http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=3f7916e7-2aa2-41de-b3a6-f27b3760fbc9&print=1© 2024 Российская академия наук
Вчера, выступая на организованной ГУ-ВШЭ конференции «Модернизация экономики и общественное развитие», теперь уже бывший замминистра образования и науки Дмитрий Ливанов высказал предположение, что до завершения электорального периода накал страстей вокруг Академии наук будет снижаться. По мнению Ливанова (ныне – ректора МИСиС), существенные преобразования, по поводу которых в Правительстве давно уже выработана ясная позиция, начнутся после выборов. «Через полтора-два года будет проведен весь комплекс запланированных мер» - пообещал недавно покинувший свой министерский пост г-н Ливанов, известный своей резкой критикой существующей системы организации академической науки.
Прогноз Дмитрия Ливанова мы попросили прокомментировать давних участников полемики вокруг ситуации с Академией вице-президента РАН Александра Некипелова и зампреда комитета Госдумы по науке и образованию Сергея Колесникова. Александр Дмитриевич от ответа на вопрос перешел к критике системы реализации пилотного проекта, Сергей Иванович, напротив, был более конкретен и высказал свое мнение об Академии наук как о политической силе.
Александр Некипелов: На самом деле реформа уже идет, и идет очень активно. Пилотный проект [повышения зарплат ученым]- это и есть реформа, очень серьезная, очень непростая для российской Академии наук, болезненная во многих отношениях, но полезная. И результаты этой реформы чувствуются. Она направлена на вполне понятную и ясную задачу – оздоровление ситуации в науке, создание условий для нормального воспроизводства кадров в этой сфере. Это мы понимаем и это мы делаем. Мы работаем в духе времени. А насчет наблюдательного совета и насчет правления – это, с моей точки зрения, контрреволюция, а не реформа. Странно, с одной стороны, обвинять РАН в том, что она является чуть ли не последней оставшейся в стране сталинской структурой, а с другой стороны пытаться навязать ей такие методы управления, которые и при Сталине не использовались. Что-то не то тут происходит.
Есть разные отношения к реформе. Существует позиция, что главный недостаток современной организации науки – это то, что существует сметное финансирование. Как известно, это подразумевает, что человеку платят за то, что он приходит на работу, а не за то, что он делает. Нам предлагают – «давайте мы введем другой порядок – конкурсное финансирование, давайте мы введем показатели, и в соответствии с ними хотя бы на начальном этапе будем распределять стимулирующие надбавки». Хорошо, говорим мы, мы не против показателей, показатели обязательно нужны, они везде используются. Они и в советской науке использовались, и нам нужно использовать.
Но нужно понять одну вещь: одно дело - система показателей как основа для принятия экспертного решения, а другое дело – игра в показатели. Насчитал такой-то показатель - иди в кассу, пропорционально деньги получать. Это точно означает, что вы приведете науку к тому, от чего страдала вся советская экономическая система, когда все время искали, какой показатель является наилучшим, и как его лучше привязать к выделению ресурсов.
И происходила вот такая борьба, в основе которой лежала одна простая вещь – люди, которые выступали инициаторами такого подхода, исходили из того, что в науке собрались одни старики, которые только и думают, как бы за шикарные зарплаты ничего не делать. То, что научная деятельность во всем мире, сама по себе, является исключительно конкурентным видом деятельности, где люди борются за приоритет, не принимается во внимание.
В конце концов, тут был найден компромисс, мы пошли навстречу, сделали. Думали, уже все, ведь по остальным вопросам [пилотного проекта] уже нечего согласовывать.
И вот начинают согласовывать два следующих пункта – по аттестации и по конкурсам. Основной проблемой тут оказался вопрос «нужно ли проводить регулярную аттестацию академиков?». Как будто больше у государства никаких проблем нет! Нет, надо наконец-то поставить на место академиков и заставить их проходить аттестацию. В конце концов, и тут договорились. Вроде бы, все согласовали, вдруг – бабах! – присылают документы на согласование, а в самом конце документа по конкурсу небольшая справка.
Суть этой справки в том, что есть наем срочный и бессрочный. Те, кто находятся на срочном найме, прошли конкурс, их взяли на пять лет. А те, кто на бессрочном, каждые пять лет проходят не конкурс, а аттестацию на соответствие занимаемой должности (если ты претендуешь на более высокую должность, надо проходить конкурс). Вдруг, не веря своим глазам, читаем – те, кто на бессрочном найме, тоже проходят конкурс через 5 лет.
Я задал вопрос: а чем тогда будет отличаться бессрочный найм от срочного, если все равно будет конкурс, в результате которого ты можешь потерять свое место. Не потому, что ты не соответствуешь по уровню, а потому, что пришел кто-то другой, более эффективный, больше понравился. Мне говорят – мы точно так же уже сделали по отношению к образованию.
Стали выяснять. В образовании, действительно, была такая система, были конкурсы и бессрочный найм. Пришли к выводу, что слишком много записей в трудовой книжке – каждый раз снова принимают на работу после конкурса. Чтобы уйти от этой ситуации, придумали схему – назовем найм бессрочным, чтобы записи не делать, а все остальное оставим, как и было.
Мы спрашиваем – неужели вы не понимаете, что в образовании то, что вы подписали, тоже звучит нелепо, но хотя бы не меняет положения людей в образовании? А то, что здесь, вызовет протесты профсоюзов, демонстрации, потому что это реальное ухудшение положения людей. Если вы считаете, что бессрочный найм – это плохо, тогда вносите изменения в трудовой кодекс, если внесете изменения, мы будем выполнять законы. Но зачем вы нас пытаетесь поставить в такую ситуацию, когда мы должны нанести такой удар по собственным сотрудникам, вступить в конфликты с профсоюзами и т.д.?
Вот какого рода шли дискуссии. А что касается последнего документа – должностных характеристик – без которого все равно нельзя проводить ни аттестацию, ни конкурс - он так и пролежал в МОН почти год, в феврале нам, к нашему изумлению, присылают запрос – «у вас ничего не сказано про замдиректоров и директоров». Мы просто хотим понять – как можно держать больше 10 месяцев текст, для того, чтобы задать такой вопрос?
Поэтому мы крайне изумлены, когда говорят о том, что мы что-то блокируем, что-то задерживаем, не даем решать вопросы.
Сергей Колесников: Академии не являются политическими организациями, инструментами, несмотря на то, что было желание представить их в таком виде. Знаете, почему? Поскольку протестные настроения и вообще критика в академическом сообществе всегда выше, чем в обществе в целом, потому что тут собраны несколько более образованные люди, более аналитически мыслящие. Поэтому они видят не самое лучшее, что происходит в жизни, а самое худшее, и пытаются это худшее улучшить, покритиковать, рассчитывая на понимание исполнительной власти. Соответственно, это всегда воспринималось как некая оппозиция государству.
Но если у нас в стране не будет людей, которые высказывают свою точку зрения, то у нас прогресс остановится. И я воспринимаю попытку поставить академическое сообщество под контроль как попытку создания просто еще одного инструмента исполнительной власти. Но тогда, простите, на кого вы будете опираться? Ведь опираются на то, что сопротивляется.
Воспринимать Академию как оппозицию я бы не стал. Это аналитический, экспертно-государственно-общественный орган. Мы все время говорим об общественно-государственном партнерстве, тут оно и есть. Так используйте его! Не отталкивайте академии на обочину, а используйте как аналитические центры, прислушивайтесь к их мнению! Даже политбюро ЦК в свое время прислушалось к доводам ученых: уже когда были выделены деньги, постановление ЦК отменили. А сейчас-то что? Невостребована наука, что ли? Очень востребована!
Представлять академию как политическую оппозицию – это абсолютно неверно. В РАН есть люди, которые голосуют и за Единую Россию, может быть, будут голосовать за Справедливую, может быть, за КПРФ, думаю, что только за ЛДПР будет мало голосов. Так что в этом смысле это полифоническое образование.
Был такой момент, когда в Новосибирске Академгородок почти полностью проголосовал за коммунистов, но это был 1993-1994 г., после расстрела Белого дома, люди были просто на грани вымирания. И за кого же им было голосовать?
Поэтому, назвав Академию оппозицией, Дмитрий Ливанов сильно погорячился.