http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=44e0b996-be41-488a-bc55-ed4bf9ee25cc&print=1© 2024 Российская академия наук
Прошедший 2021 год — Год науки и технологий в России — имел несколько важных целей: популяризировать науку, привлечь в эту сферу инвестиции и талантливую молодежь, повысить востребованность профессии ученого, найти средство, которое остановит мировую пандемию коронавируса. Об итогах года корреспонденту «Вечерней Москвы» рассказал президент Российской академии наук профессор Александр Сергеев.
— Александр Михайлович, завершился 2021 год, объявленный в нашей стране Годом науки и технологий. Что бы вы назвали самым главным его итогом?
— Главное, что этот год нам дал, так это то, что общество стало относиться к отечественной науке с большим вниманием. В современных условиях невозможно движение вперед, развитие технологий без того, чтобы поднимать престиж этой профессии. Раньше, в советские времена, деятельность ученого была окружена ореолом некоторой загадочности. Ученый был человеком, который управляет техническим развитием страны, укрепляет ее оборону. Карьера людей этой профессии определялась массовым сознанием как нужная и важная. А сейчас есть много других траекторий успеха. Мы живем в совершенно другом обществе, и естественно, что у молодых людей возникли возможности построить карьеру, например, в предпринимательстве, шоу-бизнесе, в сфере финансовой деятельности. На этом фоне очень важно, чтобы власть уделяла науке больше внимания, поддерживала положительный имидж научной деятельности. И мы увидели, что это делается последовательно и успешно.
— А какие конкретные достижения вы можете выделить в научной сфере?
— На мой взгляд, важнейшую просветительскую роль сыграло переформатирование общества «Знание». Туда входят люди, которые поднимают престиж профессии ученого, доводят важность научных знаний и практических результатов фундаментальных исследований до молодежи, бизнеса, властей на разных уровнях. Мы пришли к необходимости восстановления, я бы даже сказал, реинкарнации общества «Знание». Целью было достучаться до человека в том мощном информационном поле, которое окружает каждого из нас. Информация сейчас подается интересно, она, как правило, мощно проиллюстрирована, используются различные визуальные средства, яркие насыщенные образы. Общество «Знание» теперь использует эти новые форматы эффективно и правильно.
— На общем собрании членов РАН, состоявшемся в канун новогодних праздников, ученые подвели итоги года в области борьбы с пандемией коронавируса. А будут ли прогнозы? Отступит ли в 2022 году COVID-19?
— На собрании прозвучало более 40 докладов ученых. Были проанализированы не только медицинские, но и политические, экономические, психологические, культурные аспекты, связанные с пандемией. Уже зарегистрировано 94 отечественные диагностические системы и 14 лекарственных препаратов, применяемых для лечения COVID-19. Особое внимание уделили разговору о вакцинах от коронавируса, потому что до сих пор специфических средств, помогающих при заражении этой инфекцией, немного.
Протоколы лечения больных наполнены лекарствами, которые не воюют непосредственно с вирусом, проникшим в организм, а повышают общую сопротивляемость организма, борются с отдельными симптомами. В какой-то степени профилактика обогнала лечебный процесс: уже есть эффективное средство предотвратить развитие болезни — вакцинация, а сражаться с инфекцией, уже поразившей организм, пока сложно. Я полагаю, что мы все скоро привыкнем к тому, что надо регулярно прививаться от коронавируса, как, например, от гриппа. Тогда пандемия пойдет на спад.
Вспомните, как быстро против грозного гонконгского гриппа были найдены эффективные лекарства. И благодаря работам наших ученых прошлых лет в сознании людей укоренилась мысль, что инфекция — это не обязательно летальный исход. Заболел — тебя вылечат. Теперь предстоит то же самое сделать в отношении коронавируса. Как только появятся хорошо себя зарекомендовавшие препараты против него, COVID-19 перестанет быть страшным. Мы станем относиться к нему как к гриппу: привился — обезопасил себя и родных, заболел — лечись и снова будешь здоров. Даже если болезнь не исчезнет с лица Земли совсем, мы научимся с ней взаимодействовать так, чтобы она перестала уносить человеческие жизни. В Год науки и технологий российские ученые приложили максимум усилий к тому, чтобы это произошло быстрее. И, согласитесь, нам многое удалось.
— Сейчас общество беспокоит штамм «омикрон». Что у наших ученых есть против него?
— «Омикрон» интересен прежде всего тем, что непонятно, как он вообще произошел. У него гигантское количество мутаций даже по сравнению с предыдущей «дельтой». Это необычно. Когда вирусы мутируют, определенная их мутация получает преимущество перед другими и начинает вытеснять прежнюю форму. Например, «дельта» за 6–7 месяцев вытеснила сородичей. А «омикрон» более контагиозен, им проще заразиться. Теперь он вытесняет предыдущие штаммы. Есть конспирологические теории о происхождении «омикрона». Но их брать в расчет не стоит. Научное предположение на этот счет состоит в том, что испытывалось лекарство от «дельты» и под давлением нового препарата вирус изменился, чтобы выжить. Теперь мы исследуем эффективность существующих вакцин против нового штамма. Я придерживаюсь мнения, что в этом случае будет эффективна бустеризация — вакцинация препаратами, созданными на разных платформах.
— Помимо вакцин какие разработки для профилактики и лечения коронавируса вы можете отметить?
— Сейчас в нашем арсенале есть лекарство «Резоверин». Оно разработано еще в 2014 году как противогриппозный препарат уральскими учеными. Исследования показали, что это противовирусное лекарство эффективно и против COVID-19. Оно проникает в клетку, уже зараженную коронавирусом, и мешает репликации возбудителя болезни, проще говоря, не дает инфекции плодиться и размножаться. Кроме того, сейчас находится на второй стадии клинических испытаний аналогично работающий препарат «Мир-19». Работа в области создания новых противовирусных лекарств идет успешно. Уже есть целый ряд перспективных средств именно для лечения, а не профилактики коронавируса, которые проходят либо доклиническую, либо первую клиническую стадию испытаний.
Я считаю одним из лучших результатов работы наших ученых в минувшем году разработку Федерального исследовательского центра «Фундаментальные основы биотехнологии» РАН, предложившего совершенно новый тип лекарства от COVID-19. Оно блокирует вирус. Причем делает это не за счет того, что помогает организму вырабатывать антитела. Препарат помогает живой клетке укрепить оболочку, создать естественный барьер — мембрану, через которую инфекция не пройдет.
— То есть препарат помогает нарастить клеткам броню, чтобы никакая «бомбежка» вирусами не нанесла вреда организму?
— Да, причем эта защита будет работать не только против конкретных штаммов возбудителя болезни. Она может быть эффективна против многих инфекций сразу: коронавируса и других. Такая усиленная мембрана изменяет деятельность рецепторов, благодаря которым вирус проникает в клетку. Объяснить это просто: представьте себе, что на поверхности клетки образуются своего рода «ловушки». Вирус, который раньше мог подойти, прицепиться к клеточной мембране, найти уязвимое место и просочиться внутрь, осесть там и начать размножение, благодаря новому лекарству теперь будет блокирован и не сможет попасть в клетку и начать паразитировать на вашем организме.
Он вообще не прицепится или будет изолирован сразу. Синтезированная нашими учеными молекула, обозначенная сложным латинским названием PDSTP, в буквальном смысле мешает вирусу жить. Так что наши ученые нашли уникальный и универсальный метод борьбы с болезнью. Так как основа лекарства — синтетическая молекула, которая искусственно создана в лаборатории, его можно производить в больших количествах, сделать недорогим и доступным для людей. Таких лекарств в мире больше нет. Сейчас идут его доклинические испытания. Ученые уже зафиксировали положительный результат. Еще, я думаю, хорошо себя покажет препарат на основе генно-инженерных антител, который разработали специалисты Института биоорганической химии имени академиков М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова РАН.
Ученые выявили клетки-продуценты, создающие антитела. Это лекарство тоже может стать эффективным средством против COVID-19. Уже идет первая стадия клинических испытаний препарата. Подождем ее результатов.
— В 2021 году Российская академия наук вручила первые награды Международной премии ЮНЕСКО-России имени Д. И. Менделеева. Это новая премия в области фундаментальной науки: физики, химии, биологии и математики. Зачем потребовалось учреждать ее?
— Россия в Год науки и технологий вообще очень представительно выглядела на международном уровне. И мы действительно провели в минувшем году первый научный конкурс. Награждение состоялось в ноябре в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, прямо во время проведения Генеральной Ассамблеи ООН. Это было очень яркое событие. Вручением этих наград мы показали международному сообществу, как важна наука для России. Удивительно, но факт: за рубежом периодическая система химических элементов не называется именем Менделеева. А у нас каждый знает, что именно российский ученый ее открыл, именно он создал классификацию, которой пользуются ученые всего мира по сей день. Я думаю, что идеологический задел, который мы создали, учредив эту премию, напомнит всему миру о роли российской науки в развитии человечества и вскоре он принесет свои практические плоды.
— Наука и бизнес в странах, с которыми Россия традиционно конкурирует в плане технологического развития, имеют устойчивые связи. Там созданы фонды, ученым выдают гранты, прибыль предпринимателей активно инвестируется в строительство лабораторий, в изобретательство, в фундаментальные исследования. Частные корпорации «кормят» науку не хуже, чем государство! А в нашей стране это мало развито. Почему?
— Это ошибочный стереотип, который пора ломать. И в его разрушении нам как раз очень помог проведенный в декабре 2021 года конгресс «Научно-технологический прорыв 2020–2030». Он неслучайно имеет такую датировку. Наша цель сделать так, чтобы через десять лет Россия стала технологически конкурентной державой.
Давно стоит вопрос о том, как мы должны устроить инновационную систему в стране, чтобы случаи, когда знания превращаются в новые технологии и затем в товар, конкурентоспособный на мировом рынке, не были бы редкостью. Это должно стать естественным порядком вещей. Вот здесь как раз и становится очень важной связь науки с бизнесом. Идея конгресса заключалась в том, что для обсуждения этого вопроса мы пригласили весь цвет крупного бизнеса. И впервые с трибуны Российской академии наук выступали не ученые, а именно бизнесмены. Они рассказывали о положительных примерах того, как их компании взаимодействуют с научными организациями, презентовали предложения по развитию сотрудничества, бескомпромиссно и откровенно обсуждали проблемы, которые при этом сотрудничестве могут возникать. На конгрессе выступили представители крупных корпораций — Росатома, Роскосмоса, РЖД, «Синары», «Лукойла», «Лаборатории Касперского», Русагро... Были участники самых разных сфер: от добычи нефти и газа до сельского хозяйства, от освоения космоса до создания новых лекарств. Это люди, у которых хорошо получается трансформировать исследовательские достижения в технологии и приносить практическую пользу. Российские предприниматели поделились со всей страной своим опытом.
Вот, скажем, в «Лукойле» 6,5 тысячи человек занимаются наукой и инженерией. Наш крупный бизнес начинает понимать, что, для того чтобы создать совсем новый продукт и получить дополнительные прибыли, надо не просто заниматься модернизацией в рамках существующих технологий в своей компании, с чем прекрасно справляются их собственные научные подразделения, но и искать что-то совсем новое. Его как раз можно найти при взаимодействии с фундаментальной наукой. Мы в академии проводим фундаментальные исследования, совершаем открытия.
Кто поможет этой теоретической информации стать технологией? Корпорации. Кто по этой технологии способен произвести продукт? Бизнес. А продав новый товар, компании получат неплохую прибыль, потому что у нового продукта всегда самая большая добавленная стоимость и больше ни у кого такого нет. Сейчас путь от научного открытия до создания технологии и производства рыночного продукта сжался от десятилетий в прошлом буквально до нескольких месяцев в наши дни. И здесь именно фундаментальная наука выступает помощником бизнеса.
— Как вы считаете, что еще необходимо сделать, чтобы Россия через десять лет действительно стала державой высоких технологий?
— Необходимы законодательные изменения в области науки. Тем более что в Конституцию России уже внесены дополнения, усиливающие роль этой сферы деятельности. Это открывает возможности для разработки новых законодательных актов в научно-технической сфере. Сейчас доля бизнеса в финансировании науки около одной трети, остальное дает госбюджет, в то время как в ведущих странах около двух третей всех денег вкладывает именно бизнес.
Пирамиду надо перевернуть, принять такие законы, которые будут стимулировать бизнес сектора высоких технологий, опирающегося на отечественную науку. Надо изменить и законодательство, касающееся самой академии наук. Сейчас ее юридический статус федерального государственного бюджетного учреждения не позволяет реально претендовать на участие в проведении государственной научнотехнической политики. Он не обязывает органы исполнительной власти советоваться с учеными. Считается, что РАН — это высшая экспертная инстанция страны. А ведь мы порой получаем на экспертизу десятки тысяч малозначимых проектов.
Зато проекты масштабные, касающиеся стратегического развития целых отраслей и регионов, проходят мимо нас. Я считаю, что нам необходимо получить юридический статус «Государственная академия». К тому же академии надо дать надведомственные полномочия и по экспертизе, и по научному руководству, и по внесению предложений в сфере государственной научно-технической политики.