http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=45bb5790-2d1b-48a3-a04c-6f9050cf57df&print=1© 2024 Российская академия наук
Пока нобелевские лауреаты двигают науку вперед, они сами незаметно становятся объектом для изучения
Два года назад на электронную базу данных Американского физического общества обрушился шквал запросов. Они шли из Брукхейвенской национальной лаборатории - крупного американского центра ядерных исследований. Запросы к серверу посылала компьютерная программа, написанная Сергеем Масловым - одним из сотрудников центра. С ее помощью он получил информацию обо всех статьях, опубликованных в научных журналах общества с 1893 года.
Физик и его коллеги испытывали новый алгоритм. Программа создавала список авторов научных публикаций и анализировала, как часто ученые ссылаются в своих работах друг на друга. Так Маслов пытался составить собственный рейтинг наиболее авторитетных физиков XX века. Логика была простая: на работы настоящих звезд коллеги должны ссылаться чаще всего.
Сам по себе рейтинг не потребовал ручной работы. Программа все делала сама. Поломать голову ученому пришлось только над тем, как наглядно подтвердить эффективность алгоритма. В итоге он придумал очень простой метод: поискал среди авторов первых десяти статей своего хит-парада нобелевских лауреатов. Задумка себя оправдала - таковых нашлось сразу девять человек. Их работы произвели настоящую революцию в физике.
Маслов - не единственный ученый, использовавший в своем исследовании такие данные. В биографиях нобелевских лауреатов известна каждая деталь. Доступность этой информации делает звездных ученых удобным объектом для изучения. Социологи и экономисты взялись за них вплотную.
КОНЦЕПТУАЛИСТЫ И ЭКСПЕРИМЕНТАТОРЫ
Дэвид Галенсон из Университета Чикаго изучал историю жизни нобелевских лауреатов по экономике. Его интересовало, каким образом продуктивность ученых зависит от их возраста. С одной стороны, рассуждал экономист, для реализации сложных идей требуется немалое время и опыт. С другой - мыслительные способности человека со временем должны угасать.
Экономист собрал всю необходимую информацию в научной базе данных Web of Science. Ее составители рассчитывают индекс популярности для всех вышедших в авторитетных журналах статей. В этой базе были представлены почти все работы именитых ученых из списка Галенсона. Оставалось только изучить их - от первых публикаций до последних - и выяснить, какие из этих работ считаются самыми важными.
Карьеры лучших умов человечества можно было легко разделить на два типа. Одни нобелевские лауреаты по экономике делали себе имя в весьма раннем возрасте. Пик их популярности в среднем приходился на 25 лет. Но потом эти ученые заметно теряли свою прыть и к 50–60 годам уже не публиковали важных результатов. Другие экономисты шли к славе медленно. Свои лучшие работы они выдавали где-то к 50 годам, зато продолжали продуктивно работать и в 60, и в 70, и даже в 80 лет.
Одними биологическими особенностями ученых этих наблюдений не объяснить, утверждает Галенсон. Карьерные различия нобелевских лауреатов - свидетельства принципиально разного подхода к науке. Тех, кто «выстреливает» рано, Галенсон называет «концептуалистами». Они с самого начала понимают, что ищут. Ученый приводит в пример Пола Самуэльсона, второго в истории лауреата Нобелевской премии по экономике. Тот четко сформулировал свои основные мысли, когда только начинал писать диссертацию.
Медленно идущих к цели ученых экономист окрестил «экспериментаторами». Они не стратеги, а тактики и за отсутствие четкого понимания собственной цели расплачиваются годами кропотливой работы. Впрочем, такие ученые ведут себя гибче. Закончив одно большое дело, они могут легко заняться чем-нибудь совсем другим. Поэтому карьера «экспериментаторов» в среднем продолжается дольше. К ним Галенсон, например, относит другого американского экономиста - Роберта Фогеля. Сейчас Фогелю 83 года и он продолжает работать.
Ярких «концептуалистов» и «экспериментаторов», утверждает Галенсон, можно отыскать не только в науке, но и в искусстве. Например, в живописи. Поль Сезанн по Галенсону - типичный «экспериментатор». Наиболее ценными считаются его поздние картины. А вот Пабло Пикассо - настоящий «концептуалист». Он хоть и прожил 91 год, но почти половину своих знаменитых работ написал задолго до того, как ему исполнилось 30 лет.
СЕКРЕТ ДОЛГОЛЕТИЯ
Созданная Галенсоном классификация ученых впечатлила Бенджамина Джонса, экономиста из Северо-Западного университета. Он тоже стал изучать нобелевских лауреатов, причем из самых разных областей - от химии до экономики. В отличие от Галенсона Джонс сосредоточил свое внимание только на «концептуалистах». Ученый наблюдал, как их процент изменялся в течение XX века. Оказалось, что молодых гениев за 100 лет стало значительно меньше. Средний возраст расцвета таких ученых увеличился на целых шесть лет.
Джонс уверен: его наблюдения отражают ход прогресса. За столетие наука значительно усложнилась, и серьезные эксперименты с каждым годом требуют все больших знаний и опыта. Со временем, предполагает экономист, это обстоятельство будет сильнее влиять на эффективность работы ученых. Он, правда, признает, что свою роль здесь могут играть разные неочевидные факторы, которые он даже не рассматривал.
Эти факторы попытался изучить экономист из Университета Огайо Брюс Вайнберг. По части сбора информации он оставил всех своих коллег далеко позади. Вайнберга интересовали не только работы нобелевских лауреатов, он также искал подробные сведения о том, в каких местах жили и работали эти ученые. Экономист завел досье на всех лауреатов Нобелевской премии по медицине, физике и химии. Многие из них поменяли за свою карьеру несколько стран, городов и исследовательских центров. Исследователь решил оценить, как это отражалось на их продуктивности.
Для начала Вайнберг определил год, в котором интересующие его ученые приступили к своим нобелевским работам. Смена одного исследовательского центра на другой сама по себе не сильно приближала момент озарения. Даже перебравшись в престижный институт, ученые могли еще долгие годы ходить вокруг да около дела своей жизни. Но одну географическую закономерность Вайнберг все-таки обнаружил. Лучшим стимулом для этих ученых было соседство с уже состоявшимся нобелевским лауреатом.
Попав под влияние именитого исследователя, ученые быстро начинали свою собственную нобелевскую работу. Один из типичных примеров - история венгерского химика Дьёрдя де Хевеши. В 1910 году он поменял Высшую техническую школу Цюриха на Университет Манчестера, где познакомился с лауреатом Нобелевской премии по химии Эрнестом Резерфордом. В этом же году де Хевеши сделал первый шаг к своей собственной Нобелевской премии. «Анализ подобных историй показывает, какую огромную роль в науке играет обмен идеями и опытом», - говорит Вайнберг.
Причем, утверждает экономист, необходим именно личный контакт: «Сейчас у ученых появилась масса новых возможностей обмениваться информацией. Сначала телефон, потом интернет. Но даже в самом конце XX века расстояние продолжало иметь большое значение». Создать прорывную работу ученым помогало только общение лицом к лицу с известными коллегами.
Нобелевская премия благотворно влияла не только на окружение лауреатов, но и на них самих. А точнее, на их здоровье. Мэтью Раблен из Университета Уорвика заинтересовался продолжительностью жизни звездных ученых и тем, как на ней сказывалась их популярность. Специалисты, изучающие медицинскую статистику, давно заметили, что известные люди чувствуют себя лучше, чем их ничем не отличившиеся сограждане.
Одни утверждали, что знаменитые люди попросту реже подвержены депрессиям. Другие сводили все к деньгам, которые приходят вместе с популярностью. Мол, на них можно купить себе хорошее здоровье. «Биографии нобелевских лауреатов - идеальная модель для такого рода исследований. Эта премия моментально делает человека всемирно известным, а его материальное благополучие увеличивается в несравнимо меньшей степени», - говорит Раблен.
Он изучил истории большинства нобелевских лауреатов, живших в первой половине XX века. Исключив из этого списка умерших не своей смертью, Раблен сравнил среднюю продолжительность жизни тех, кто получал нобелевку, с теми, кто так и не прославился. Имена номинированных, но не победивших претендентов ученый позаимствовал из архива Нобелевского комитета. Оказалось, вместе с дипломом и медалью нобелевские лауреаты получали прибавку к жизни - в среднем два года. Дело вовсе не в деньгах, уверяет Раблен. За эти годы с мировой экономикой чего только ни происходило. Высокая инфляция иногда буквально съедала денежное вознаграждение, которое получали лауреаты. Но нобелевский бонус к жизни - те самые два года - при этом оставался неизменным.