http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=484fb798-980c-43ea-a31e-fba9d4fd3034&print=1© 2024 Российская академия наук
Проекты уровня Большого адронного коллайдера или планируемого, но не реализованного в Советском Союзе ускорительно-накопительного комплекса России сейчас не потянуть. Наша меганаука – это проект создания ускорителя тяжёлых ионов НИКА в Дубне. Может быть, для мира он будет не такой уж и «мега», но для нас – из разряда megascience. Он позволит нам выйти на новую ступень, когда мы действительно сможем на мировом уровне выдвигать научные инициативы. Так считает Вячеслав Ильин, координатор от российской стороны проекта создания глобальной распределённой системы вычислительных центров по обработке и анализу данных экспериментов Большого адронного коллайдера в Церне, заместитель директора НИИ Ядерной физики им. Д.В. Скобельцына МГУ им. М.В. Ломоносова.
Вячеслав Анатольевич, Вам наверняка известно об инициативе премьер-министра Владимира Путина организовать в России проекты уровня megascience. Поясните, пожалуйста, как в данном случае понимать «megascience», это будет сопоставимо с коллайдером в Церне или всё-таки меньшего масштаба?
– Проект уровня ЦЕРНа организовать чрезвычайно сложно – это ведь глобальная штука и по финансированию, и по научным задачам. То, что в России сегодня обсуждается, – это прежде всего новый проект создания ускорителя тяжёлых ионов НИКА в Дубне. В какой-то степени эта установка будет повторять один из экспериментов в ЦЕРНе, но вместе с тем нельзя сказать, что это полностью одно и то же. Скорее, это дополнительная физика к ЦЕРНу, результаты которой будут интересны и учёным, работающим с большим адронным коллайдером. Для страны это будет колоссальный технологический прорыв, последний наш проект такого уровня был инициирован в 1980-е годы – тогда в Протвино планировали построить ускорительно-накопительный комплекс (УНК) для экспериментов, сопоставимых с теми, что сегодня проводятся на БАКе. В 90-е годы строительство комплекса было заморожено, и с тех пор ничего супермасштабного в физике высоких энергий мы не затевали. В связи с этим потеряли много учёных высочайшего уровня, специализирующихся на разных направлениях, от криогеники и инженерных сооружений до ускорительной техники, магнитов. Они все уехали за границу. А кто, вы думаете, строил адронный коллайдер?.. Сейчас, к сожалению, тот поезд ушёл – проект уровня планируемого советского УНК нам уже не потянуть.
Наш мегапроект – это НИКА. Может быть, для мира он будет не такой уж и «мега», но для России – из разряда megascience.
Он позволит нам выйти на ту ступень, когда мы действительно сможем на мировом уровне выдвигать научные и технологические инициативы.
Другой проект – токамак нового поколения. Он будет строиться в Курчатовском институте совместно с итальянцами. Вы, конечно, знаете про международный проект ITER – создание экспериментального реактора по управлению термоядерной реакцией во французском Кадараше, одним из инициаторов которого была Россия. Так вот, на новом токамаке в Курчатнике будут решаться похожие задачи, но более частного характера, – будут добываться данные, которые, возможно, смогут изменить ход экспериментов во Франции.
Вот такие мегапроекты уже точно будут реализовываться. Возможно, появятся и другие. Я уверен, что научное сообщество проявит активность, откликнется своими предложениями. Это, на мой взгляд, очень важно, потому что позволит воссоздать связку государства и науки, которая ещё осталась в стране. Ожидаемый итог – научное сообщество начнёт генерить идеи совершенно новых и неожиданных для мировой науки мегапроектов.
От мегапроектов все закономерно ждут мегарезультатов. Конечно, нет никакого смысла прогнозировать итоги работы ещё не существующих российских установок megascience, но, наверное, можно сказать пару слов о БАКе. Что там сейчас происходит? К каким рубежам приближаются учёные?
– Прежде всего должен отметить, что сейчас большой адронный коллайдер работает на половинной энергии, это семь терра-электронвольт; а проектная мощность – четырнадцать тэв будет достигнута только к концу 2013-го года. Именно тогда начнутся плановые работы на самом что ни на есть мегауровне. Но уже сегодня, при половинной энергии, возможны совершенно уникальные открытия. Пока их не произошло, поскольку набрано не достаточно экспериментального материала, но это может случиться внезапно, раз – и пошёл поток новой информации, выводов. Пока же наблюдения работающих на БАКе учёных – это подтверждение имеющихся теоретических представлений о взаимодействии элементарных частиц, стандартные модели. Полагаю, основные новые знания о микромире всё-таки появятся после 2014 года.
Общество то и дело задаётся вопросом: оправдываются ли колоссальные, постоянно возрастающие затраты на подобные эксперименты?
– Понимаете, тут трудно говорить, оправдываются или нет. В обществе действительно возникают такого рода сомнения. Смотрел я как-то передачу по телевизору, в которой ведущий так и поставил вопрос: нужен ли большой адронный коллайдер домохозяйке? С одной стороны, хочется сказать: зачем он ей? А с другой стороны, БАК ей просто необходим. Ведь домохозяйке нужно сейчас электричество? Нужно.
Но если бы во времена Максвелла и Фарадея её об этом спросили, она бы ответила, что спокойно проживёт и без электроэнергии. Так что нынешним домохозяйкам, может, и не нужны все эти мегаустановки, а будущим – кто знает, как и когда это потребуется.
Что же касается затрат на эксперименты, то они, если присмотреться внимательно, не так уж и выросли. Содержание уже упомянутых здесь Максвелла и Фарадея было совершенно несравнимо с тем, как жил обычный люд в Англии. Тысячи и тысячи людей могли прожить на то, что они получали. Это на самом деле иллюзии, что за двести лет мир очень сильно изменился. За тысячу лет он мало изменился, примерно те же соотношения имеют место. Надо просто принять как должное: чтобы человечество жило и развивалось, определённый процент дохода, как налог, оно должно отдавать учёным – сумасшедшим, но не идиотам. Для чего – пусть сами они и решат. И не спрашивать от них результата. Без этого погибнет человечество. Оно ведь расширяется, увеличивается плотность населения. Бог знает, что ещё угрожает существованию планеты. А учёные, они не такие уж «не от мира сего». Если в целом посмотреть по истории, они занимаются проблемами, которые через десять-двадцать лет вдруг оказываются очень актуальными, относящимися к жизни. К примеру, в средние века, до появления того, что мы сейчас называем наукой, интенсивно обсуждался вопрос: сколько чертей поместится на острие иглы? Казалось бы, какое отношение к жизни? А что из этого вышло! Ньютон и Лейбниц создали математический анализ бесконечно малых величин, без которого сейчас, извините, кастрюлю не сделаешь. Вот вам и ответ.