии.

— Руководство сегодня говорит, что мы должны в первую очередь развивать Восточный регион…

-Говорить и делать – совершенно разные вещи. Вот недавно мы проводили анализ того, что было сделано в реформенный период, послереформенный и в период плавного хозяйства. Мы помним, в Бурятии процветали электромашинный завод, теплоприбор, тонкосуконный комбинат, фабрика верхнего трикотажа, завод мостовых конструкций. А где это все сейчас? Сегодня всю нашу экономику спасает Улан-Удэнский авиационный завод.

— 20 марта — Всемирный день Земли. Скажите, пожалуйста, как она себя чувствует в условиях глобального потепления, климата, пожаров, исчезновения рек, озёр?

-Сегодня мы отчётливо видим, что наступает аридизация. В первую очередь за счёт повышения летних температур. Это общая тенденция в северном полушарии, но в зависимости от регионов, она проявляется по-разному. У нас это опустынивание, в сочетании с тем, что мы очень нерационально используем землю. Все это не позволяет нам развивать многие виды хозяйств, которые были привнесены ещё в плановую эпоху. Вы помните, у нас были тонкорунные овцы, но кто-то решил ввозить чёрно-пёструю породу, надеясь завалить молоком всю республику. Но, к сожалению, их результативность сегодня не видна. Потому что там делалось без особой системы. Сегодня нам нужна потребкооперация, которая бы систематизировала сельскохозяйственное производство, переработку и сбыт. Фермер ведь не может бегать с ведром молока и его продавать.

— Согласитесь с тем, что еще тридцать лет назад Бурятия была закрытым регионом. В конце 2000-х благодаря научным экспедициям «Миры на Байкале», мировое сообщество узнаёт о Бурятии. Скажите, пожалуйста, с высоты сегодняшнего дня, о каких итогах тех экспедиций можно говорить?

К сожалению, с точки зрения экономики, бренд Байкала республикой не используется в той мере, которой нужно. Ну, вы помните, что погружался Путин, Кудрин, погружались все наши руководители. Они же все пообещали: давайте будем вам помогать. Мы, ученые, предложили несколько вариантов, но сегодня ничего так и не реализовано. Более того, продолжают выпускаться документы, ограничивающие нашу с вами жизнь. Сегодня вот скандал с водой байкальской в Култуке. Это меня очень и очень удивляет. В принципе, разливать воду особого ущерба нет. Но таким образом за счёт китайского или иностранного капитала делать нельзя. В первую очередь, должны быть учтены интересы местного населения. Я недавно писал письмо Медведеву, в агентство национальных стратегических инициатив: давайте сделаем акционерное общество, в котором есть паи местных жителей, в первую очередь, входящие в центральную зону. На эти деньги построим несколько таких заводов. Но эти проекты должны решать не только частные интересы, но и природоохранные. Три года назад Египет построил вторую нитку Суэцкого канала, причём построили на паи жителей. За одну неделю люди собрали восемь миллиардов долларов и за два года построили вторую нитку. Потому что это интерес страны, населения. Если мы таким же образом на свои деньги построим два-три завода, тогда возможности ста миллиардов тонн пресной байкальской воды можно развивать без особого ущерба. Но нужно решить вопрос о законах, об инвестициях, о собственности, о маркетинге. Это, я считаю, прерогатива государства.

— То есть, вы не видите никакого экологического ущерба?

— Ущерба здесь нет никакого. Вопрос здесь в собственности, реализации, кому это нужно. Ну, если местным жителям это не нужно, и они видят, как гадят их родную землю, они естественно задаются вопросом: а где мой интерес? И мы всегда должны учитывать интерес местного человека. Если нет местного интереса, вы помните, как запретили рубить местный лес, ловить рыбу в Усть-Баргузине, восемь тысяч жителей написали петицию, а зачем нам такой закон? Я видел примеры, когда местным жителям говорят: идите тушить лес, а лес-то не наш, это –федеральные земли, пусть Москва его и тушит. Вот в этом есть сермяжная правда. Я – местный житель, надо мной Москва, а Байкал – это не моя собственность, это федеральная собственность. И человек, как ни странно, всегда имеет в виду, если это не моё, то он будет относиться к этому совсем по-другому.

— вопрос о Дальневосточном гектаре. Как вы считаете, насколько это поможет семье?

— Когда была внесена эта инициатива Путиным, мы, 12 человек сенаторов, выступили против. В том числе Николай Иванович Рыжков. Там есть очень много вещей непроработанных. Потому что почти все земли практически заняты, в водоохранной зоне раздавать нельзя. Сегодня мы видим примеры, когда уже на существующую собственником землю, выдают дополнительные средства. Но на самом деле, вопрос даже не в этом. Один гектар – это мало, на нём хозяйство развивать нельзя. Есть так называемая критическая земельная масса. Я привожу пример того же Столыпина: когда приходил корабль, его встречал во Владивостоке вице-губернатор и он говорил: вот, мужики, вам земля, вот вам деньги, вот вам лес, техника. Работайте, давайте производство, мы, государство, купим у вас. Рядышком Китай, Япония, мы накормили Европу, накормим и эти страны. Только работайте, Богу молитесь и не пейте.

— В освоении восточных регионов немаловажную роль играет приграничное сотрудничество. Мы знаем, что сейчас происходит на самом деле. Встречи на самых разных уровнях, конференции, но в это время вывозится лес из Бурятии в Китай…

-Приграничное сотрудничество – это вообще будущее нашей страны. В этом мире надо дружить с соседями. Сегодня, к сожалению, у нас с Монголией практически нет никаких отношений. С Китаем у нас только этот вывоз леса или иные какие-то сырьевые взаимоотношения. Продаём электроэнергию по цене себестоимости, продаём нефть, ну а дальше-то что? Дальше надо менять эту стратегию.

-Арнольд Кириллович, вы как-то говорили, что на Байкале должны жить богатые люди. На самом деле там живут самые незащищённые люди. Почему закон о Байкале работает против людей?

-По двум моментам. Первое: у нас слишком велико влияние «зелёного» лобби. Потому что это самый простой способ: не пущать, не давать, запрещать. Это намного проще. А второй вопрос сегодня, когда они говорят о запрете рубок сплошного пользования даже горелых лесов на Байкале, я им говорю: у леса есть два выхода. Либо сгореть, либо сгнить. Другого выхода у леса нет. Только человек может провести санитарные рубки, собрать лежачий мусор, который всегда является источником пожаров. Но, к сожалению, только сегодня мы разрешили населению собирать валежник и сухостой. И то, надо кучу разрешений. И вот эти два вопроса сегодня висят в воздухе. Кто слушает сегодня науку? Мы тридцать лет назад говорили о том, что проблема в том числе и в собственнике. У нас в республике, как ни странно, вообще нет собственности. В Конституции записана федеральная собственность, муниципальная собственность, частная собственность. Ну и частных там инвесторов каких-то. Но понятия республиканской собственности не прописаны.

— Согласны, что богатство России будет прирастать Сибирью?

— Абсолютно. Если будет Сибирь, будет наука, то у России есть будущее. Я на это надеюсь.

-Спасибо!